Понять и простить!
Как-то встретил мужика, смотрит с интересом.
Мол, чего ты заплутал тут в тайге без лыж.
Заикаясь, лепечу, что попутан бесом,
Что бродил и песни пел, как шумел камыш.
Ничего совсем не пил, лишь компот прокисший.
Как забрался к медведям? – Видимо, склероз.
И первач на посошок, кажется, был лишним.
Лыжи сдуру потерял и совсем замёрз.
Как зовут меня? - Мазай. Дед Мазайка, значит.
Я дерзил тебе? Ты что! Боже упаси!
Что я злостный браконьер - зря порой судачат,
Вместо зайцев на столе рыбка-иваси.
На две головы меня он, наверно, выше.
Кулаки огромные и широк в плечах.
Злится так, что у него аж дымится крыша,
И сверкают молнии в бешеных очах.
Слово за слово, он в крик - так и поругались.
Не успел я в рожу дать, не пресёк скандал.
Очень жаль, что мало с ним мы тогда общались.
Ну, зачем же он, бандит, финский нож достал?
Если б был моложе я, пошустрее, значит,
Постарался б убежать, кабы не артрит.
Грозно ножиком трясет, словно вождь команчей.
«Щаз прирежу я тебя», - в ухо мне вопит.
Если б был здоровый я, бицепсы стальные,
И прошла б в суставах боль, ломота в руках,
Я б задвинул ему в лоб, словно в дни шальные.
Или просто б нос разбил, или пнул бы в пах.
Ведь пока не заболеть - горя не узнаешь.
Это вам не в "Жигулях" поменять насос.
На кого же ты, щенок, письку подымаешь?
Хоть здоровый, как бычок, но молокосос!
И с плеча рывком сорвал я берданку-дуру.
Как-то глупо вышло всё, стыдно, видит бог.
Я ж бью белку прямо в глаз, чтоб не портить шкуру.
Взял и гаду отстрелил что-то между ног.
Над калекой я всплакнул. Жалко бедолагу,
Мог бы бабонек любить - детушек рожать.
Только я не виноват, что больной и старый.
И вообще-то пожилых нужно уважать.
