ИСПОВЕДЬ ХУДОЖНИКА
Я её рисовал на обрывках несбывшихся снов,
На холстах простыней, на изгибах причудливой тени.
Сотни красок смешал в яркой гамме ролей-воплощений,
Обречённый на риск, как в пустыне слепой змеелов.
Красота — это яд, безнадёжность — зыбучий песок.
Рампы свет обжигал, выделяя триумфы актрисы.
И не смела душа в простоте отыскать компромиссы.
Я любил божество потому, что иначе не мог.
Завершился спектакль и овации с криками "бис".
Мир гримёрки — цветы и она, чуть слаба, чуть раздета.
И без маски лицо. Безупречная схожесть с портретом,
Тем, что я написал и принёс в зазеркалье кулис.
И она поняла безошибочно тонким чутьём,
Что палитра — зенит в совпадении главного тона,
Что я вижу насквозь, настоящую суть, оголённо...
Но жестокая жизнь запретила ей быть божеством.
