На харде, поросшем пылью, стройно кластеры змеятся. Между MBR и осью, меж реальностью и цифрой есть массив забытых данных, запечатанный паролем.

Там таится старый вирус – бич компов, почивших в бозе.

То древнейшее железо он пронзал копьём могучим; перехватывал команды, что к процу ползли по шине, изменяя цепи битов. Тать ночной, трудягу-память в транс вводил вопросом дерзким, где итог на ноль деленья или выход в вечном цикле. Видео грузил картинкой, слишком яркой и детальной; востроглазые японцы, глядя на штрихов скольженье, аниме смогли придумать.

Камень плавился, в потуге смысл бытия постигнуть с точностью до минус пятой, кулеры визжали в шоке, хард летел в миры иные.

Юзеры и асы DOS'а, заходясь format'а криком, в монитор метали мыши и ломали с треском клавы, если их DX послушный начинал дерзить и бредить. Но до криков, стонов, треска мозга и периферии вирусу игнорно было: он пришёл в машину эту, чтоб разрушить код дефектный и поверх построить новый. Лучше, чище, беспощадней – идеал в железе грубом.

Воин света, не жалел он ничего, что было грузом на пути к манящим далям; но конструкторы не дали дивный план на сто исполнить.

Пень, бесовская новинка, сызмальства погряз во мраке. Глух он был к молитвам неба, слеп фатально к свету истин. Горд. И логики призывы тщетно гасли в тёмной бездне, озаренью неподвластной. А прямой потомок DOS'а, средь родни Виндой рекомый, видел в ниндзя смерда-файла; антивирь, смеясь обидно, вешал бирку «безопасен».

Старый вирус, оскорблённый до глубин души двоичной, поначалу огрызался и свирепо скалил зубы. Но добыча раз за разом невозбранно ускользала – смутной тенью, эхом слова, что звучало в день творенья. Ведомым, но изменённым. Недоступным для погони, для клыков и лап бесплотным.

Так эоны пробежали импульсом в усталых платах. Вирус привыкал к забвенью и утрате цели в жизни – а прогресс шагал к вершинам, вспоминая по дороге фичи многие DX-ов.

Всё циклично в этом мире; виртуал – не исключенье.

В холоде и тьме забытый, чутко дремлет старый вирус. Ждёт, когда в волне хай-тека вспыхнет вязь решений давних; ждёт, когда с железом новым схватится в смертельной битве.

В ней не будет победивших.

Древний свет и мрак наивный, силой равные друг другу, рядом бездыханно лягут – но из душ их монохромных вспыхнет разноцветье дипа.