Полная корзина осени
Подёрнут мелкой прядью пруд.
В нём ветви обнаженные
сплелись, и отраженные, в безумном танце
желтые и красные,
листы,
как чудный след предсмертной красоты,
вплелись в их дикий пляс,
и возвратились к голым матерям своим,
хоть так, в последний раз.
И солнце осени чуть тёплыми лучами,
пронзает ткань корзины, и шарфа,
и поздние грибы посмертными свечами
манят меня в волшебные леса…
В них сотни рдянотканых троп,
и прелесть увядания
сквозит в ветвях, и льёт холодный свет.
Печальное небес очарование!
Морозом скованный рассвет.
Вот зачарованные рощи и чащобы,
где прежде обитали ведуны;
запутанные злым дыханьем тропы…
Вот лешие дремучей старины…
Озёра, реки, где топились девы,
их волосы струятся там, в ручьях;
и ветви голые, и ледяные ветры;
и первозданный, первобытный страх.
Огни болот, и жалобные вздохи.
Туманы у холмов и крики воронья,-
безумные языческие боги,
в чьих каплях крови – жизнь моя:
мой серый страх, и изумленье,
пожар лесов, бурленье вод.
Предсмертный хрип, и крик рожденья.
Имён забытых хоровод,
тоска и плач осенней вьюги,-
всё здесь, среди дремучих стен.
И леса преданные слуги
ведут меня в пунцовый плен.
