У мамы – юбилей, и сговорившись предварительно с сестрами, я еду на торжество в родные края. Поезд «Москва – Серов» уходит с Ярославского вокзала, ехать двое суток, потом надо пересесть еще на один поезд «Серов – Североуральск» и …дальше железной дороги уже нет. Здесь рельсы кончаются, в этом тупике и стоит мой родной дом.

Последний раз этой дорогой ехала я зимой. И помню восхитительную картину: сразу, как только выезжаешь из слякотной хмурой столицы, обнаруживаешь сказочную красоту белых снегов. Первые полчаса езды еще тянутся какие-то склады, но уже легли на весь окрестный мир пышные, словно осевшие облака, снега. Через пустыри и белые поля кое-где пробиты пешеходные стежки, с крыш маленьких домиков сползают языками избыточно тяжкие глыбы снега. Неожиданно веселое зрелище – огороды, обозначенные собственниками исключительно бесплатной изгородью из подручного материала. Это не по-немецки аккуратно вычерченные квадраты за штакетником или решетками. Конфигурация русских диких огородов диктуется исключительно рельефом местности, они самых замысловатых очертаний и огорожены палками, сучьями, жердями, горизонтально и вертикально, каждый со своей смекалкой – и безнадегой. Словно некая природная поросль из земли произрастает эта изгородь, диковинно, функционально, нелепо… Но на белом снегу вся эта графика русского огорода по горкам и просекам смотрится изумительно. Авангардная инсталляция!

Однако, то было зимой, а сейчас за окном июнь. По пригоркам и опушкам цветет бледно-розовый шиповник, синяя лесная герань, желтые купавы. Проезжаем Владимир, скоро Ковров. Вдоль всей дороги сидят мужики в оранжевых жилетках, пасмурные и неподвижные, с темными лицами, загадочные как сфинксы. А на станциях осаждают поезд бабы с вареной картошкой, жареными курами, беляшами и рыбой.

Довольно быстро они убеждаются, что пассажир к их товару относится настороженно, предпочитая свои запасы. Однако кто-то и достает из кармана деньги, быстро завершается расчет, и вот уже усталые торговки опять сгрудились и обмениваются своими переживаниями. Тетка в белом платке жалуется товарке на мужа:

- Хоть берут, хоть не берут, а он все кричит «Иди на перрон!»

Я осторожно встреваю:

- А если не берут – куда ты эти беляши?

Она, нисколько не возмущаясь, отвечает:

- Да куда ж, милая, еще, сами съедим. Да ты бери, не сумлевайся, я чистая хозяйка.

Беру, правда - вкусные!

За окнами темнеет. Молодежь с верхних полок уже ушла в тамбур, покурить, сойтись поближе. В соседнем купе парни обсуждают свой туристический маршрут в заповедник Денежкин Камень, значит, будут шуметь рядом до самого Североуральска.

Знаю я этот заповедник, туда действительно едут не только со всей России, но и из-за рубежа. Альпам до наших Уральских гор далеко, как глянешь с того же Камня окрест – дух захватывает от неоглядных просторов! А какие кедрачи, а ягодники, а поляны рыжиков!.. А лось выйдет на тропу да фыркнет! Одно слово – заповедный край.

Поезд, знай себе, на стыках приговаривает…Долгий этот маршрут через Нижний Новгород, Пермь, Чусовскую дарит нам радость знакомства с огромными полноводными реками. По гудящим железным мостам мы пересекаем Белую, Чусовую, Волгу. Корабли, баржи, катера, а на этот раз наблюдали даже перегон плотов по Каме. И в прибрежных заводях малых притоков, речек и речушек с удовольствием наблюдаем за рыбаками, смеемся над посиневшими от купания пацанами.

В Кирове садится чудесная компания: старик-мастер и при нем два «пэтэушника». Их подсадил, сжалившись над безбилетниками, проводник. Они смиренно толкутся в проходе, прижимаясь к окнам, изображают вид сугубо деловой. Парнишки все время пытают Семеныча: скоро ли станция назначения? Им для фермы какая-то военная часть обещала нужную для трактора железку; они за нею и катят. Дед высовывает в окно кудлатую белую башку, долго торчит в проход потертыми портками и, наконец, серьезно сообщает: «Нет, видать, еще не скоро, там трубы должны быть фабричного образца». Мать честная, приметливый пассажир, ему и карт не требуется!

К обеду они вышли, труб я так и не видела, может, прозевала, пока сидела в ресторане?

Музыкой для меня на этом маршруте звучат даже названия станций: Ковров, Ветлужская, Урень, Шахунья, Новая Ляля, Серов. А потом - Волчанка, Козий, Бокситы… Да и во время других своих путешествий по России я эту дорожную топонимику просто обожаю!

В Перми было очень сыро. Лес – промокший до стволов, листву вывернуло дождями изнанкой, висит, как не отжатое белье, даже елки обвисли. Крыши, заборы, сараи – все мокрое дочерна. Так в чудных дорожных зарисовках пролетают двое суток.

Ночью, пока мы спали, поезд заблудился: вместо станции назначения оказались мы в Алапаевске. Большие реки в своих берегах хоть и взбухали, но никуда не увиливали, а мелкая стервоза Каква взбесилась и вышла из берегов. Затопила пути, вокзал в Серове и поезд вынужденно изменил маршрут. Пассажиры вместе с проводниками высыпали на откос. Кто-то рвал одуванчики, кто-то плакал. Возбужденные тетки, напористо возвысив голоса, обсуждали, возвращаться в Москву или ехать в обход. Словно у них был выбор, а машинист только и ждал их приговора!..

Поезд в задумчивости простоял час, локомотив перецепили, и он потащил нас в обратную сторону. Так он кружил в задумчивости от станции к станции, по полчаса пережидая встречные составы, грузовые и пассажирские.

В титане кончился кипяток, но нам по-товарищески давали чай в соседнем вагоне. Пассажиры азартно делились припасами и ели с удвоенным аппетитом. Станция Урай, 17 км до Серова. Стоим три часа. Потом медленно трогаемся и дальше плывем практически по воде. На самом деле рельсы идут на некотором возвышении, а вокруг - справа и слева - все залито водой. Плывем с протяжными гудками, прямо как на пароходе!

Из встречного поезда пассажиры нам рассказали, что ввиду большой жары на Денежкином Камне таяли снега и ледники, и все реки и речушки разбухли, под Серовом размыло плотины и прорвало водохранилище. Залило частные дома и дачный поселок. Еле успели эвакуировать детей из лагеря! Старожилы такого с 1957 года не помнят. Наконец доползли до Серова. Пересели на поезд Серов – Североуральск и, не отлипая от окон, все смотрели, где залиты луга, где взбухли до мостов реки. На подходе к станции Бокситы наш Вагран ревел, как дикий Терек, я его таким не видела никогда!

Ну, слава Богу, вот уже и наша церковь, словно белая лебедь на высоком берегу Колонги виднеется. В этом месте у меня всегда сердце сжимается и слеза вскипает. Почти уже дома, замелькали картины, памятные с детства: огромное водохранилище, сосны, вокзал. Вон и мама стоит, беспокойно всматривается в окна плывущего поезда. Сколько же раз она выходила его, беспутного, заблудившегося, встречать…