Экспресс Ницца - Москва приближался к Италии, скоро - небольшой городок

Винтимиль. Подозрительная попутчица - мне показалось, что той не хотелось

открываться, как внешне, так и внутренне, хоть и представилась: Аугустин - ещё

раз взглянула на часы и предложила отправиться в вагон-ресторан, перекусить:

уже темнело, и в нём к закрытию мало чего хорошего может остаться.

В ресторане посетителей было много, в основном, русские, и нас поса -

дили рядом с двумя слегка подвыпившими мужчинами: на столике стояли

рюмки и фужеры с недопитыми напитками. Мужчины, немец и русский, по -

пытались поухаживать за миссис Аугустин, но она корректно, но строго ос -

тановила их на немецком языке, и те продолжили увлекательную для них ди -

скуссию. Они разговаривали громко и из беседы стало ясно, что они спорят о

щепетильности и чистоплотности немцев. Неожиданно для самого себя, я

вмешался в их спор и, доверив Аугустин заказ ужина, вспомнил Отечествен -

ную войну России с Германией, попытался доказать немцу, что его соотече -

ственники проиграли войну не только из-за крепких морозов, как предста -

влял это он, а благодаря трудовой самоотверженности народа и мужеству

русских солдат, и подшутил над необходимостью немцев таскать в войну за

собой офицерские бани, хотя "в старину" даже не мылись вообще, тогда как

у русских в каждом доме уже были деревянные чаны для купания.

Миссис Аугустин заказала ужин и, уплетая принесённые кулинарные

творения, вынуждена была слушать "задушевную" схватку немца, ехавшего в

Москву впервые, и двух русских. Я опрокинул в рот рюмку водки, вежливо

предложенную мне моим соотечественником,предварительно уважительно

чокнувшись с немцем, и меня понесло.

"Вот ты послушай, Фриц, и объясни мне, как такое возможно в коллективе.

Учился я в Ростове-на-Дону, ещё при СССР, в советском строительном техни -

куме - это, как ваш университет, специально утрировал русский, и у нас в

группе было восемь национальностей разных вероисповеданий из нескольких

стран, среди них - один немец. Коллектив - дружный, на все мероприятия -

вместе, водочки выпить - пожалуйста, в общежитии в карты, "в очко" резать -

ся - добро пожаловать. Кто-то выигрывал, кто-то проигрывал, но никогда не

дрались, последним делились, помогали в учёбе друг другу - никакой конку -

ренции. А сейчас? Друг друга сожрать готовы. Но я - не об этом.

Послали нас как-то всей группой на летнюю практику, строить бесплатно,

в порядке шефской помощи, армянскому соседнему колхозу, ну ты не знаешь,

что это такое, детский сад. Он и сейчас, наверное, стоит в селе Чалтырь. Ар -

мяне, компактно проживающие в нём, и до сих пор с гордостью шутят: какой

Ростов-на-Дону -это который - под Чалтырем? Мы не обижались, чалтырь -

ские труженики и до сих пор снабжают, более чем, миллионный город ово -

щами и фруктами.

Так вот, Фриц, - мы втроём опрокинули ещё по рюмке - жили мы в местном

общежитии, контроля - никакого: только староста группы, всё - на доверии.

Дело было осенью, время сбора винограда, нам хотелось приключений и сла -

достей. Решили мы - нас человек двадцать, и немец с нами - попозже ночью

полакомиться на плантации виноградника. В то время частной собственности

не было, ну тебе не понять, но охрана, какая - никакая, была. В темноте выис -

кивать виноградные кисточки на кустах на ощупь сложно, решили подобрать-

ся к сложенным ящикам с собранным колхозниками ещё днём виноградом, а

его складировали поближе к будке сторожа. Ночь лунная, тихо-тихо. Видим:

сторож вышел из своего шалаша, на плече - двухстволка, потягивается, соба-

ка сидит рядом, зевает, а мы-то шли, чтобы собака не учуяла, с подветренной

стороны, ветерок на нас тянет, грамотные. Мы все затаились - ждём пока сто -

рож с собакой заберётся опять в свою будку, а мы начнём ящики с виногра -

дом опустошать."

Ресторан притих, даже цоканье вилок прекратилось - все поняли, что рас -

сказ достиг апогея. Я опрокинул ещё рюмку, немец, как и все, задер -

жался с рюмкой в руке.

"Ну и что ты думаешь, Фриц? В этот момент, когда у всех нас нервы - на

пределе, а тишина звенела натянутой струной на самой высокой ноте, твой

соотечественник шепнул мне на ухо: не стану я из-за какого-то винограда

рисковать своим здоровьем - и громко каааак... пукнет."

Вагон-ресторан, казалось, покачнулся от хохота. А я завёлся всерьёз.

"Что тут началось! Вся наша группа, студенты - лазутчики, охотники за ви -

ноградом, двадцать человек "грохнули" хохотом, сторож схватил ружьё и

выстрелил сразу из двух стволов вверх. Собака взвыла и кинулась в нашу

сторону. Кто-то закричал - перестреляет всех. Мы рванули назад, бежать

надо было поперёк рядов виноградника, поэтому выскочили на их край, а

от каждого крайнего столба тянулись удерживающие их оттяжки из прово -

локи. Мы спотыкались об них и падали друг на друга, и всё это не со слеза -

ми, хотя среди нас половина была девушек, а с хохотом и страшным шумом.

Хорошо ещё, что этот шум напугал собаку, и она отстала. Но с противопо -

ложного края плантации взлетела ракета - другой сторож тоже отреагиро -

вал. В ближайших к плантации виноградников домах загорелся свет... ну и

так далее.

Уже лёжа в общежитии на своих кроватях, измазанные, в изодранной

одежде все продолжали "ржать", то же творилось и на женской половине.

А немец невозмутимо "подливал масла в огонь вакханалии": да у нас, в Гер -

мании даже на улице прохожие с одобрением поглядывают на тех, кто гро -

мче других "позаботится о здоровье" своего желудка. Девчонки от "ржачки"

уже рыдали, слёзы размазывали косметику по лицам, и это добавляло ис -

терики. Пацаны были вне себя от хамства "фашиста " - после этого случая

его только так и называли.

Наша месть в ту ночь была жестокой - немец безмятежно крепко уснул,

после такого кросса от плантации, а мы устроили ему "велосипед", который

он долго крутил, ничего не понимая, задрав ноги и пытаясь освободиться

от горящих между пальцами скрученных бумажек, а когда огонь добрался

вплотную до кожи, он заорал, соскочил с кровати и, бегая по комнате под

наш хохот и возгласы "ноги вверх", наверное, подумал, что попал в Сталин -

град сорок второго. А там, Фриц, было не до рекламы эспумизана, но ты

вряд ли читал о тех событиях."

Вагон-ресторан долго не мог успокоится. Мисис Аугустин тоже сдержано

смеялась, видимо, была полиглотом - по моему наблюдению, попутчица

понимала все языки, которые употребляли окружающие.

Пока они ужинали, экспресс делал несколько остановок, и после од -

ной из них миссис Аугустин опять взглянула на часы и сообщила, что сле -

дующая - её, допила бокал шампанского, и увлекла меня, разгорячённого

воспоминаниями, в обратный путь, в свой вагон.