Костёр трещит и рассыпает мелкие искры. Издали пламя кажется совсем не горячим. Только вблизи чувствуешь острый, какой-то ненастоящий и потому ненужный жар. Подсвеченный оранжевым, бесстрастно течёт к небу серый дым... И день такой же серый, растекающийся – только вот не подсвеченный ничем. Его нечем раскрасить сегодня.

Темно – внутри.

Латунное солнце будто бы через силу раздвигает влажный полог то ли облаков, то ли дыма и бросает равнодушный взгляд на землю… Ему, солнцу, самому холодно там, в остывающем небе.

Таков этот день. И – этот мир.

Он всегда был таким – бледным, бескровным и слабым, как больной птенец, брошенный улетевшей по осени стаей? Или это настроение, навеянное внутренней темнотой и холодом?..

 

***

Итак, пустой двор.

Костёр.

Очередная охапка «топлива» отправляется в огонь. Нет, это не сухие стебли бурьяна. Не опавшие листья. Не колючие обломки веток – обычная пища осеннего костра.

Бумага. Какие-то старые коробки, из которых высовываются уголки мятых конвертов и выцветшая ленточка. Папка с ботиночными завязками – оттуда вдруг вываливаются рыжие от старости, когда-то чёрно-белые фотографии. Растрёпанный блокнот, на беззащитно распахнутых страничках которого – мелкие чернильные строчки стихов.

Чья-то жизнь.

Чьё-то… счастье?

 

Умерла одинокая старуха. Просила соседей: не выбрасывайте ЭТО на помойку. Сожгите… Чтобы ветер не гонял по двору… Больно же…

 

…А костёр трещит и рассыпает оранжевые искры.