Песочница
Может, это будет тишина,
сладкая, как сахарная вата;
громкого отребья лишена,
в горечи ничьей не виновата
и не заподозрена, – кому
этой тишиной не насладиться?
Если я вперёд тебя умру
время на песчинки расслоится.
Если ты вперёд меня умрёшь ‒
города меня лишишь и дома,
голову ли солнышку свернёшь,
аккуратно вынув из патрона,
высадишь озёрное стекло,
подожжёшь ли хворост будылиный,
‒ всё одно, ей-богу, всё одно ‒
даль закрутит вечер длинный-длинный,
как пластинку крутит граммофон,
звуки разметав и расцарапав.
Бывшее классической строфой
безъязыкой сломится оградой.
Между чёрных листьев чугуна
вырастет несмоленное слово.
Строчка никому обречена,
и катрен в посмертье адресован.
*
Так продлится в радуге светило,
так замрёт предчувствие минуты;
всё, что до того происходило,
повторится с кем-нибудь, как будто.
Будто ничего не изменилось:
горизонт предутрием окутан,
тишина, лишённая винила
и песок в песочнице кому-то.
