Едва ль сюжет иной...
Едва ль сюжет иной на жизни пышном древе
так поразит меня и так заворожит...
Рассвет на пятачке перед фонтаном Треви,
в притихшем до утра пустынном римском чреве
еще слышны шаги, и первый луч лежит
на мраморной волне, венце и гриве конской,
пройдя наискосок в проеме голубом...
Девчонка - рюкзачок и кепочка из Costco -
простым карандашом земной приют Волконской
заносит не спеша в студенческий альбом.
"Красиво, правда, sir?" - Я подтверждаю: "Очень.
Барокко, свет и тень, чуть слышный плеск воды.
Ей, знаете, пришлось проститься с домом отчим,
похоронить любовь, и здесь забыться... Впрочем,
княгиня и поэт... Недолго до беды
в любые времена. Таинственность, нервозность,
поэта пылок нрав, и сплетничает двор,
да и шестнадцать лет уже, увы, не возраст,
но разница в годах... Ах, долгий разговор,
должно быть, для двоих на этой тесной пьяцце,
где с каждым мигом день решительней берет
свое, и вот уже толпиться и смеяться
со всех сторон сюда идет честной народ..."
Одна из многих встреч, коротких, словно песня,
хоть песне иногда и жизнь, и смерть мала,
с историей любви и бронзового перстня
не пересечься здесь, пожалуй, не могла,
поскольку это Рим, а значит - гений места
особенно силен на утренней заре...
В часовне на углу века лежит невеста,
несбывшийся жених лежал в монастыре...
Как драме иногда бывает драмы мало...
Казалось бы - живи, умри, богов не зли,
но в северной стране его не миновала
история страны... И монастырь снесли
в связи с каким-то то ли пятилетним планом,
желанием вождя, движением светил....
Но что им до того, раз вечный Геркуланум
в несбыточной любви их перстень освятил...
