Утро выдалось холодным, хотя солнце упорно лезло в щель между серыми шторами окна. Но хуже всего было не солнце. Хуже всего была мокрая кровать... Даже не так мокрые кровать и матрас, как крик, который поднимала каждый раз тетка Света - ночная няня, поднимая Петьку с постели. С мокрой постели... Ну обоссался. Ну и черт с ним... Зачем так орать?

Мокрые трусы можно было спрятать куда-то... А вот с матрасом трудно.

Надо быстро, пока Света не пришла будить единственного ребенка в корпусе для самых маленьких, заправить мокрый матрас. Всех забрали какие-ни-какие родители или родственники на Рождество. Только мелкий, ссыкливий и косоглазый Петька остался на месте. Впрочем, как и всегда. Забирать Петьку было некому.

Петька натянул колготки на мокрые трусы, а сверху джинсы, засунул ноги в смешные тапочки с Микки-Маусамы и тихонько шмыгнул в коридор.

Коридор был залит светом - огромный, пустой, окна, разрисованные морозом,

вспыхивали сотнями искр... Снаружи было слышно звон колоколов.

А из детского корпуса крик тети Светы. Нашла... Матрас... Сразу почувствовал на себе мокрые трусы. Что-то защипало в глазах...

Петька быстро крутанулся на пятках - этому искусству его долго и больно обучал восьмиклассник Щибань - и побежал в направлении большого общего коридора, где уже, очевидно, занимались важными взрослыми делами Петькины товарищи по несчастью - крепыш Щибань, высокий и худой шестиклассник Рачок и девятиклассница Лана. Их также никто не забирал. Никогда.

Вся компания была в сборе, подростки сидели на откидных, как в кинотеатре, старых деревянных креслах и считали деньги.

- Рачок, гони еще две монеты! У тебя есть, я видела! - звонко крикнула черноволосая, как цыганка, Лана. Лана была красивая и нравилась Петьке. Иногда она помогала ему завязывать шнурки, иногда могла дать откусить пол-яблока, а то и покормить с ложки в столовой... Даже когда Лана связала последний раз Петькины шнурки вместе и он больно упал, треснувшись лбом о цементный пол, даже тогда она не переставала нравиться... Все хохотали, на лбу у Петьки росла с космической скоростью шишка, воспитатель Никол-Федорович схватил Петьку за руку и потащил в медпункт к медсестре Оксанке мазать голову зеленкой - даже тогда Лана не переставала нравиться...

А сейчас они - Щибань, Рачок и Лана - тайком подсчитывали свои копейки, чтобы потом, улучив момент, выбежать во двор за ворота и купить пачку сигарет. Петька был "в курсе дела", поэтому на него никто особо внимания не обратил. Пока Щибань не наморщил вдруг широкий курносый нос:

- Эй, что это воняет так? Ужжжас!

Рачок начал принюхиваться тоже...

-Петька, ну иди сюда!

Мокрые трусы холодили кожу. Идти ближе к Щибаню не хотелось... Но тут открылась входная дверь и в коридор зашла новая воспитательница КакЕеТамЗовут - никто не помнил - с двумя тучными женщинами в мохнатых шубах.

- А вот и Петенька, - сказала воспитательница, кивнув на него.

-А это к тебе гости... Из попечительского совета. Ану прекрати шататься!

Тучные женщины подошли к Петьке и начали широко улыбаться.

Петькино сердце удивленно забилось и от волнения он спросил, заикаясь и шатаясь, перекатываясь с ноги на ногу:

- Вы принесли конфеты?

- Мы принесли тебе вот... Одна из женщин вытащила откуда-то из кармана пакет и начала его открывать.

- Какой здесь запах у вас странный... - сказала между тем вторая.

-Да это Петька уссался! - пробубнел Щибань, болтая ногами.

Петькино сердце сжалось, мокрые трусы прилипли холодно к телу и он вдруг крикнул громко - так, что эхо покатилась по коридору:

- Это не я!

Из пакета между тем были извлечены на свет божий шапка, новые перчатки и ЭТО... ЭТО было в красивой розовой шуршащей упаковке, на которой нарисована была земляника. Прошлым летом Пете и другим детям давали такое после каждого обеда в интернатской столовой - конфеты. Но те были маленькие и круглые, а тут... Петькино сердце екнуло от радости - неужели такая огромная конфета?!!

- Что за вонь! - тем временем тоже пробормотала новая воспитательница, постукивая каблучком модного сапожка... Как вдруг в коридор влетела тетя Света и, схватив Петьку за худое плечо, оглядываясь на гостей, поэтому очень спокойно - а от этого еще более страшно - сказала:

- Петя, снова, зараза? А бельишко твое грязное кто мне поможет вынести? - и сжала костлявой рукой его испуганные косточки под тонкой футболкой.

- Это не я! - взвизгнул Петька и когда голос его оборвался, стало слышно как снова далеко в морозном солнечном дне зазвенели колокола.

Петька выхватил из руки дородной женщины розовый ароматный предмет с нарисованной земляникой и рванул к своему корпусу, из всех своих шестилетних сил и тапочек с Микки-Маусамы.

- Я поймаю его! - крикнул Щибень, срываясь на ноги и сжимая кулаки.

- Не надо, Толик, я сама разберусь! - сказала новая воспитательница и засеменила,цокая каблучками, по коридору за Петей.

- Помойте его там заодно - оно же встало, свинья такая, даже не подходило к умывальнику! Ссыкун! - завизжала Света.

Вот и корпус младшей группы. Петька бросился к своей кровати, но матрас был снят и поднят вертикально у стены. Огромное темное мокрое пятно напоминала силуэт удивительного цветка на фоне древних уже подсохших пятен. Петька бросился к умывальникам, забежал в душевую кабинку и закрыл за собой тонкие двери на крючок. Дрожащими руками начал сдирать с огромной земляничной конфеты шуршащую блестящую бумагу... Запах земляники был густой и розовый, только бумага никак не хотела рваться.

- Петр, открой! - забарабанил в дверь голос новенькой воспитательницы.

- Петр! Кому я сказала! Немедленно! Тебя гости ждут!

- Я не хочу ... Я моюсь! - додумался Петька и открыл кран. Сверху полилась вода - сначала холодная... Бррр! И джинсы,и колготки, а что уж об наконец подсохших трусах говорить - все намокало. Петька трясся и дрожащими пальцами ковырял обертку своей конфеты, стоя под струями воды. Новая воспитательница лупила в дверь кулаками, дергала их... Вода лилась и медленно начинала теплеть, вытекая через широкую щель внизу между дверью и полом просто в специальную дырку водослива на полу посреди душевой комнаты.

Вдруг новая воспитательница так дернула дверь, что крючок не выдержал и дверь распахнулась. Виспитательница схватила Петьку за мокрую футболку и потащила из-под уже горячей воды. Петька сопротивлялся и выл... Хуже всего было то, что она ​​забрала из его рук скользкий розовый земляничный предмет - его конфету! Петьке дыхание перехватило от ярости, он выкрутился и толкнул эту противную новенькую воспитательницу КакТамЕеЗовут с недетской ненавистью.

На полу было полно воды. Воспитательница не удержала равновесия на своих модных высоких каблучках и упала прямо на отверстие водослива, закрыв его собой, звонко ударилась головой о белый кафель пола, как- то странно дернулась и замерла. Стало тихо. Только вода шумела, поливая уже пустое место в душевой кабинке дефицитной горячей водой, только где-то далеко снова надрывались колокола и кто-то весело смеялся на улице... Петька подошел к воспитательнице, что лежала неподвижно на мокром полу посреди большой лужи, которая все прибывала. От головы воспитательницы с неподвижно открытыми глазами расползалось большое красное пятно.

Петька вытащил земляничную конфету из ее теплой ладони. Замерзая, забежал в спальню и залез под свою кровать. Там наконец сорвал обертку зубами... Конфета была прекрасная - огромная и розовая. Петька лизнул.

Во рту стало горько и противно.

В душевой текла вода, звенели колокола, где-то с улицы доносилось "С Рождеством вас!"

Петька лизнул еще раз.

И заплакал.