Рассказ Готьки из старообрядческой семьи

- Я от матери шести лет остался и воспитывался баушкой Домной Григорьевной Иониной. Она в 90 лет в колхозе ишшо мешки починивала, а умерла в 1949 годе. Голодно было, и жили плохо, но осину в доме не держали. Ежели принесут ухват с осиновым черенком, то она его изрубит и сожгёт в печкИ. Осину-то даже татары на избу не кладут. На стаи да на бани используют её только. Принесём мы, ребятёшки, собачёнка, а она да скажет: «В дом собачёнка не надо-ть запускать. Кормите его хорошо и хлеб не бросайте ему, когда захочите покормить, то положьте перед им, а то я собаку уберу со двора».
Все тоды поствовали в нашей семье. Я один нет. «Готька, ты не постуй, всё равно украдёшь», - говорила мне баушка. Обязательно требовала мыть руки перед едой. С грязными за стол не пустит. Если захочешь есть, то садись за стол и ешь сколь хошь, а не кусошничай. Жили одной семьёй, а если захочешь пить, из ковшика пить нельзя. Нужно почерпнуть ковшиком и налить из него воду в кружку, а ежели что – то баушка выбросит посудину и скажет: «Банному да лоханному возврата нет».
Материться мне, одному, было разрешено баушкой. Вымочка тоды была, да холодно. Пахали на быках по четырёх в плуге. Один бык лягет и не встаёт. Дак она говорила: «Готька, матерись на него, можа подумат, что мужик, дак встанет. Только в Бога не матерись».
Наказывала: «При детях никогда не смейте ругаться! Ругайтесь, но шоб оне не видели. При мне хоть сын со снохой убейте друг дружку, я не влезу». Ещё мне говорила: «Женишься, Готька, всё оставь: и друзей, и гулянки – только о детях заботься и думай». В 1946-1947 годах голодовали. А она нас никого в приют не отдала. Говорила: «Умрём все на печи, а вас не отдам никому» «Род-то у нас крепкий, говаривала, - До восьмидесяти лет мы усталости не чуем, а вот после восьмидесяти ужо после обеда полежать охота. Я родилась при лучине, потом при свечке стала жить, потом – при керосиновой лампе, а час до электричества дожила. Четыре поколения прожила».
Ремень был прирезан надвое, и прибит к черенку (плётка-двухвостка). прим. автора. Она, бывало, и шшолкнет ей. Как-то изломалась, я починил и говорю: - Ну-ка, баба, проверь её. Она как хлестнула меня, да больно! - Чё ты! А она смеётся: - Сам просил.
Дедушко, но не родной нам по крови, с нами доживал, до 103 годков прожил, до 96 лет корову держали, дак он говорил: «Какой же это мужик, ежели до 80 лет на корову сена не накосит!?» Пееред смертью мне всё наказывал: « Хоть и говорят, что зерно не сыпать под ноги, когда покойника несут, но ты, Егорушка, когда зимой-то умру, не жалей хлебушка-то на дорогу, холодно ведь, так хоть птички пусть тут поедят»…
(рассказ записан на диалектической практике по воспоминаниям старообрядца Г. А. Ионина, 1933 года рождения, с. Жуково, Зауралье, с сохранением диалектизмов, бытующих в наших краях).
 

Проголосовали