Зимнее утро серей шинели...
Зимнее утро серей шинели,
в щели набилась мгла,
в дымке морозной заметны еле
тусклые купола.
Стены ещё не в расстрельных язвах,
будет страшней стократ.
Но от предчувствий своих неясных
ёжится Петроград.
Снег, и на нём, точно пятна нефти,
островки воронья.
Пастью раскрытой на Малой Невке
чёрная полынья.
В дрожь - и княжну, и дворо́вую бабку,
полнится вестью дом:
"Слышали? Таки нашли собаку
в полынье подо льдом.
Пёс, хоть в рубахе чистого шёлка,
так побит, что никто
и не узнал бы... Вот ведь ушёл как
царский лампадник-то.
Был и небеден, и важен собою -
есть конец всё одно.
И, говорят, даже шуба соболья
не утащила на дно.
Бог же не Яшка, ущучил шельму,
выдал сторицею
и за хлыстов, и за службу Вильгельму
вместе с царицею..."
Зимнее утро. Гудит столица.
Где испуг, где восторг.
Кровью, которой ещё пролиться,
ало окрашен восток,
солнце в предчувствии будущей бури
гонит к заливу мглу.
…И обречённо, растерянно курит
городовой на углу.
********
Метель
...Может, в марте придет Артемида с луком,
и положит конец городам, разлукам,
самолетам, желтым такси, "Сапсанам",
поцелуям, проселкам дачным, дорогам санным,
теплым кухням в хрущевках съемных, вину и чаю,
сообщениям в тысячу слов скучаю,
лотерее отельных матрасов и киловаттам
городских фонарей, незаметно бросаемым вороватым
взглядам на медленно цокающие часы...
Этот город чужой, но ты здесь рыжей лисы,
и дорога домой, и всхлипы под утро, и воронье
за окном на снегу, и вранье, о господи, и вранье...
Нет на все это силы, власти и окорота.
Разве что Артемида придет и убьет Эрота,
потому что иначе пропали и ты, и он,
вся надежда на вечный греческий пантеон,
Артемида поможет, она не прикованный Прометей...
И февраль на дворе, и метель. Метель.
