Ищу критика! Среда.
03.06.2015
Ищу критика! Среда.
Друзья,
Сегодня в нашей рубрике «Ищу критика!» с вашими стихами работает Neihardt.
Автор: Подберезный Евгений
Стихотворение: Сраженный страданьем
Стихотворение Евгения Подберезного «Сраженный страданьем» - эксперимент автора в жанре философской лирики. Жанр этот сложен сам по себе, поскольку затрагивает мировоззренческие аспекты в жизни лирического героя и заставляет их художественно переосмыслить, а разумный компромисс между «стихами-размышлениями» и «стихами от души» может найти не каждый поэт…
Посмотрим, удалась ли поставленная задача Евгению.
Во-первых, о заголовке. «Уж сколько раз твердили миру», что заголовок должен быть квинтэссенцией смысла и настроения стихов. Лакмусовой бумажкой, по которой читатель определяет, близка ли ему тема произведения, и стоит ли читать его дальше. В этом контексте слова «Сраженный страданьем» звучат, на мой взгляд, несколько претенциозно и при этом – безлико. Допустим, издал Евгений книгу. Мы видим в оглавлении строчку: «Сраженный страданьем», страница, скажем, 48… А теперь каждый за себя пусть решит, хочется ли ему читать о сломленном, не выдержавшем груза обрушившихся невзгод человеке. И вот, если мы решим, что прочесть стоит, в тексте обнаружится, что лирический герой, по большому счету, вовсе не сражён и не сломлен. Да, он покидает мир, но кому из нас этого не суждено? И перед концом видит свет Всевышнего – значит, как говорят верующие, смерти нет, есть просто иная жизнь для бессмертной души в Царствии Небесном… Мне кажется, заголовок стихотворения просто не в полной мере отражает содержание.
Приступим теперь к построфному анализу содержания текста.
«Сраженный страданьем и болью безмерной,
Ты падаешь ниц, изо рта хлещет кровь.
В потерянном мире ты чувствуешь скверну,
Сознанья свергаешь всех лживых богов»…
Автор начинает «с места в карьер»: не успели мы познакомиться с его лирическим героем, а тот уже падает, обливаясь кровью… Такой подход дает слишком мало информации для сюжета стихотворения. Натуралистичный образ лирического героя, у которого изо рта хлещет кровь, вызывает у читателя не картину мировоззренческого катарсиса, а мысль о запущенной стадии туберкулеза или рака легких, когда уже бывают бронхиальные кровотечения. Третья строка, по моему мнению, содержит неясность: кем и где потерян мир? Неуклюжа и четвертая: лично мне на эмоциональном уровне не понравился образ «лживых богов сознанья», но дело даже не в нем: здесь еще и форма самой фразы инверсивна, вычурна, фонетически несовершенна из-за слова «всех»… Читать тяжеловато.
«Ты проклял во тьме мрачный образ созданья,
Ты пел гимн безумья под алой луной.
Разрушил в ничто ты азы мирозданья,
Твой демон смеется и пляшет с тобой».
Есть вопросы по смыслу. Создание, созданье – это и процесс созидания чего-то и кого-то, («Господь Бог устал от трудов по созданию мира и на седьмой день отдыхал»), и само творение как законченный результат работы («О как же я люблю вас, прекрасное созданье!»). А вы что имели в виду, уважаемый автор? И почему у вашего созданья столь мрачный образ? Да, заодно и объясните, как можно разрушить азы. «Азы» - от «Аз» - первой буквы русской азбуки, это значит, начала, основные знания: «Постигать азы геоиетрии», «Начать учить русский язык с азов». Разве что, вы употребили это слово в значении «первоосновы», но и в этом случае строка звучит неуклюже. Тем более, что в ритме чтения вслух редуцируется ударение в и без того весьма неудобном на слух слове «гимн». Кстати, если человек уже сражен и лежит в собственной крови, то как это демон с ним пляшет? Пожалуй, сплясать можно лишь вокруг лежащего.
«Пространство и время - все рвется на части,
К холодным созвездьям уносишься ты.
В рассудке безумном все порваны снасти,
К себе самому все сжигаешь мосты».
Апокалиптическая картинка становится всё насыщеннее: вот, мир уже взорвался, нет ни пространства, ни времени – порвались они, бедные, на части. Но это – еще не кульминация, как потом оказывается…
Не сочтите за ерничество, но рассудок и безумие – антонимичные понятия. И сочетание их в одной строке мне удачным не кажется. Повторение слова «все» терзает читательский слух: «все снасти», «все мосты». А если еще учесть и «всё» в первой строке катрена, создается впечатление, что автору не хватило слов для описания … Но ведь в искусстве стихосложения умение найти верное слово – показатель таланта и трудолюбия автора, так что пренебрегать подбором нужного слова не стоит…
Кстати, Евгений, а что за снасти вы имеете в виду. Снасти бывают корабельные, рыболовные, специальные – например, «домкрат – снасть для подъема тяжелого предмета». Раз ваши снасти «порваны», то скорее всего, строфа содержит скрытый образ корабля, гибнущего в буре, но насколько же придется быть внимательным читателю, чтобы об этом догадаться!
«Узрел ты сиянье блаженного рая,
И старца узрел ты в сияньи его.
Ты ангелов песням внимал замирая,
И видел улыбку добра средь всего».
На самом деле, лирический герой увидел сияние рая и старца в раю, Но местоимение «его, непонятно к чему относящееся, то ли к самому раю, то ли к сиянию, разрушило удобочитаемость строфы. «В сиянии том» - было бы точнее, но погубило бы рифму, впрочем, не слишком удачную. И не стоит снова злоупотреблять словами типа «всё», «все», «всего»: то, что случилось с вашим лирическим героем – его трагедия, а не Вселенной… У вас очень юный герой получился: только в юности у человека такая тяга воспринимать личную переоценку ценностей как гибель всего мироздания.
В третьей строке катрена пропущена запятая.
«Вдруг страха почувствовал ты беспокойство,
И странную боль ощутил ты в груди.
А рай вдруг померк и пришло всё в расстройство,
Во тьме услыхал ты призыв "Приходи!"».
Герой только теперь «почувствовал страх»? После того, как у него шла кровь горлом, вокруг рушился мир, рвалось пространство и время, возникали видения рая, что, по легенде, предшествует умиранию человека? По-моему, крепко перепугаться персонаж стихотворения должен был несколько раньше. И что значит: «пришло все в расстройство»? Оно же, это самое «всё», уже и взорвалось, и порвалось, и рассыпалось на части, какой же в нем мог к этому моменту повествования присутствовать порядок?
«А старца весь вид страшно вдруг изменился,
Сквозь гриву волос проступили рога.
На месте улыбки оскал появился,
Ты слышал повсюду глумленье Врага».
Итак, вместо рая – тьма, вместо смутного образа сияющего святого старца, возможно даже, самого Всевышнего, - вполне конкретный бес рогатый… Пожалуй, здесь автору удалось довольно точно и образно обозначить сущность катарсиса, течение переоценки ценностей. Но опять эти глобальные «весь», «повсюду», «всё» и «вся»! Евгений, не злоупотребляйте этими словами, просто расскажите читателю, например, как в глазах лирического героя изменился старец. А то от него, простите, у вас только одни рога и остались…
«Но где-то вдали ты успел на мгновенье,
Узреть слабый свет, что был нашим Творцом.
Окутанный мраком ты пал на колени,
Успел осознать все пред самым концом».
Хорошо, что Бог не оставляет лирического героя в последний миг. Но как ваш персонаж мог пасть на колени, если уже лежал ниц? Скорее, на колени он в этом случае поднимается! В третьей строке – пропущенная запятая. А в четвертой – опять пресловутое «всё», вы уж извините, но в таком количестве точно приравнивающееся к пропущенным запятым (как грамматико-стилистическая ошибка).
«И корчась от боли во мраке квартиры,
Крича и смеясь и пуская слюну,
В дрожащих руках не удержишь ты лиры,
Не в силах поведать, навеки в плену».
Так это вселенная или всего лишь квартира? И что должен поведать читателю лирический герой? И кто взял его в плен, если он до сих пор страдал, но не вел боевых действий? И куда подевались все положенные по правилам запятые – и в деепричастном обороте, и в перечислении действий? Слишком много вопросов. Концовка в лирике – кульминация, финальный аккорд, часто звучащий крещендо. А здесь ее, концовки, пожалуй и нет, разве что учесть, что коль скоро герой «не удержит в руках лиры», мы, по-видимому, потеряли творческого человека…
Теперь немного о форме. Схема катрена:
-!--!--!--!- (12) а
-!--!--!--! (11) Б
-!--!--!--!- (12) а
-!--!--!--! (11) Б.
Эта схема соответствует четырехстопному амфибрахию с перекрестной рифмой переменного характера – женской в первой и третьей строке, мужской – во второй и четвертой. Безусловно, автор работал с формой, и законы силлабо-тонического стихосложения ему известны. Только вот проблема: рифмы не всегда красивы. Например, «безмерно - скверну» - интересно, даже оригинально, но рядом тут притулилась рифма «созданья - мирозданья», которая никуда, честно говоря, не годится. Если присмотритесь – сразу поймете, что слова-то срифмованы однокоренные, а это грубейшая ошибка поэта. Есть и банальные рифмы: «ты – мосты», и глагольные – «появился – изменился»… В общем, с рифмами надо бы еще поработать автору.
И последнее: стихотворение изобилует такими формами существительных, как «созданье», а не создание, «мирозданье», а не мироздание… Правила русской речи это допускают, но об обилие мягких знаков «спотыкается» взгляд читателя, все-таки, эта форма слова в современной речи слишком редка. Подумайте, может, стоит отредактировать стихи, они ведь ценны своей проблематикой.
Творческих удач!
Сегодня в нашей рубрике «Ищу критика!» с вашими стихами работает Neihardt.
Автор: Подберезный Евгений
Стихотворение: Сраженный страданьем
Стихотворение Евгения Подберезного «Сраженный страданьем» - эксперимент автора в жанре философской лирики. Жанр этот сложен сам по себе, поскольку затрагивает мировоззренческие аспекты в жизни лирического героя и заставляет их художественно переосмыслить, а разумный компромисс между «стихами-размышлениями» и «стихами от души» может найти не каждый поэт…
Посмотрим, удалась ли поставленная задача Евгению.
Во-первых, о заголовке. «Уж сколько раз твердили миру», что заголовок должен быть квинтэссенцией смысла и настроения стихов. Лакмусовой бумажкой, по которой читатель определяет, близка ли ему тема произведения, и стоит ли читать его дальше. В этом контексте слова «Сраженный страданьем» звучат, на мой взгляд, несколько претенциозно и при этом – безлико. Допустим, издал Евгений книгу. Мы видим в оглавлении строчку: «Сраженный страданьем», страница, скажем, 48… А теперь каждый за себя пусть решит, хочется ли ему читать о сломленном, не выдержавшем груза обрушившихся невзгод человеке. И вот, если мы решим, что прочесть стоит, в тексте обнаружится, что лирический герой, по большому счету, вовсе не сражён и не сломлен. Да, он покидает мир, но кому из нас этого не суждено? И перед концом видит свет Всевышнего – значит, как говорят верующие, смерти нет, есть просто иная жизнь для бессмертной души в Царствии Небесном… Мне кажется, заголовок стихотворения просто не в полной мере отражает содержание.
Приступим теперь к построфному анализу содержания текста.
«Сраженный страданьем и болью безмерной,
Ты падаешь ниц, изо рта хлещет кровь.
В потерянном мире ты чувствуешь скверну,
Сознанья свергаешь всех лживых богов»…
Автор начинает «с места в карьер»: не успели мы познакомиться с его лирическим героем, а тот уже падает, обливаясь кровью… Такой подход дает слишком мало информации для сюжета стихотворения. Натуралистичный образ лирического героя, у которого изо рта хлещет кровь, вызывает у читателя не картину мировоззренческого катарсиса, а мысль о запущенной стадии туберкулеза или рака легких, когда уже бывают бронхиальные кровотечения. Третья строка, по моему мнению, содержит неясность: кем и где потерян мир? Неуклюжа и четвертая: лично мне на эмоциональном уровне не понравился образ «лживых богов сознанья», но дело даже не в нем: здесь еще и форма самой фразы инверсивна, вычурна, фонетически несовершенна из-за слова «всех»… Читать тяжеловато.
«Ты проклял во тьме мрачный образ созданья,
Ты пел гимн безумья под алой луной.
Разрушил в ничто ты азы мирозданья,
Твой демон смеется и пляшет с тобой».
Есть вопросы по смыслу. Создание, созданье – это и процесс созидания чего-то и кого-то, («Господь Бог устал от трудов по созданию мира и на седьмой день отдыхал»), и само творение как законченный результат работы («О как же я люблю вас, прекрасное созданье!»). А вы что имели в виду, уважаемый автор? И почему у вашего созданья столь мрачный образ? Да, заодно и объясните, как можно разрушить азы. «Азы» - от «Аз» - первой буквы русской азбуки, это значит, начала, основные знания: «Постигать азы геоиетрии», «Начать учить русский язык с азов». Разве что, вы употребили это слово в значении «первоосновы», но и в этом случае строка звучит неуклюже. Тем более, что в ритме чтения вслух редуцируется ударение в и без того весьма неудобном на слух слове «гимн». Кстати, если человек уже сражен и лежит в собственной крови, то как это демон с ним пляшет? Пожалуй, сплясать можно лишь вокруг лежащего.
«Пространство и время - все рвется на части,
К холодным созвездьям уносишься ты.
В рассудке безумном все порваны снасти,
К себе самому все сжигаешь мосты».
Апокалиптическая картинка становится всё насыщеннее: вот, мир уже взорвался, нет ни пространства, ни времени – порвались они, бедные, на части. Но это – еще не кульминация, как потом оказывается…
Не сочтите за ерничество, но рассудок и безумие – антонимичные понятия. И сочетание их в одной строке мне удачным не кажется. Повторение слова «все» терзает читательский слух: «все снасти», «все мосты». А если еще учесть и «всё» в первой строке катрена, создается впечатление, что автору не хватило слов для описания … Но ведь в искусстве стихосложения умение найти верное слово – показатель таланта и трудолюбия автора, так что пренебрегать подбором нужного слова не стоит…
Кстати, Евгений, а что за снасти вы имеете в виду. Снасти бывают корабельные, рыболовные, специальные – например, «домкрат – снасть для подъема тяжелого предмета». Раз ваши снасти «порваны», то скорее всего, строфа содержит скрытый образ корабля, гибнущего в буре, но насколько же придется быть внимательным читателю, чтобы об этом догадаться!
«Узрел ты сиянье блаженного рая,
И старца узрел ты в сияньи его.
Ты ангелов песням внимал замирая,
И видел улыбку добра средь всего».
На самом деле, лирический герой увидел сияние рая и старца в раю, Но местоимение «его, непонятно к чему относящееся, то ли к самому раю, то ли к сиянию, разрушило удобочитаемость строфы. «В сиянии том» - было бы точнее, но погубило бы рифму, впрочем, не слишком удачную. И не стоит снова злоупотреблять словами типа «всё», «все», «всего»: то, что случилось с вашим лирическим героем – его трагедия, а не Вселенной… У вас очень юный герой получился: только в юности у человека такая тяга воспринимать личную переоценку ценностей как гибель всего мироздания.
В третьей строке катрена пропущена запятая.
«Вдруг страха почувствовал ты беспокойство,
И странную боль ощутил ты в груди.
А рай вдруг померк и пришло всё в расстройство,
Во тьме услыхал ты призыв "Приходи!"».
Герой только теперь «почувствовал страх»? После того, как у него шла кровь горлом, вокруг рушился мир, рвалось пространство и время, возникали видения рая, что, по легенде, предшествует умиранию человека? По-моему, крепко перепугаться персонаж стихотворения должен был несколько раньше. И что значит: «пришло все в расстройство»? Оно же, это самое «всё», уже и взорвалось, и порвалось, и рассыпалось на части, какой же в нем мог к этому моменту повествования присутствовать порядок?
«А старца весь вид страшно вдруг изменился,
Сквозь гриву волос проступили рога.
На месте улыбки оскал появился,
Ты слышал повсюду глумленье Врага».
Итак, вместо рая – тьма, вместо смутного образа сияющего святого старца, возможно даже, самого Всевышнего, - вполне конкретный бес рогатый… Пожалуй, здесь автору удалось довольно точно и образно обозначить сущность катарсиса, течение переоценки ценностей. Но опять эти глобальные «весь», «повсюду», «всё» и «вся»! Евгений, не злоупотребляйте этими словами, просто расскажите читателю, например, как в глазах лирического героя изменился старец. А то от него, простите, у вас только одни рога и остались…
«Но где-то вдали ты успел на мгновенье,
Узреть слабый свет, что был нашим Творцом.
Окутанный мраком ты пал на колени,
Успел осознать все пред самым концом».
Хорошо, что Бог не оставляет лирического героя в последний миг. Но как ваш персонаж мог пасть на колени, если уже лежал ниц? Скорее, на колени он в этом случае поднимается! В третьей строке – пропущенная запятая. А в четвертой – опять пресловутое «всё», вы уж извините, но в таком количестве точно приравнивающееся к пропущенным запятым (как грамматико-стилистическая ошибка).
«И корчась от боли во мраке квартиры,
Крича и смеясь и пуская слюну,
В дрожащих руках не удержишь ты лиры,
Не в силах поведать, навеки в плену».
Так это вселенная или всего лишь квартира? И что должен поведать читателю лирический герой? И кто взял его в плен, если он до сих пор страдал, но не вел боевых действий? И куда подевались все положенные по правилам запятые – и в деепричастном обороте, и в перечислении действий? Слишком много вопросов. Концовка в лирике – кульминация, финальный аккорд, часто звучащий крещендо. А здесь ее, концовки, пожалуй и нет, разве что учесть, что коль скоро герой «не удержит в руках лиры», мы, по-видимому, потеряли творческого человека…
Теперь немного о форме. Схема катрена:
-!--!--!--!- (12) а
-!--!--!--! (11) Б
-!--!--!--!- (12) а
-!--!--!--! (11) Б.
Эта схема соответствует четырехстопному амфибрахию с перекрестной рифмой переменного характера – женской в первой и третьей строке, мужской – во второй и четвертой. Безусловно, автор работал с формой, и законы силлабо-тонического стихосложения ему известны. Только вот проблема: рифмы не всегда красивы. Например, «безмерно - скверну» - интересно, даже оригинально, но рядом тут притулилась рифма «созданья - мирозданья», которая никуда, честно говоря, не годится. Если присмотритесь – сразу поймете, что слова-то срифмованы однокоренные, а это грубейшая ошибка поэта. Есть и банальные рифмы: «ты – мосты», и глагольные – «появился – изменился»… В общем, с рифмами надо бы еще поработать автору.
И последнее: стихотворение изобилует такими формами существительных, как «созданье», а не создание, «мирозданье», а не мироздание… Правила русской речи это допускают, но об обилие мягких знаков «спотыкается» взгляд читателя, все-таки, эта форма слова в современной речи слишком редка. Подумайте, может, стоит отредактировать стихи, они ведь ценны своей проблематикой.
Творческих удач!
