Я видел этого человек всего несколько раз – по дороге в столовую. Медсёстры звали его – Паровозик. Среднего роста, тщедушный, бледненький. Из палаты он выходил на широко расставленных ногах, словно вокруг штормило. Чистые, до пустоты, глаза, полуулыбка счастья на обесцвеченных губах и неожиданно большие красные уши – так он выглядел.
Паровозик плыл по жизни  суровым алкашом. Отсюда и  язва желудка. Вообще, язва - хворь необычная. Она развивает в больном некую гордость своей болячкой, обостряет чувство соперничества и немного подавляет разум. Я наблюдал, как в среде язвенников вспыхивали ссоры из-за лидерства в палате. В вожди рвались те, кто имел диагноз посолиднее.
- Кто ты такой? У меня трёх сантиметровая язва, понял?
- Уморил.  Щенок, у меня перфорация двенадцатиперстной, усёк?
Но Паровозик не из таких. Ему было плевать на лидерство, да и на весь остальной мир тоже. Он давно не спал в таких условиях, как спал сейчас – в кровати,  в чистой постели,  в тишине. Давно не питался так – горячо, трёхразово, да ещё с первым блюдом и компотом.…  Вследствие этого Паровозик думал, что  умер и находится  в раю. И всё бы было хорошо, если бы не уколы. Собственно, из-за них его и прозвали Паровозиком. Вернее, не из-за них, а из-за страха перед ними. Когда приходила пора идти в процедурную за очередным удовольствием для филейной части, Паровозик прятался в туалете. После недолгого ожидания  в палате появлялась сестра со шприцем в руке и спрашивала:
- Где такой-то?
Затем «такого-то» всем палаточным миром увещевали и выманивали из туалета. Он приоткрывал потихоньку дверь, долго смотрел в щелку и  выходил с самым разнесчастным видом.… Подойдя к своей кровати, затворник крепко вцеплялся руками в её спинку, начинал трястись и  громко пыхтеть:
-Ух, пух, пух, ух, пух, пух…
Через некоторое время сестра, заходя в палату,  справлялась:
-Где этот Паровозик?