Всем
ветеранам Великой отечественной войны посвящается.
Старшина.
Минута тишины перед атакой.
Звенит от напряжения она.
Окоп подправив штыковой лопатой,
Свернул цигарку бравый старшина.
О чём же думал он, чуть сдвинув брови,
От едкого дымка прищуря глаз?
О том, как тяжела солдата доля,
О друге, что нарвался на фугас.
О том, как там его родные дети
И верная, любимая жена?
Он отдал бы, наверно, всё на свете,
Лишь только б повидать их, старшина.
Колодезной воды попил из фляги,
Взглянул на небо, хмурое от туч.
Он побывал во многих передрягах,
Не потеряв при том надежды луч.
В ней смысл был всего, во что он верил,
Иначе бы не выжил на войне!
Как битое стекло, хрустели нервы!
Досталось лиха вдоволь старшине!
В каждом бою он про себя молился,
Только б не плен, уж лучше сразу смерть!
Он храбрым был, с врагом жестоко бился
Четыре года, ада круговерть!
К бою готовсь!! Вдруг прозвучало хлёстко!
Снарядом разорвалась тишина!
Пошёл в атаку, небольшого роста,
Большой отваги бравый старшина.
ветеранам Великой отечественной войны посвящается.
Старшина.
Минута тишины перед атакой.
Звенит от напряжения она.
Окоп подправив штыковой лопатой,
Свернул цигарку бравый старшина.
О чём же думал он, чуть сдвинув брови,
От едкого дымка прищуря глаз?
О том, как тяжела солдата доля,
О друге, что нарвался на фугас.
О том, как там его родные дети
И верная, любимая жена?
Он отдал бы, наверно, всё на свете,
Лишь только б повидать их, старшина.
Колодезной воды попил из фляги,
Взглянул на небо, хмурое от туч.
Он побывал во многих передрягах,
Не потеряв при том надежды луч.
В ней смысл был всего, во что он верил,
Иначе бы не выжил на войне!
Как битое стекло, хрустели нервы!
Досталось лиха вдоволь старшине!
В каждом бою он про себя молился,
Только б не плен, уж лучше сразу смерть!
Он храбрым был, с врагом жестоко бился
Четыре года, ада круговерть!
К бою готовсь!! Вдруг прозвучало хлёстко!
Снарядом разорвалась тишина!
Пошёл в атаку, небольшого роста,
Большой отваги бравый старшина.