Ищу критика! Четверг.
09.04.2015
Ищу критика! Четверг.
Уважаемые авторы и читатели!
Сегодня вашему вниманию очередной выход нашей рубрики «Ищу критика!»
Четверг – это время нашего критика Roksana_Land
Автор: Иванов Игорь
Стихотворение: Зимний вечер царьградского ритора
Сложное для понимания и анализа многоуровневое произведение с глубинным философским подтекстом. При поверхностном чтении оно представляет собой воспоминания старого учителя словесности из монастырской школы о своих учениках. Но у стихотворения есть и второй, глубинный смысл. В задачи рецензента не входит поиск вторых смыслов и подтекстов, однако предположу, что на более глубоком уровне это стихотворение представляет собой размышления автора о пути людей к Богу, к вере.
Обилие исторических терминов говорит о том, что автор скрупулезно проработал тему. Это плюс. Термины и архаичные слова объяснены в примечаниях. Однако такая перегруженность незнакомыми словами скорее мешает восприятию стихотворения. Мне немного проще – у меня есть и историческое образование. Но каждый ли читатель доберется до примечаний через довольно длинный текст, изобилующий незнакомой ему терминологией? Это минус.
Теперь рассмотрим подробно.
«Вся в трещинах вощёная дощечка…
Ученики перед очами толчеёй…
Совсем не греет в старом доме печка…
А жизнь прошла, и мне не жаль её…»
В этой строфе старый учитель перебирает восковые дощечки с ученическими работами и вспоминает своих учеников – теперь уже взрослых, состоявшихся людей – мальчишками, приходившими к нему на занятия. Однако слово «толчеей» здесь, на мой взгляд, не совсем уместно. Вряд ли учитель вспоминает, как мальчишки бегали после занятий по монастырскому саду и безобразничали. В его памяти осталось то, как они выполняли данные им задания, думали, искали ответы на поставленные вопросы. Наверное, автору стоит подобрать другое слово для обозначения вереницы молодых лиц, проходящих перед глазами учителя.
«А жизнь прошла, и мне не жаль ее» - почему лирическому герою не жаль своей жизни? Не жаль своей жизни, на мой взгляд, тем, кто прожил ее впустую, кого никто не вспомнит ни добрым словом, ни хотя бы, злым. Скорее, здесь речь идет о том, что ему не страшно умирать – он прожил хорошую, деятельную жизнь, воспитал учеников достойными людьми, не только научив их словесности, но и показав путь к Богу, оставил о себе добрую память.
И еще не очень понятно, почему дощечка одна? Дальше говорится, что лирический герой перебирает дощечки с работами учеников – значит, дощечек было несколько. Или имеется в виду, что только одна потрескалась? Непонятно.
Так думал ветхий днями добрый ритор,
Перебирая схеды – не спеша… –
«Вот эту сочинил… – теперь он ктитор!
А как над ним трудилася душа…
В первой строке слово «ветхий» не совсем подходит к определению старого человека. Это прилагательное уместнее употреблять, говоря о неодушевленных предметах. Автору стоит подобрать определение, более подходящее для обозначения старого человека. Словосочетание «ветхий днями» также содержит некоторую двусмысленность. Имеется в виду то, что человек много прожил, или то, что старческие недуги одолевают его только в дневное время, а ночью бесследно исчезают?
«А как над ним трудилася душа» Фраза также оставляет простор для двоякого толкования. Душа ученика трудилась над тем, чтобы хорошо выполнить задание, или душа учителя трудилась над воспитанием ученика? Архаичная форма глагола - «трудилася», конечно, достаточно органично вписывается в общий контекст, но, возможно, ее стоит заменить.
А эту написал турмарх фракийский –
горячий нравом, сердцем как кремень…
– зачитывал до дыр Плутарха списки –
не зря! – затёрт до дыр его ремень…
В двух стоках раскрыт характер смелого, несгибаемого военачальника.
В этой строфе для меня осталась загадкой фраза «затерт до дыр его ремень». Имеется в виду кожаный ремень, которым связывали свитки, чтобы взять с собой в поход? Если эта фраза осталась непонятной для человека со специальным образованием, будет ли она понятна читателю, знакомому лишь со школьным курсом истории?
На «Облака» Аристофана схеду
всё сочинял смутьян и балабол –
бродил, раздоры сея, он по свету,
теперь – монах, – быть может, выйдет толк…
В четвертой строке фраза, на мой взгляд, грамматически не совсем верно построена. Правильнее было бы сказать «теперь он монах» или «теперь он стал монахом». И почему «быть может, выйдет толк»? Если ученик уже стал монахом, то есть прошел постриг, а не является послушником, то толк из него уже вышел – он пришел к Богу, причем стал к нему ближе, чем остальные ученики.
…Латинофил один, тщедушный малый,
Боэция изрядно трактовал!
Он принял унию, и принят кардиналом…
(остался б здесь – не избежать опал).
Эта строфа, по-моему, не стыкуется по времени. Разделение христианской церкви на католическую и православную и последующая уния были позднее, чем из употребления исчезло такое название воинского подразделения, как «турма», и соответственно, «турмарх», как обозначение командира подразделения. Хотя, образ ученика, восхищавшегося латынью и римскими поэтами, и впоследствии сменившего религиозную конфессию, хорош.
…А вот – любимая! – на слово Хрисостома…
…Мир, как акакию, он трепетно хранил –
ответ он держит в горних – у Престола… –
весь Город василевса хоронил…
Самая сложная для понимания строфа. Только к четвертой строке понимаешь, что речь идет о недавно почившем правителе, который, скорее всего, в отрочестве учился все в той же монастырской школе. А до того – одни загадки. Кто хранил мир, каким образом этот кто-то попал к Престолу Всевышнего? Непонятно. Третья строка строфы, по-моему, не совсем верно построена – есть неоправданные пропуски слов – грамматически верным было бы «Теперь ответ он держит в горних высях у Престола», но так фраза выбивается из размера. На мой взгляд, автору стоит эту строфу переделать - четче и понятнее для читателя сформулировать свою мысль.
…Уж в трещинах вощёная дощечка –
замазать их левкасом не спеша,
подкинуть дров в негаснущую печку,
лик написать – пусть молится душа!»
В этой строфе не совсем понятно – лирический герой собирается писать икону на дощечке с ученической работой, скрыв под грунтовкой написанный текст? Или, все же, на треснутой дощечке только трещины замазать, а под икону другую доску грунтовать? И «уж» немного мешает – слово не несет смысловой нагрузки, а вставлено только для соблюдения размера.
В размере и ритме наблюдаются шероховатости. В основном стихотворение написано пятистопным ямбом. Рифмовка перекрестная АВАВ с женской рифмой в первой и третьей строке и мужской – во второй и четвертой.
-!-!-!-!-!-
-!-!-!-!-!
-!-!-!-!-!-
-!-!-!-!-!
Из размера выбиваются вторая строка первой строфы, третья строка пятой строфы, первая и вторая строка шестой строфы. Думаю, автор легко устранит эти шероховатости.
Отдельно хочу отметить, что знаки препинания не всегда расставлены верно. На мой взгляд, автор слишком увлекается тире – этот знак препинания не во всех случаях оправдан.
В целом по стихотворению видно, что автор хорошо поработал над текстом – образы яркие, рифмы, в основном, точные, а те, которые не совсем точны, все равно созвучны. Глагольная рифма всего одна – «хранил-хоронил» - и автору не составит труда ее заменить.
__________________________________
Автор: Fransuaza15
Стихотворение: Римское
Стихотворение сложное и многоуровневое по смыслу. На первый взгляд, оно представляет собой городскую лирику – описание Рима времен заката империи, при более внимательном прочтении становится видна выдвинутая автором концепция – параллели между древним Римом и современной Москвой.
Но стихотворение содержит ряд ошибок, мешающих, на мой взгляд, восприятию стихотворения и пониманию его смысла.
Остановимся на них подробнее.
Пляска святого Витта среди развалин
Известно ли автору, что пляской святого Витта называется болезнь, характеризующаяся дрожательными параличами. Возбудителем болезни является токсин, который вырабатывает спорынья – растение, паразитирующее на колосьях пшеницы. Что же получается – весь город наелся хлеба из зараженной спорыньей пшеницы?
Гром неомузыки не отразится от стен
Почему гром музыки не может отразиться от стен? Звук прекрасно отражается от вертикальных поверхностей. Или автор таким образом хочет сказать о том, что музыка в городе не звучит?
В том пластилиновом городе, что музыкален
Становится понятно, почему не отражается гром музыки – пластилин является неплохим звукоизолятором. Но возникает другой вопрос. Почему город пластилиновый? Даже если автор рассказывает о развалинах на месте древнего города, то каменная кладка крошится, осыпается, а не оплывает, как нагревшийся пластилин. Чтобы камень начал плавиться и оплывать, город должен подвергнуться атомной бомбардировке. Вряд ли автор пытался сказать именно об этом. Таким образом, один неверно подобранный эпитет уводит мысли читателя совершенно в другую сторону.
И призрачно тонок аж до семи колен.
Возможно, автор пытался показать, что на фоне видов современного Рима встает призрак древнего города. Но почему он тонок? И почему до семи колен? «До семи колен» означает – «до семи поколений». Вспомните предсмертное проклятие магистра тамплиеров из Мориса Дрюона: «Будь ты проклят, и весь твой род до седьмого колена». Снова мысли читателя уходят в какие-то дебри.
Нет, до семи холмов. Что застыли грудой
Этих округлых арок из кирпичей,
Как могут холмы застыть грудой? Груда – это куча. Холмы свалены в кучу? Как должна выглядеть груда кирпичных арок? Арки тоже свалены в кучу, как и холмы? Франсуаза, ответьте на эти вопросы. И представьте себе, что это Вам приходится продираться через нагромождение неудачных метафор.
Которые помнят и Цезаря, да и Брута,
Несут холодок столетий для москвичей.
Почему именно «холодок» столетий? Непонятно.
Стоп, завсегдатай таверн и узких кварталов!
Разве не знаешь, что город стоит на костях?
К кому обращается автор – к жителям древнего Рима? Или к современным жителям города? К туристам, приезжающим посмотреть древний город? Снова неясности, вопросы без ответов.
«Узкие кварталы» - ошибка. Узкими бывают улицы в квартале, но не кварталы.
Помнишь, как сабинянок они воровали
И как гладиаторов превращали в прах?
«Превращали в прах» - не лучшая метафора для обозначения гладиаторских боев насмерть. Автору стоит подумать над более точными формулировками.
Мощные ноги в сандалиях здесь отшагали,
Навеки впечатав в булыжник размеры ступни.
В первой строке автор имел в виду проходящие по городу легионы? Но полководцам было запрещено входить в город с войсками, за исключением триумфального въезда победителя. Однако триумфа удостаивался далеко не каждый полководец, даже одержав победу. Бойцы сначала отправлялись в казармы, сдавали в арсенал оружие и доспехи, и только после этого отправлялись по домам. Еще легионы входили в Рим во время государственного переворота. Такое за всю историю Рима случалось при Сулле, при Гае Юлии Цезаре, при Домициане…
Во второй строке тоже ошибка – как можно что-то впечатать в булыжник? Камень – это не свежеположенный или хорошо разогревшийся на солнце асфальт, на котором действительно можно оставить отпечаток ноги. Или это снова идея пластилинового города?
Нет, не получится больше, как в пасторали,
Из пепла, из мусора, и из распятья они.
Пасторалью называется деревенский пейзаж, а конкретнее – луг, пастбище. Есть даже направление в искусстве – пасторальная лирика или живопись. А в стихотворении речь идет о городе. В данном контексте слово «пастораль» неуместно.
«Из пепла, мусора, и из распятья они». Кто или что? Городские кварталы? Римские легионеры? Строка создает двусмысленность.
«Из пепла и мусора» еще хоть как-то понятно, но «из распятья» - это как?
По форме также есть замечания: «кварталов-воровали» - неточная рифма, не являющаяся даже созвучной.
Ритм и размер стихотворения не выдержан и «гуляет» от строки к строке. Вот подробная раскладка по размеру и ритму на первые восемь строк:
12 !--!-!--!--!
13 !--!--!--!--!
14 !--!--!--!--!-
12 -!--!--!-!-!
12 !--!-!--!-!-
11 -!-!-!-!--!
13 -!--!-!--!-!-!
12 -!--!-!-!--!
Цифры показывают количество слогов в строке, а знаки – сочетание ударных (!) и безударных (-) слогов. Из этой схемы видно, что и количество, и чередование ударных и безударных слогов нестабильно, что создает определенные сложности при чтении.
Как результат – сильное, глубокое по смыслу стихотворение из-за ошибок воспринимается с трудом. Остается надеяться, что автор доработает свое произведение.
Сегодня вашему вниманию очередной выход нашей рубрики «Ищу критика!»
Четверг – это время нашего критика Roksana_Land
Автор: Иванов Игорь
Стихотворение: Зимний вечер царьградского ритора
Сложное для понимания и анализа многоуровневое произведение с глубинным философским подтекстом. При поверхностном чтении оно представляет собой воспоминания старого учителя словесности из монастырской школы о своих учениках. Но у стихотворения есть и второй, глубинный смысл. В задачи рецензента не входит поиск вторых смыслов и подтекстов, однако предположу, что на более глубоком уровне это стихотворение представляет собой размышления автора о пути людей к Богу, к вере.
Обилие исторических терминов говорит о том, что автор скрупулезно проработал тему. Это плюс. Термины и архаичные слова объяснены в примечаниях. Однако такая перегруженность незнакомыми словами скорее мешает восприятию стихотворения. Мне немного проще – у меня есть и историческое образование. Но каждый ли читатель доберется до примечаний через довольно длинный текст, изобилующий незнакомой ему терминологией? Это минус.
Теперь рассмотрим подробно.
«Вся в трещинах вощёная дощечка…
Ученики перед очами толчеёй…
Совсем не греет в старом доме печка…
А жизнь прошла, и мне не жаль её…»
В этой строфе старый учитель перебирает восковые дощечки с ученическими работами и вспоминает своих учеников – теперь уже взрослых, состоявшихся людей – мальчишками, приходившими к нему на занятия. Однако слово «толчеей» здесь, на мой взгляд, не совсем уместно. Вряд ли учитель вспоминает, как мальчишки бегали после занятий по монастырскому саду и безобразничали. В его памяти осталось то, как они выполняли данные им задания, думали, искали ответы на поставленные вопросы. Наверное, автору стоит подобрать другое слово для обозначения вереницы молодых лиц, проходящих перед глазами учителя.
«А жизнь прошла, и мне не жаль ее» - почему лирическому герою не жаль своей жизни? Не жаль своей жизни, на мой взгляд, тем, кто прожил ее впустую, кого никто не вспомнит ни добрым словом, ни хотя бы, злым. Скорее, здесь речь идет о том, что ему не страшно умирать – он прожил хорошую, деятельную жизнь, воспитал учеников достойными людьми, не только научив их словесности, но и показав путь к Богу, оставил о себе добрую память.
И еще не очень понятно, почему дощечка одна? Дальше говорится, что лирический герой перебирает дощечки с работами учеников – значит, дощечек было несколько. Или имеется в виду, что только одна потрескалась? Непонятно.
Так думал ветхий днями добрый ритор,
Перебирая схеды – не спеша… –
«Вот эту сочинил… – теперь он ктитор!
А как над ним трудилася душа…
В первой строке слово «ветхий» не совсем подходит к определению старого человека. Это прилагательное уместнее употреблять, говоря о неодушевленных предметах. Автору стоит подобрать определение, более подходящее для обозначения старого человека. Словосочетание «ветхий днями» также содержит некоторую двусмысленность. Имеется в виду то, что человек много прожил, или то, что старческие недуги одолевают его только в дневное время, а ночью бесследно исчезают?
«А как над ним трудилася душа» Фраза также оставляет простор для двоякого толкования. Душа ученика трудилась над тем, чтобы хорошо выполнить задание, или душа учителя трудилась над воспитанием ученика? Архаичная форма глагола - «трудилася», конечно, достаточно органично вписывается в общий контекст, но, возможно, ее стоит заменить.
А эту написал турмарх фракийский –
горячий нравом, сердцем как кремень…
– зачитывал до дыр Плутарха списки –
не зря! – затёрт до дыр его ремень…
В двух стоках раскрыт характер смелого, несгибаемого военачальника.
В этой строфе для меня осталась загадкой фраза «затерт до дыр его ремень». Имеется в виду кожаный ремень, которым связывали свитки, чтобы взять с собой в поход? Если эта фраза осталась непонятной для человека со специальным образованием, будет ли она понятна читателю, знакомому лишь со школьным курсом истории?
На «Облака» Аристофана схеду
всё сочинял смутьян и балабол –
бродил, раздоры сея, он по свету,
теперь – монах, – быть может, выйдет толк…
В четвертой строке фраза, на мой взгляд, грамматически не совсем верно построена. Правильнее было бы сказать «теперь он монах» или «теперь он стал монахом». И почему «быть может, выйдет толк»? Если ученик уже стал монахом, то есть прошел постриг, а не является послушником, то толк из него уже вышел – он пришел к Богу, причем стал к нему ближе, чем остальные ученики.
…Латинофил один, тщедушный малый,
Боэция изрядно трактовал!
Он принял унию, и принят кардиналом…
(остался б здесь – не избежать опал).
Эта строфа, по-моему, не стыкуется по времени. Разделение христианской церкви на католическую и православную и последующая уния были позднее, чем из употребления исчезло такое название воинского подразделения, как «турма», и соответственно, «турмарх», как обозначение командира подразделения. Хотя, образ ученика, восхищавшегося латынью и римскими поэтами, и впоследствии сменившего религиозную конфессию, хорош.
…А вот – любимая! – на слово Хрисостома…
…Мир, как акакию, он трепетно хранил –
ответ он держит в горних – у Престола… –
весь Город василевса хоронил…
Самая сложная для понимания строфа. Только к четвертой строке понимаешь, что речь идет о недавно почившем правителе, который, скорее всего, в отрочестве учился все в той же монастырской школе. А до того – одни загадки. Кто хранил мир, каким образом этот кто-то попал к Престолу Всевышнего? Непонятно. Третья строка строфы, по-моему, не совсем верно построена – есть неоправданные пропуски слов – грамматически верным было бы «Теперь ответ он держит в горних высях у Престола», но так фраза выбивается из размера. На мой взгляд, автору стоит эту строфу переделать - четче и понятнее для читателя сформулировать свою мысль.
…Уж в трещинах вощёная дощечка –
замазать их левкасом не спеша,
подкинуть дров в негаснущую печку,
лик написать – пусть молится душа!»
В этой строфе не совсем понятно – лирический герой собирается писать икону на дощечке с ученической работой, скрыв под грунтовкой написанный текст? Или, все же, на треснутой дощечке только трещины замазать, а под икону другую доску грунтовать? И «уж» немного мешает – слово не несет смысловой нагрузки, а вставлено только для соблюдения размера.
В размере и ритме наблюдаются шероховатости. В основном стихотворение написано пятистопным ямбом. Рифмовка перекрестная АВАВ с женской рифмой в первой и третьей строке и мужской – во второй и четвертой.
-!-!-!-!-!-
-!-!-!-!-!
-!-!-!-!-!-
-!-!-!-!-!
Из размера выбиваются вторая строка первой строфы, третья строка пятой строфы, первая и вторая строка шестой строфы. Думаю, автор легко устранит эти шероховатости.
Отдельно хочу отметить, что знаки препинания не всегда расставлены верно. На мой взгляд, автор слишком увлекается тире – этот знак препинания не во всех случаях оправдан.
В целом по стихотворению видно, что автор хорошо поработал над текстом – образы яркие, рифмы, в основном, точные, а те, которые не совсем точны, все равно созвучны. Глагольная рифма всего одна – «хранил-хоронил» - и автору не составит труда ее заменить.
__________________________________
Автор: Fransuaza15
Стихотворение: Римское
Стихотворение сложное и многоуровневое по смыслу. На первый взгляд, оно представляет собой городскую лирику – описание Рима времен заката империи, при более внимательном прочтении становится видна выдвинутая автором концепция – параллели между древним Римом и современной Москвой.
Но стихотворение содержит ряд ошибок, мешающих, на мой взгляд, восприятию стихотворения и пониманию его смысла.
Остановимся на них подробнее.
Пляска святого Витта среди развалин
Известно ли автору, что пляской святого Витта называется болезнь, характеризующаяся дрожательными параличами. Возбудителем болезни является токсин, который вырабатывает спорынья – растение, паразитирующее на колосьях пшеницы. Что же получается – весь город наелся хлеба из зараженной спорыньей пшеницы?
Гром неомузыки не отразится от стен
Почему гром музыки не может отразиться от стен? Звук прекрасно отражается от вертикальных поверхностей. Или автор таким образом хочет сказать о том, что музыка в городе не звучит?
В том пластилиновом городе, что музыкален
Становится понятно, почему не отражается гром музыки – пластилин является неплохим звукоизолятором. Но возникает другой вопрос. Почему город пластилиновый? Даже если автор рассказывает о развалинах на месте древнего города, то каменная кладка крошится, осыпается, а не оплывает, как нагревшийся пластилин. Чтобы камень начал плавиться и оплывать, город должен подвергнуться атомной бомбардировке. Вряд ли автор пытался сказать именно об этом. Таким образом, один неверно подобранный эпитет уводит мысли читателя совершенно в другую сторону.
И призрачно тонок аж до семи колен.
Возможно, автор пытался показать, что на фоне видов современного Рима встает призрак древнего города. Но почему он тонок? И почему до семи колен? «До семи колен» означает – «до семи поколений». Вспомните предсмертное проклятие магистра тамплиеров из Мориса Дрюона: «Будь ты проклят, и весь твой род до седьмого колена». Снова мысли читателя уходят в какие-то дебри.
Нет, до семи холмов. Что застыли грудой
Этих округлых арок из кирпичей,
Как могут холмы застыть грудой? Груда – это куча. Холмы свалены в кучу? Как должна выглядеть груда кирпичных арок? Арки тоже свалены в кучу, как и холмы? Франсуаза, ответьте на эти вопросы. И представьте себе, что это Вам приходится продираться через нагромождение неудачных метафор.
Которые помнят и Цезаря, да и Брута,
Несут холодок столетий для москвичей.
Почему именно «холодок» столетий? Непонятно.
Стоп, завсегдатай таверн и узких кварталов!
Разве не знаешь, что город стоит на костях?
К кому обращается автор – к жителям древнего Рима? Или к современным жителям города? К туристам, приезжающим посмотреть древний город? Снова неясности, вопросы без ответов.
«Узкие кварталы» - ошибка. Узкими бывают улицы в квартале, но не кварталы.
Помнишь, как сабинянок они воровали
И как гладиаторов превращали в прах?
«Превращали в прах» - не лучшая метафора для обозначения гладиаторских боев насмерть. Автору стоит подумать над более точными формулировками.
Мощные ноги в сандалиях здесь отшагали,
Навеки впечатав в булыжник размеры ступни.
В первой строке автор имел в виду проходящие по городу легионы? Но полководцам было запрещено входить в город с войсками, за исключением триумфального въезда победителя. Однако триумфа удостаивался далеко не каждый полководец, даже одержав победу. Бойцы сначала отправлялись в казармы, сдавали в арсенал оружие и доспехи, и только после этого отправлялись по домам. Еще легионы входили в Рим во время государственного переворота. Такое за всю историю Рима случалось при Сулле, при Гае Юлии Цезаре, при Домициане…
Во второй строке тоже ошибка – как можно что-то впечатать в булыжник? Камень – это не свежеположенный или хорошо разогревшийся на солнце асфальт, на котором действительно можно оставить отпечаток ноги. Или это снова идея пластилинового города?
Нет, не получится больше, как в пасторали,
Из пепла, из мусора, и из распятья они.
Пасторалью называется деревенский пейзаж, а конкретнее – луг, пастбище. Есть даже направление в искусстве – пасторальная лирика или живопись. А в стихотворении речь идет о городе. В данном контексте слово «пастораль» неуместно.
«Из пепла, мусора, и из распятья они». Кто или что? Городские кварталы? Римские легионеры? Строка создает двусмысленность.
«Из пепла и мусора» еще хоть как-то понятно, но «из распятья» - это как?
По форме также есть замечания: «кварталов-воровали» - неточная рифма, не являющаяся даже созвучной.
Ритм и размер стихотворения не выдержан и «гуляет» от строки к строке. Вот подробная раскладка по размеру и ритму на первые восемь строк:
12 !--!-!--!--!
13 !--!--!--!--!
14 !--!--!--!--!-
12 -!--!--!-!-!
12 !--!-!--!-!-
11 -!-!-!-!--!
13 -!--!-!--!-!-!
12 -!--!-!-!--!
Цифры показывают количество слогов в строке, а знаки – сочетание ударных (!) и безударных (-) слогов. Из этой схемы видно, что и количество, и чередование ударных и безударных слогов нестабильно, что создает определенные сложности при чтении.
Как результат – сильное, глубокое по смыслу стихотворение из-за ошибок воспринимается с трудом. Остается надеяться, что автор доработает свое произведение.
