«Вдруг из маминой из спальни кривоногий и хромой выбегает умывальник и качает головой: «Ах ты, грязный, ах ты гадкий, неумытый поросенок…» Нет, я вовсе не о замечательной детской поэзии, которая сама легко ложится в память. Я о нашей всечеловеческой тяге к творчеству, которая проявляется в самых диковинных формах, хоть в раннюю пору, хоть в зрелом возрасте, вызывает порой уважительное поклонение, а чаще – гомерический хохот. К примеру, смотрю на поселковый дом, разукрашенный цветными пластиковыми пробками, и хочется зажмуриться, старинные деревянные наличники кажутся по сравнению с этой вульгарщиной просто высокой архитектурной цитатой! Потом представлю, как человек собирал эти пробки, выдумывал кренделя и вензеля, способ крепления, как волновался, ждал, оценят ли, радовался, когда возле его дома замедляли шаг прохожие… И скажу себе: а пусть будет. Может быть, за этим последует какой-то еще шаг в творческом развитии. У нас в эти дни в дневниках возбудились сторонники высокого искусства, огорченные низким уровнем поэтического мастерства дилетантов. Тоску навевают эти графоманы, с их глагольными рифмами, искаженными словоформами, убогой лексикой и абсолютным отсутствием высокого дара к стихосложению. Поставить бы на входе шлагбаум, как это делается в конкурсах, и отсеять всю эту шелупонь. Я, наверное, тот редкий оппозиционер, который вечно норовит и с модераторами спорить, и судить соискателей кубков принципиально не желает, и опять свою песню затянет: пусть пишут, сочиняют, кто как может! Пусть меняют порядок рифмовки и грешат глагольными рифмами, пусть переставляют ударения в угоду ритму и храбро изобретают неологизмы! А может быть они только в начале пути? Кто-то, как Гоголь, свои стихи потом сожжет, а кто-то станет гением с лица необщим выражением? Приведу пример из совсем недавнего прошлого, когда преобразователи нашего образования на манер западного взялись всё упрощать. Музыкальную школу решили вообще отменить, ну зачем нам столько музыкантов, всё равно ведь гениальными исполнителями станет от силы один процент! Вот его и натаскивать на скрипку и пианино. Слава богу, музыкальная общественность сильно возбудилась, грудью (сотнями грудей!) встала на пути реформаторов, школу отстояли. Потому что она воспитывает из дошколят не только исполнителей, композиторов, критиков, учителей музыки, но и СЛУШАТЕЛЕЙ. Но и людей, которые потом будут музицировать в свободное от работы время и наслаждаться этим. Нечто подобное произошло и в обычной школе, когда сочинение решили заменить изложением. Тут эксперимент был проведен в полном формате! Отменили, облегчили жизнь и ученикам, и учителям, более того, решили чуть ли не с 7-го класса поделить детей на физиков и лириков, соответственно, и набор предметов не всем всякий давался. Очень скоро заголосили профессора ВУЗов: абитура не умеет не только писать, но и говорить, связно речь строить! Решили сочинения вернуть, но учителя-филологи заплакали: теперь нас надо учить, как писать сочинения. Оказалось, навык этот теряется просто стремительно. Я иной раз слушаю корреспондентов ведущих каналов ТВ, радио, и в ужас прихожу, как они говорят. Все эти клубы, в которых пели, плясали, работали литературные объединения, выпускались самодеятельные альманахи, школьные стенгазеты и смотры художественной самодеятельности вовсе не ставили целью вырастить Ойстрахов, Паустовских, Репиных или Рождественских. Как будто бы просто занимали людей в свободное от работы, от учебы время. У нас в пединституте им. Герцена в Ленинграде был совершенно замечательный хор, мы пели польку Рахманинова, еще массу дивных вещей – и хор этот нас поднимал до невероятных высот. И в школе у нас был хор…вспомните наконец Электроника и песню «Крылатые качели» - это всё о том же. И во времена Пушкина дамы имели альбомы, в которые поклонники записывали им рифмованные посвящения (Александр над ними посмеивался – но тоже писал!). Они бренчали на фортепьянах, вышивали бисером, танцевали, рисовали, примет тому вы найдете множество – и в произведениях Булгакова, и у Пастернака. Доктор Живаго, герой романа, тоже ведь графоман, писавший стихи ночью, когда все улеглись и ему никто не мешает. Вы можете мне возразить, что не надо наших графоманов сравнивать с героями романа Захара Прилепина, которые пишут стихи. А почему? У нас ведь тоже вдруг среди множества подражательных прорежется чей-то ясный и звонкий голос, совершенно неожиданно. Кто-то на него цыкнет, кто-то скажет «А мне понравилось», кто-то просто промолчит. Или захочет поправить. Я ведь почему начала этот пост с Мойдодыра. Мне кажется, Корней Иванович совсем не случайно этого начальника умывальников сделал… кривоногим и хромым, типа, сам далек от совершенства, а кого-то учить взялся. Предвижу, что и меня, хромоногую и кривоватую, сейчас проучит толпа мочалок: как налетят, и залают и завоют, и головомойку зададут! Эх, господа хорошие, пусть все, кому хочется, играют перышком, складывают слова, поют их или рисуют к ним картинки. Я кукол делаю – и мне это тоже в радость, хотя до Огюста Родена мне как до Луны. Дерзайте и никого не бойтесь! Свобода творчества, как и свобода слова, и мысли, тоже каждому положена.