Сон смешного человека. (Петров. Мультфильм. 1992) #культур_егерь

СОН СМЕШНОГО ЧЕЛОВЕКА, или Мечтание с петлёй на шее о рае и безгрешном существе. Это пожалуй и не сон вовсе, а некое тонкое видение, или мечтание, иллюзия, бред сквозь погружение в глубокое размышление о самом последнем, самом важном и самом главном, о столь насущном, что без этого и жить далее невозможно. И вот, свет во тьме светится, и разум тянется к нему мыслью как рукой и всем телом, и не может сам собой двинуться, но потребна некая сила, извне им движущая и руководящая, но по его собственной, разума, к свету стремящегося, воле. И происходит. И видится ему, разуму нечто обыденное, повседневное и привычное, и в то же время иное, невиданное, светолепное и святое. И всё это как всегда и в то же время совершенно иначе, необычайно, празднично торжественно, лучисто, звонко, но и нежно, мягко и утешительно. И непонятно, почему это так, ведь ничего, сверх того, что было, не прибавилось, но всё бывшее напиталось неизъяснимой сверхсущественной благодатью, и дышит жизнью нестареющейся, и чистотой не маркой, и светом немерцающим. Ибо это Бог, явившийся как Всё во всём, и всё, стало быть, в Нём, и Им, и для Него. И пришло это к человекам, когда возлюбили они друг друга каждый всякого как самого себя, и не стало ни ближних, ни дальних, ни врагов, ни друзей, ни чужих, ни родных, ни бывших, ни будущих. Отныне только сущие как есть в Истине, и Самой Истине сущей в них как их дыхание, и жизнь, и свет жизни. И сквозь всю эту радость и великолепие, через свет благодатный и мир небесный промелькнули вдруг бесьи хари, и полезла нечисть, таща с собой помыслы нечистые, мерзкие и страшные, как сам дьявол, и как сама смерть. И закружили демоны возмечтавший о рае ум в пляске огненной, в танце срамном и похотливом, в хороводе безумном, головокружительном, влекущем в бездну, в пропасть адову, в небытие безысходное… Ибо позволил себе разум мечтание гордое, не своевременное, трудом не добытое, терпением не уготованное, смирением не выстраданное, и не вынес он ноши, сверх сил и навыка поднятой, изнурительной, разрушительной, путь силе лукавой во внутренний град отворяющей, врага человеческого к сердцу его пропускающей. Отступила от разума Сила Высшая, здравомыслием питающая, светом истинным наставляющая, от злой воли спасающая, от врага исконного и приражений его покрывающая. И остался он один одинёшенек, с плотью своей измождённой предательской, волей своей переменчивой, да помыслом своим излукавленным – один супротив супостата сильного, многоопытного, нужды во сне и отдыхе не имущего, в питии и пище не нуждающегося, и никакой заботой телесной не обремененного. И увидел себя разум побежденным, в прах поверженным, самовластия лишившимся, силой превозмогающей ненавистной порабощенным. Приуныл разум, отчаялся, о кончине произвольной, беззаконной и безвременной помышлять начал, и ни надежды, ни веры в себе и тени не обретая, смертно опечалился и в конец отчаялся. Тут ему в длань расслабленную сатана орудие смертоубийства и вложил, и ум помрачением окутал. Ошую стал и в ухо добродетелью не запечатанное словеса погибельные шепчет. По всему бы полагать, тут бы и конец ему, разуму, надменным мечтанием выше небес превознесшемуся, да по немощи своей в бездну растления низринувшемуся, в руки врагу лютому ввергшемуся. Но милостив Бог, любящий каждого больше всех и последнему из грешников состраждущий, и всякого, от сердца кающегося, в объятия Отча приемлющий. Подлинному искателю Истины не попускает Он искушения выше сил, но вместе с испытанием предлагает и пути избавления. Вот и сему помраченному было послано дитя, его же устами направлен будет на путь Истины. И была ему показана жизнь за гробом как отчаяние упущенных возможностей и окончательное бессилие к действию. Как познание вечной утраты блага, принадлежавшего по праву, и как бесплодное раскаяние в своём прежнем упрямом неведении, неверии и злой воле. О, как мучительно желал бы он теперь совершить то, чем пренебрёг в прошлой, произвольно оставленной жизни, как нестерпимо это знание невозможности исправить зло содеянное и исполнить дело доброе, которого не пожелал. И вот, та девочка, чей зов о помощи он не впустил в своё ожесточенное сердце, она всегда теперь будет пред его взором с протянутыми к нему руками… И явились ангелы, и взяли его под руки, и повели на суд. И путь их пролегал по местам райским, более прекрасным, чем картины Микеланджело и Боттичелли, где в селениях горних обитали люди, исполненные чистоты, любви и нежности. И птицы услаждали их своим сладким пением, и всякий зверь был кроток, как агнец, и ласков, как дитя. И видения библейской истории украшали небо: Илия в пламени огненном возносился к диску Солнечному, Аарон погружал конец жезла своего в горячий песок, и сухой жезл, обретая жизнь, расцветал гроздями прекрасных соцветий. Но во след ему, как неотвязных грех, брёл Черный Пёс, рыча и скаля зубы на эту райскую красоту. И вот, порча ведомого на суд грешника, передалась месту тому и людям, там обитавшим, и всему живому и сущему, что там было. И ржавчина разрушения поглотила сей рай земной или небесный, который был явлен ему во сне как истина о человеке и жизни, ему предназначенной. И взошло солнце, и село солнце, и много раз повторялось коловращение дня и ночи, и не осталось ни Красоты, ни Любви, ни Света ни в ком из жителей селения блаженных, только Каин, как соляной столп, всё стоял и стоял над трупом брата своего Авеля. Тогда стали люди возводить каменные стены и отгораживать друг от друга свои лица, и свои сердца. Убийцу же изгнали, и вселился в него Аполлион*, демон-разрушитель, и он бесновался, круша всё окрест себя. Тогда, привязали его к древу и, закрыв ему лицо маской, побили камнями. А когда испустил он дух, случилось затмение, и свет померк. Они развели большой костёр, и, прыгая через огонь, поклонялись бесовской силе, и, объятые пламенем, не сгорали. И от сей поры Истины уже не было с ними. Соединив умы свои во едино, люди воздвигли Башню, и дали ей имя Наука, назвав магию знанием, а мерцание ума своего светом истины. И стали жить так, сказав: Каждый принадлежит всем, а все каждому. Но Башня сия, воздвигнутая из песка и на песке, не имела крепости, и когда один из стоящих в её основании покинул своё место, Башня рухнула, и падение её было великое. И был страх, и мрак, и одиночество. Сон кончился, и спящий проснулся. И помысел о самоубийстве оставил его, ибо увидел он душу свою, сотворившую над собой таковое, как прах пустынный. Рай и ад открылись ему, и уразумел он, что всё сие – в человеке, что суемудрие ума – путь зыбкий и неверный, а в разуме чистого сердца – одномерная, истинная жизнь, от зде начало имущая и в вечность длящаяся. И вышел смешной человек из дома, и пошёл искать девочку, накануне просившую его помощи, потому что в ней было его спасение… *) Аполлион – он же Аваддон.