Удушье (фильм по одноименной книжке Чака Паланика)

Чудес на свете не бывает, из одной говённой мухи можно сделать только одного сраного слона или, другими словами, из одного Kleines Arschloch (маленького засранца) может вырасти только один большой говнюк. Стратегическая линия Паланика - нарисовать портрет нравственного изгоя, этического отщепенца, морального урода, циничного извращенца, маниакально одержимого пороками параноика, а затем, тыкая весь цивилизованный мiр носом в своё творение, сокрушенно и сочувственно заявить: Увы! Это - Eulenspiegel, ваше зеркало! И мы, в ужасе отшатнувшись от безобразного привидения, с тоской осознаём, что сам-то образ, с которого срисована эта кривляющаяся обезьяна, это карикатурное убожество, многократно хуже. Парадокс и самое страшное в этой ситуации то, что ханжество мiра, обвиняя и осуждая своё отражение, ни мало не признаёт за собой открывающихся в его зеркальном отражении пороков. Чак говорит: вот, омерзительный тип, но мы – хуже; вот, что он среди бела дня вытворяет с откровенным бесстыдством, но мы во тьме и тайне творим стократ худшее и постыднейшее; вот, он произносит безумные глаголы, соблазняя и искушая невинных и благонравных, а мы своими лицемерными речами и двойной моралью не просто соблазняем, но растлеваем и убиваем души своих ближних. Взгляните на этого копошащегося в физиологических выделениях, рвоте и экскрементах подлого мизерабля и осознайте: вы в своих джакузи, стерильных кухнях и роскошных спальнях тысячекратно хуже. Его асфиксия – притворство и провокация, его гнусность – театр, а ваше удушье – подлинная духовная смерть, ваше убожество – осознанный выбор . Этот недопырок, эта жертва генетических (в прямом смысле) экспериментов со звучным, между прочим, именем Виктор Манчини, обаятелен и невинен в своей порочности как бессловесное животное, как барахтающийся в собственных фекалиях младенец, а таковых последних, как сказано, есть Царство Небесное, и нам, нравственно вменяемым (а ведь мы, безусловно, такими себя и считаем) возбраняется препятствовать этически младенчествующим приходить к Господу и играть в свои странные (или даже срамные по нашим понятиям) игры возле Его ног, ибо Он каждому и всем нам говорит: «Дети»! Мы все, от первого до последнего – Его чада. И вот, одни дети – не лучше других, а другие – не хуже третьих. Можно заслонить Солнце зонтом или тарелкой в вытянутой руке, а можно, положив на веки пятачок. Размер преграды значения не имеет. Имеет значение только отсутствие в нас Света. Именно об этом отсутствии Света иронично и горестно, цинично и сострадательно сообщает нам Паланик. Но он не судит и не осуждает, он - один из нас, такой же как мы, он сокрушается и скорбит со скорбящими и сокрушенными, смеётся со смеющимися и раскаивается с кающимися. Он обращает наш взор в зеркало собственной души. PS. Фильм и книга практически идентичны, но если вы ещё не приобщились, то начинать лучше с книжки, потому что без картинок смысл доходит лучше. В противном случае можно увидеть всего лишь чёрную комедию.