Счастливые дни, или Попробуте теперь меня отсюда вытолкать.

Если ты, допустим, петр или боря, то, скорее всего, ты – никто, и звать тебя никак. И значит, любой Сергей Сергеевич Сысоев может запросто отобрать у тебя галоши и даже выгнать на улицу, лишив тебя оплаченной вперед койки в съемной комнате и ночного горшка. Мiр безумен, и каждый в нем родившийся одинок, пусть бы ему и казалось иногда, что у него есть жена, сын и даже друзья. Жену, как и галоши, отберет Сергей Сергеевич, сын при встрече будет плевать тебе в лицо, жить ты будешь в подвальном бомжатнике, культурный досуг проводить на кладбищенской скамейке, а пригревшая тебя полоумная нимфоманка все равно будет приводить Сергей Сергеевича и скрипеть с ним железной кроватью за фанерной перегородкой. Ты будешь гоним и заушаем, не мыт и голоден, бездомен и бесчестен. И что? Не таким ли обетовано блаженство? Не тебе ли обещана нетленная награда и царство небесное? Радуйся и веселись! Пляши и пой песни. Твой сын кидает в тебя камни, твоя жена кормит эскалопом Сергея Сергеевича, твоя шлюха за деньги ублажает клиентов (Сергеев Сергеевичей) почти у тебя на глазах? Радуйся и веселись. Твой рейтинг небожителя растет с каждой минутой, а здесь ты без никаких усилий получил статус альфонса. - Не могли бы Вы давать мне немного петрушки? Петрушка на вкус напоминает фиалки. – Нет, ёжики не едят петрушку. - Тогда спойте мне песенку «Too many tears». – Нет, время петь песни прошло, пришла пора рожать никому не нужных детей. Ты догоняешь тех, кто нужен тебе, и не можешь их догнать. Потом те, кому нужен ты, догоняют тебя, и тоже не могут. Жизнь – это трамвай бессмысленных желаний, несущийся в пустоте вымирающих улиц Города Потерь… Ты сюда не просился, но они сказали: Добро пожаловать! И подумав, добавили: …но посторонним вход воспрещен! Ты спросил: А чёй-то вы здесь делаете, а? Но вместо ответа они лупили тебя крапивой и сачками для ловли бабочек и приговаривали: Иди, иди отсюда! Ты шел к другим и снова спрашивал, что они делают, а тебя опять лупили и гнали прочь. Ты болен одиночеством, и твоя болезнь не излечима. Тебе не помогут ни любовь, ни семья, ни амнезия от удара кирпичом по затылку за пивным ларьком. У тебя наследственная патология – синдром маленького человека. Быть несчастным – родовая аномалия, закрепленная в твоих генах гражданством и культурной традицией. Гонения, озлобления, оплевания – у тебя в анамнезе. Не читал ли ты у Пшебышевского, что «виноград, женщины и невинные люди для того и созданы, чтобы их тискали и давили»? Проститутка и бездомный – отличная парочка для сюжета фильма о безумии и одиночестве. Но двое – это диполь, это притяжение и отталкивание, соитие и конфликт, это прямая линия. Двоим не хватает третьей точки для построения классического треугольника. А вот и она, третья точка – ваш выб..док, теперь всё славно, есть, кому транслировать в будущее твои генетические и социально приобретенные деформации. Ребенок есть, но «детства больше нет». Только крысиный подвал с трупом слепого бомжа, решившего умереть, потому что папа не откликается, а будильник уже прозвонил. Ноев ковчег причалил вовсе не к горе Арарат. Его выбросило тухлой балтийской волной в захламленный питерский дворик. Этот ковчег – наглухо задраенная шлюпка, и в ней всего одна душа – твоя. Тебе больше некуда плыть, да ты и прежде никуда не плыл. Ты провел жизнь в черном ящике, ты и есть – этот черный ящик, и символ твоего бытия – бесприютность. Рушится вавилонская башня цивилизации, сложенная из пустой железной бочкотары, а колесо сансары катится по безлюдным улицам в образе пустого сумасшедшего трамвая, который громыхая по рельсам и трезвоня, уходит, наконец, в гнилые воды, затопившие мертвый город… Too many tears, Each night I go to bed, I lay awake and shed Too many tears; My memory Is bringing me Too many tears. Too many years… Дебютная полнометражная кинолента Алексея Балабанова 1991 года по рассказам Сэмюэла Беккета. Драма абсурда, перенесенная на экран в усиливающем депрессивный эффект черно-белом виде. Один из лучших, на мой вкус, фильмов покойного режиссера.