Книга Селима Эсилова в бумаге уже на следующей неделе

Друзья, макет ушел в типографию. Бумажный тираж будет доступен в среду-четверг, если типография не врет. Все кто заинтересован получить издание, пишите мне в личку, будем определяться с доставкой. Селима - еще раз с книгой! "Путешествия и проповеди, озорство и фантазии, юные стихи и ветхие песни ветра... Автор этой книги говорит со всеми. Примиряет, прощает и благословляет. Это книга больших пространств, больших надежд. К ней хочется нарисовать карту, на которой указывать локацию каждого текста, начертить границы уже не существующих государств, отметить очаги будущих религий. Но стихи не любят карт, они хранят осколки света, абрисы тепла, тайны технологий". Сергей Ивкин ОТ СОСТАВИТЕЛЯ Фаюмские портреты, если говорить ещё не о стихах, вошедших в дебютный сборник, который вы видите перед собой, а о самом словосочетании, — это конец прекрасной эпохи. И, в некотором роде, единственное свидетельство, эхо недошедшей до нас античной живописи, мост через времена и культуры. Если говорить о методе, выполнены эти портреты в технике энкаустики, название происходит от греческого слова — выжигаю. И понятно, что единожды выжженное поправить уже очень и очень сложно, если возможно вообще. Художнику, осмелившемуся работать так, нужен точный глаз и твёрдая рука. Восковая краска быстро остывает и следует безошибочно класть мазок. Получается ли это у автора сборника, судить, конечно, вам, для меня же бесспорно одно: шоры устойчивых традиций современного поэтического говорения не довлеют над взглядом и речью поэта. Не довлеют ни быстро преходящая мода, ни соответствие канонам кем-то установленной правильности. Взгляд свободен в своём выборе, и это не случайно. «По сути, какая разница, куда течёт время?» — спрашивает лирический герой Селима, если оно — «Просто песок через узенькое горлышко / Из одной стеклянной полусферы в другую, / Перевернул — и обратно также». То же мы можем сказать и о пространстве. От сумрачного дождливого мистического Петербурга, до Камчатки, от океанских глубин до затерянной в песках Атлантиды песков, Ирамы Зат аль-Имад. И это не погоня за красивостями, это искренний интерес ребёнка, который живёт и должен жить в каждом поэте, к большому и удивительному миру. И честный звук, где сплетаются точёные ноты касыд великих поэтов старого Востока и образный лаконизм земли Ва, так что хочется записать иероглифами: Трогаю пальцем каплю Растаявшей первой снежинки, Юной важенки запах Слышу в твоих волосах. В стихах Селима исчезающе мало столь характерных для лирики начинающих авторов готовых ответов на вечные вопросы и совсем нет упорно рифмующихся в смысловом вакууме вечностей-бесконечностей. Зато в них, если и не много, то вполне достаточно надежды. Надежды того сорта, что принесла в своё время Ною птица, усевшаяся на борт ковчега. Эра земли кончилась, Если ты хочешь набраться силы, Не касайся её, не поможет. Суша теперь дно. Между землёй и небом — вода. Скоро она отхлынет и… Будет нечто другое. Ни плохое, ни хорошее. Другое. Дыши. Небо — это прекрасно! К концу года, Хьюстон, вот увидишь, Оно закончит латать прорехи.