Поговорим по душам. Алёна Новокрещёнова. Запись 16

Марина Якимович (Марина): Алена, я благодарю Вас за согласие дать интервью. Скажите, Ваши имя и фамилия (такая многоговорящая, немного литературная) – это псевдоним или действительное имя? Новокрещёнова Алёна (Алёна): Марина, с удовольствием отвечу на любой вопрос. Всё просто и натурально — имя дал отец, фамилию - муж. История появления фамилии «Новокрещенов» имеет не одну сотню лет и связана с крещением на Руси. Одной из групп «крещенов» были татары Поволжья откуда пошли предки мужа, так что действительно мне досталась «многоговорящая» фамилия. Марина: С такой фамилией псевдоним брать – грех. Алёна, расскажите, пожалуйста, о себе, начните с детства, расскажите о родителях, кто был главным человеком в детстве? Алёна: У меня было яркое детство, насыщенное событиями, воспоминания о них – отдельная тема и отдельный рассказ. Попытаюсь отсканировать основные. Я выросла в полной счастливой семье — мама, папа, старшая сестра, бабушка и миллион родственников и друзей. Мои родители вообще отличались невероятной коммуникабельностью, часто в праздники, а порой в обычные выходные дни квартира напоминала проходной двор. Из своего детства запомнила шумные Новые Года с песнями и танцами, чтобы, как в старой песне Шульгина: «Как серёжками качая люстрами/Качая люстрами танцует дом Дайте музыку, скорее музыку,/Скорее музыку, музыку, всё кувырком...» Папа был строг и постоянно гнал меня из компании взрослых, но я выбирала время и просачивалась, чтобы потанцевать со всеми, подпеть моим невероятно талантливыми тетками «Цвiте терен» или папе «Смуглянку». Что я помню? Подарки на каждый праздник, волшебство коробки с ёлочными игрушками, ящики с мандаринами, летние пионерские лагеря, отдых на реке всей семьёй, рыбалку с папой, помню субботние «манты» или пироги, для которых раздвигался стол в гостиной, чтобы хоть в воскресенье не ютиться на «хрущевской» кухне. С удовольствием вспоминаю игры в казаки-разбойники или в индейцев всем двором, страшилки в летней беседке и полный игнор ежевечерних «Алёна, домой!», а потом ворчание бабули из-за грязных рук и постоянно сбитых коленей, что я не девочка, а гренадёр. Я помню вечера с отгадыванием кроссвордом и до сих пор слышу папин голос: «Лёшка, а найди-ка мне во втором томе энциклопедии…». Папа называл меня "Лёшка" и научил всему, что знал сам. В пять лет я уже могла отличить бокорезы от кусачек, "ПВА" от клейстера. Нередко всплывают в памяти ночные концерты а cappella с сестрой — начиналось реально полушепотом и под одеялом, а заканчивалось ором в полный голос и появлением мамы из соседней спальни. Вспоминаю бабушкины рассказы и на привычное: «ну, баб, расскажи про...» никогда не следовало популярное сейчас «отстань». Я часто болела и, несмотря ни на что, любила это время — мама была со мной! Она жарила картошку, мазала булки вареньем, давала витамины сколько угодно и подкладывала мне подушку под голову, а еще она ставила проигрыватель на табуреточку рядом с кроватью, чтобы можно было слушать сказки на пластинках, и я становилась самым счастливым человеком. Моё детство прошло на окраине жарко-ледяного Хабаровска в тепле и любви. Все они, кто был со мной, стали главными. Папа, мама, бабуля, сестренка — они были рядом. И даже любимые друзья родителей тоже оставили след в жизни и памяти. Я не могу повесить ярлык «главного» на кого-то одного. Марина: Поразительно! В Хабаровске поют «Цвiте терен»?! Расскажите моим читателям о юности и становлении. Алёна: Поют, а то ж! В нашем краю население состоит из потомков белорусов и украинцев, евреев и татар, здесь живут рядом без всяких «погромов» слегка «обрусевшие» азербайджанцы и корейцы, китайцы и многочисленные коренные народы. У меня с одной стороны дом армянской семьи с их шумными радушными праздниками, а с другой соседка с украинскими корнями. Как же тут не петь? И семь сорок танцуем и барыню и всё «в одном флаконе». Дальний Восток, это вообще большой заповедный край старых привычек погибшего мира. Что касается песен, то папа хорошо говорил на украинском, а бабушка не забыла родный белорусский, потому и я хорошо понимала оба языка, ну, и сейчас могу спеть при случае. Что касается юности, то её можно смело поделить на этапы: «мне больше всех надо», «отстаньте, я в танке», «мне больше всех надо, но я в танке». Первый этап пришелся на 12-16 лет. В то время я куда только ни вступала— председатель совета дружины школы, секретарь комитета комсомола этой же школы, а потом зам.ком. района, директор школьного музея боевой славы и т.д. Я всё время куда-то летела, что-то делала, кого-то организовывала, командовала, доказывала, орала, топала ногами, но добивалась своего. Без моего «носа» не обходилось ни одно мероприятие. А потом всё разом закончилось. В девятом классе сосед по парте, с которым мы по-настоящему дружили, сказал: «Алёна, чё ты везде лезешь, чё ты всё время орешь?» И я осела, как пена, сразу отовсюду вышла и успокоилась. Но польза от периода «Кто, если не я» несомненная. Это время показало, что такое слушать, слышать и, что греха таить, заставлять себя слушать. Потом был универ и затишье, ну, а после пришлось вылезти из кокона трёх обезьян, научиться воспринимать общественную активность дозированно и с умом. Марина: Алёна, по диплому Вы геофизик. Как в Вашей жизни случилось сочинительство? Расскажите об этом. Алёна: Сочинительство случилось впервые в 18 лет, вместе с влюбленностью «на всю жизнь». Песенка, которую потом еще лет пять пел наш факультетский «КСП», изначально родилась между слезами, соплями и разбиванием кефирных бутылок посредством общежитской батареи — он женился, гад, и не на мне. Нет, ну как тут не написать стишок? Вот я и написала. Потом грянуло почти пятнадцатилетнее затишье. За это время я даже не вспоминала, что умею складывать «палку с селёдкой». В 32 опять ударилась в романтику и нарисовала еще штук 15-20 прескверных стишков, надо сказать, много хуже первого, зато от души. А потом появился интернет. Мой первый сайт «Дом Солнца» познакомил с кучей интереснейших поэтов и показал всю несостоятельность моего куцего стихотворчества. Потом мною была помечена новорожденная Стихира, Литсовет, Кафе Поэтов и везде я что-то меняла в своем сочинительстве, пыталась расти, пробовала подражать. На «Поэмбук» попала много позже. Марина: У Вас бывали ещё перерывы? Почему? И почему Вы в творчество возвращались? Алёна: Второй случился в 2013 году и повторные потуги что-то рифмовать возобновились только в 2016 здесь, на Поэмбуке. Последний «приход» случился без причины, наверное, наступило пресловутое «пора». Сейчас нахожусь в таком перерыве. Понятия не имею почему, но надеюсь, он тоже когда-то завершится. Марина: Обязательно завершится. Иначе и быть не может. Алёна, как определялась тема? И какая тема «господствует» в Вашем творчестве? Алёна: Никак, честное слово. Просто определяется и всё. Причины всегда разные и назвать одну невозможно. Чаще всего пишу о любви. Но немало философских размышлений о жизни вообще, о вере, о гражданской позиции. Есть стихи о семье, но их меньше десятка. Марина: Вам легко даются стихи? Можно ли сказать, что стихи приходят легко и сразу, будто кто-то на ухо нашёптывает, остаётся только записать? Или, наоборот, приходится продираться, отвоёвывать каждую строку? Какое состояние наиболее продуктивно? Алёна: Было время, когда я не задумывалась, писала, как на духу. В период с 2010 по 2013 поэтика роилась вместе с мыслями. Мне вообще легче пишется, когда существует нерешенная проблема, особенно если она глубоко личная. Бывало, ложилась спать, потом подскакивала, хватала телефон и записывала, как говорится с листа — минут 20-30 и снова сплю. Иногда стихи появлялись ежедневно, порой по два. Способность выкладываться рифмованными строками позволяла мне высвободить из души всё, что невозможно и некому было рассказать вслух. Я говорю стихами, думаю ими, злюсь, ненавижу, люблю. Никто мне ничего не нашептывает, они просто выходят сами со слезами, с нервами, иногда с кровью. Да, я могу реветь сочиняя, а вот радоваться не могу научиться. Поэтому, когда в жизни комфорт, стихов нет. Вот как сейчас. Марина: Алёна, расскажите, пожалуйста, о своей работе над стихотворением «Алый» Алёна: Должна огорчить, рассказывать особенно нечего. Листала фотографии, нахлынули воспоминания, пришли строки. Потом, чуть отредактировала, чуть приправила размышлениями, заправила в рамочку, выкрасила в алый цвет и выложила. Стих больной, но я его люблю. Марина: Алёна, как рождаются тропы? «Заплетая память в косичку дней,/ Накормлю действительность посытней…», «…космической пылью скрипит на зубах знаменатель..» Как Вы находите сравнения? Алена: Марина, с тропами тоже никакой фантастики, они всплывают сами. Здесь меня уже пару раз обвиняли, что я сижу со словарем, сочиняя стихи. Улыбаюсь. Ничего подобного нет и не было. В моей голове много прочитанного и эти знания свалены в кучу, никакой стройности, упорядоченности, эдакая помойка из информации: с 13 лет читаю всё, что плохо лежит, от Шекспира до Сталина. И, тем не менее, я из тех людей, которые в критических ситуациях молчат, а после шапочного разбора вдруг восклицают: «Эврика! Надо было сказать вот так, я бы тогда всех за пояс заткнула своим остроумием!» - ну и в таком духе. Надо признать, в жизни я, действительно, не слишком находчивая, а вот в стихах тропы как-то сами собой всплывают и они вполне объяснимы. Ну, смотрите сами, как всё просто. Расскажу историю упомянутого Вами. «Заплетая память в косичку дней» - у меня когда-то была толстая коса, и бабушка, сплетая её, приговаривала: «Не думай, заплетешь память». «Накормлю действительность посытней» — любые проблемы лечатся работой, это моё правило. Там дальше идет еще строка «Праздность — привилегия королей, мне ж — забот чума». Вот и всё сложилось — «чтобы не думать, чем-нибудь займи себя». Сами видите, как всё банально. Марина: Ну, для меня это не так. Меня работа не освобождает от мыслей. Она и мысли начинают существовать параллельно. Однако вернёмся к Вам. Алёна, в Вашем творчестве часто встречается гражданская тема, что для меня очень дорого. Расскажите о стихотворении «Журавлятам». Алёна: Это бывает, пусть не слишком часто, на самом деле. Хотя, если отнести к гражданской лирике стихи о человеческих проблемах и взаимоотношениях в обществе, то да, Вы правы. Любые подобные строчки появляются в связи с каким-то потрясением или длительным раздумьем. «Журавлятам» — технически весьма слабый стих, но я его не убрала «в тень», как многие неудачные вирши. Всё дело в посвящении. Когда случилась катастрофа А321 над Синайским полуостровом, моему сыну не было и года. Я настолько тяжело восприняла трагедию родственников погибших, что почти год любое упоминание об этом рейсе заканчивалось слезами. Меня несколько месяцев преследовал рассказ мамы маленькой Дианы Голенковой о том, как она постоянно смотрит в небо и пытается поверить в смерть дочки и родителей. Её боль, отразившуюся во мне, я выплеснула как смогла. Еще парочка гражданских стихов появились в результате стихотворной дуэли с автором стихи.ру. Какие-то стали раздумьями, другие их результатом. Марина: Алёна, скажите, есть желание прославиться или Вам достаточно признания друзей и близких? Алёна: Скажем так, я не тщеславна от слова совсем. Но мне было бы приятно, как той английской кошке, любое доброе слово о моих творческих дерзаниях. Другой вопрос, что именно понимать под фразой «прославиться». Если из серии «И славен буду я, доколь в подлунном мире жив будет хоть один пиит», то нет такого стремления. К тому же, что я такого могу дать современному человеку, а тем паче потомкам, что меня прославит? Не вижу в себе подобных талантов. Марина: Алёна, что для Вас участие в конках? Возможность «засветить» стихи на дополнительной площадке? Желание получить критику и «примерить» её на своё мнение? Или азарт «пободаться» с другими поэтами? Алёна: Хожу в конкурсы всегда за разным. Иногда просто нравится быть причастной, как, например, было с «Интереальностью», шла туда, прекрасно зная, что не за победой, но хотелось поприсутствовать. А вот в конкурс «Без аллюзий» шла, чтобы поговорить с жюри, в «Касатиках» стало интересно, смогу ли написать стих по заказу в короткие сроки, ну и так далее. Да, азарт тоже имеет место, куда ж без этого. Марина: «…Хвалу и клевету приемли равнодушно и не оспаривай глупца…» Алёна, у Вас получается быть равнодушной к критике? Алёна: Нет. Совру, если начну отрицать. А что, у кого-то выходит? Но «глупца» точно не оспариваю уже давно, вот тут факт. Иногда злюсь, но всё реже и реже, и, в основном, на себя за то, что не могу сдержаться и отвечаю колкостью или язвительной репликой. Это не есть хорошо, продолжаю наращивать дзен. Марина: Как Вы переживаете те моменты, когда вдохновение оставляет Вас? Алёна: Ровно. Меня это мало волнует. В жизни слишком много интересного, чтобы взрыдать о нерождении стишка. Сразу говорю — я о себе, так как не считаю свою поэзию «высоким штилем» Марина: Давайте поговорим о Вас самой? Вы какая? Вас можно назвать лёгкой в общении или Вы открываетесь далеко не каждому? Вы доверчивы или подозрительны? Алёна: В жизни я очень легкая, могу переключиться, подстроиться к любому человеку без потери индивидуальности. В моих друзьях есть люди разных социальных ступеней, благосостояния и взглядов. Насчет «открываетесь каждому», а что мешает нам открываться этому пресловутому «каждому»? Разве глубинные неприкосновенные тайны так важны для личного комфорта? По мне так наоборот, они напрягают, потому что всё, что нужно скрывать, заставляет нервничать. Людей вообще страшно беспокоят чужие тайны, может потому у меня их нет. Марина: Легко ли Вы переключаетесь на общее веселье и позитив, когда Вам плохо и на душе тяжело? Алёна: Достаточно легко. Муж этим пользуется, чтобы поднять мне настроение. Раньше получалось неважно — уходила в сторонку и там грустила на всю катушку. Сейчас всё видится переживаемым и пережевываемым. Я позитивный человек и долго не держу ни зла, ни горя в душе. Прошла слишком всякое, остальное теперь видится не значимым. Марина: Склонны ли Вы давать оценку людям сразу же после первой встречи? Вы своей интуиции доверяете? Алёна: Опять скажу очевидное — да, склонна. Но чаще всего моё первое впечатление подтверждается, как бы я потом ни пыталась себя убедить в обратном, что ж, грешна. Нет, я не физиономист и на роль социального психолога не претендую, просто умею смотреть и видеть без наносного мусора. Знаете, мне кажется, это дано каждому человеку, но на каком-то этапе многие привыкают любоваться украшениями из собственных предвзятых фантазий. Так рождаются непрочные семьи, так уходят несостоявшиеся друзья, создаются скандалы на ровном месте между вчерашними приятелями, а ведь достаточно было не хитрить перед самим собой. Марина: Алёна, к каким слабостям или порокам в людях Вы снисходительны? И, наоборот, на какой недостаток в человеке Вам трудно закрыть глаза? Алёна: Я вообще снисходительна к людям, если можно так выразиться. Оценивая, и вешая ярлык собственного мнения на другого человека, я, тем не менее, не стараюсь его переделать. Зачем, он же все равно останется собой, кстати, это здорово, а иначе мы были бы неинтересны друг другу. Но, да, есть вещи, с которыми я смириться не могу, слаба, каюсь. Это подлость, жадность и грубость. Видите, какая я банальная? Даже самой смешно. Марина: Вот скажите, Алёна, распространено мнение, что в жизни нужно попробовать всё. Чего Вы не попробуете никогда? На что у Вас никогда не хватит смелости? Алёна: Не смелости, а, пожалуй, ума и с обратным знаком «хватит». Я никогда не пробовала и не стану трогать тяжелых наркотиков. Это, в моем понимании, есть редчайшая глупость и преступление перед природой человека, перед собой, перед близкими. Смелости у меня хватает на многое. Раньше ветер в башке выносил на всевозможный идиотизм, например, на прыжки с парашютом, хождение по крышам при том, что высоты я боюсь, ей богу, сильно. Что еще? Никогда не боялась менять работу, это тоже определенный прыжок на тарзанке. Причем уходила в совершенно другую сферу, оставляя за спиной всё «нажитое непосильным трудом». Думаю, что именно данное качество позволяет мне не бояться топать своим путем, и не трястись от наших популярных и зачастивших государственных «переломных моментов», не становиться заложником пресловутого быта и банальных условностей. Марина: Мнение окружающих о Вас влияет на Ваши взгляды и поведение? Алёна: Конечно, всегда. Нет, не в том плане, что я резко решаюсь на кастрацию собственной индивидуальности. Просто считаю, что люди зря говорить не станут, даже неприятные мне люди. Стараюсь оценить, обмозговать их мнения, и принять решение о корректировке каких-то аспектов в себе. Учиться никогда не поздно. Марина: Расскажите, пожалуйста, моим читателям о самом счастливом дне в Вашей жизни. Алёна: Их было много. Я вообще счастливый человек. Но рождение детей – это лучшее, о чем может вспомнить мать, и это чувство ничто не пересилит. То, что переполняет тебя в миг, когда видишь лицо своего долгожданного ребенка, ни с чем нельзя сравнить. И этот счастливый день оставляет шлейф чуда на длительное время. Младшему уже 5, а я всё еще смотрю на него, как впервые. Когда родилась старшая дочь, в роддоме ко мне приклеилось прозвище «та, которая всё время улыбается». Марина: Скажите, Алёна, Вы увлекались только поэзией? Вы никогда не пробовали себя в живописи, хореографии, вокале? Алёна: Пение в караоке считается? Смеюсь. Петь люблю. Не умею, но люблю. Увы, не сподобилась научиться, но не всё еще потеряно, то же самое с музицированием — есть мечта научиться-таки нормально играть на фоно, а не вот это всё. Рисую я неплохо и карандашом, и маслом. Вообще в нашей семье дети рождались «с кисточкой» — я рисую лет с трёх. Первые каракули — тетрадки с нарисованными мышками, которые мне обеспечили стойкое прозвище «Мышь». Мама с папой покупали стопки тетрадок в клетку, а я выкрашивала их длинными сценарными историями о семействе домашних мышей, вот так, не больше, не меньше! А после рассказывала всей семье за ужином. Театр — еще одна нереализованная любовь. Даже поступать хотела, да папа отговорил. Танцами занималась долго и серьезно, как и гимнастикой. В последней даже умудрилась сдать кандидатский минимум уже в 19 лет, после чего пришлось уйти по возрасту и отсутствию «фактуры», кто занимался, тот знает этот ценз в гимнастике и балете. Бальными танцами увлекалась давно, но в школу поступила уже в 25 лет. Через три года случилась серьезная травма, и пришлось оставить. Вот такой я разносторонний «верхогляд». Папа говорил: «драмкружок, кружок по фото, а ещё мне петь охота». Это про нас с сестрой, она тоже такая. Марина: В фильме «Противостояние» Кира Королёва говорит Владиславу Костенко: «Как хорошо жить, когда в твоей судьбе есть человек, о котором приятно вспоминать». Скажите, Алёна в Вашей судьбе есть такой человек? Алёна: Есть и не один, честное слово. Если говорить об ушедших, о тех, кого остаётся только «вспомнить», то это покойный отец и друг, который умер в прошлом году еще совсем молодым. Если о тех, кто, слава богам, близко, то это муж, мама и подруга. За последнюю — спасибо Поэмбуку. Марина: Скажите, Вам самой доводилось быть для кого-нибудь из молодых безусловным авторитетом? Это льстит или «грузит»? Алёна: Наверное, мало кто поверит, но, да и часто. В редакции приходилось буквальным образом «растить» молодых. Примеров, когда юные, растерянные двадцатилетки становились серьезными людьми, у меня не мало и я ими горжусь, а не гружусь. Это в кайф, когда состоявшаяся леди лет 25-30 говорит спасибо за всё, что помогло ей стать той, кем она стала. Марина: Ну и последний вопрос. Есть ли у Вас давняя мечта, которая с годами не потускнела, не перестала быть мечтой? Алёна: Хочу написать хорошую книгу, за которую не будет стыдно. Еще хочу в Париж. Банально? Что делать. Просто хочу в Париж. Вам, людям с Запада, не совсем понятно, как это можно не осуществить такую простую мечту, но, когда живёшь за тысячи и тысячи километров от культурных центров, передвижение по Земному шарику ограничивается рамками ближайших стран. В общем, из нереализованных это основная. После осуществления придумаю новую. У меня не заржавеет. Марина: Алёна, я благодарю Вас за откровенность и уделённое мне время. Алёна: Спасибо, Марина, за приглашение и интересные вопросы, надеюсь, я не шокировала наших читателей своими ответами. 07.09.2020 г ВРАЧАМ "НЕВИДИМКАМ" «Дыши, малявка, я прошу, дыши. Да не синей же ты, ядрёна корень! Пожалуйста, родная, не ершись! Смотри, сейчас приладим кругляши И будем ждать. Ну вот, на мониторе Твоё сердечко, видишь? Молодцом Настойчиво скребётся раз за разом. Да мы с тобою смерти нос утрём! Нет, вы видали эдаких кулём? Раз-два, не уходить! Дыши, зараза!» По ИВээЛу двинув сгоряча, Почти беззвучно матюгнулся в стену: «К чертям собачьим заповедь врача, Уж если бог настолько одичал, Что платят малыши такую цену!» Рассвет вползал медлителен и квёл, Зубцы рисуя в мёртвой диаграмме. Он встал, перекрестился и ушёл, Смахнув в карман никчёмный валидол, Но вечный спутник на Голгофу. К маме... Новокрещенова Алёна Дорогие читатели, я предлагаю задать свой вопрос моей гостье. Автор лучшего вопроса будет премирован 50-ью серебряными монетами.