Автор рубрики: Ирина Чуднова

О ЖИВЫХ СОБАКАХ, МЁРТВЫХ ЛЬВАХ И ОБ ИЗБЫТОЧНОСТИ КРИТИКИ

Колонка эта оттолкнулась от альбомного поста Перцевой Людмилы. Но пишу я её не ради полемики, а в расширительном смысле, имея в виду нашу конкурсную практику, тем более, что с обеих сторон конкурсного процесса слышится ропот: судьи-критики жалуются, что они с самыми хорошими намерениями указывают на те или иные моменты, а конкурсанты сетуют, что снова по их детищам прошлись кованым сапогом, пересчитали слоги и указали на сбоящий ритм, странную метафорику, противоречия логики и прочая, и прочая. К слову, мы часто бывает по обе стороны процесса, и попеременно недовольны то конкурсантами, то судьями.

Но, по порядку.

НУЖДАЮТСЯ ЛИ СТИХИ КЛАССИКОВ В КРИТИКЕ?

Очевидно, что умершим она ни к чему. Но стоит ли вообще критиковать признанные вещи? А вот тут ответ уже не настолько однозначен.

Собственно, желание потыкать муравьиной палочкой критики всё, что хорошо или не очень хорошо лежит в стихах — совершенно нормальное дело. Даже потыкать стихи классиков. Пусть и начётничестки, не страшно. И от классиков не убудет — ибо они классики. В принципе, это нужно не мёртвым, это нужно живым. Это нам стоит посмотреть-подумать, почему у Пушкина «жизнь на казнь осуждена», ведь осудить можно живое, но не признак этого живого. А всё же, стихотворением этим мы восхищаемся, как и многими другими, не смотря на неполное соответствие канонам.

Так может, не стоит и тыкать? Да отчего же? Тыкая, на что-то обращают наше внимание, наводят прицел, фокусируют взгляд, и нам становится понятнее, как поэзия вообще работает — где-то благодаря, а где-то и вопреки логике и норме.

Известен рассказ о том, как Лермонтову указали, что в строке «из пламя и света рождённое слово» нарушен синтаксис. Он стал править, но сколько ни пытался сделать что-то с этой строкой, она становилась только хуже. И он оставил, как есть.

Но синтаксис всё же там нарушен. Разве неправильно ему указали? Вполне правильно. И он обратил на это место внимание. Но! всё же оставил, как есть. Поэзия иногда работает вопреки. Но это вопреки должно быть устойчивым, чтобы поэзия работала. Поэт сомневается, поэт проверяет, поэт тренирует ухо и глаз, оттачивает их на мельчайших нюансах, следовательно — чуткость к критике и к себе — одинаково необходимы. А огню нужно топливо. Чтобы размышлять, нужна обратная связь. 

Классики на критику их стихов уже не обратят внимания. Но мы-то можем! Разумеется, пользы не будет, если воспринимать эти вещи некритично — то есть либо как чёрное либо как белое. Но можно как почву для размышления. Как материал для исторического стиховедения, показывающий, как и в какие стороны ушла русская поэзия за прошедшее со времён классиков время. Что стало с рифмой, метрикой, просодией после Золотого или Серебряного века. Конечно, можно почитать стиховедческие статьи, но нас этот вопрос интересует скорее в практическом смысле, чем в теории. По-прежнему ли хороши точные рифмы вроде той же стрекоза-глаза и розы-морозы? А если не хороши, то почему? Готовых рецептов тут нет, но задумываться об этих вопросах полезно.

Очевидно, что слепое копирование классики и тупое осмеяние её же — равнозначные тупики для живой поэтической мысли. Но должен быть выбор.

ПОЧЕМУ КРИТИКА ДОЛЖНА БЫТЬ ИЗБЫТОЧНОЙ? Особенно, если речь идёт о конкурсах, где авторы анонимны.

Потому, что, во-первых, стихи в анонимных конкурсах лишены авторского контекста. То есть, мы видим их голыми, лишёнными отсвета индивидуального метода, который неизбежно рождается из совокупности знания о других стихах того же авторства. Именно поэтому те же журналы оперируют авторскими подборками, а не отдельными стихотворениями, чтобы  дать такой контекст читателю и критику. Именно поэтому кумулятивное впечатление от подборки глубже и объёмнее, чем от одного стихотворения (даже и гениального), а от книги ещё глубже и полнее, чем от журнальной подборки — нам становится доступен диапазон авторского голоса. Но, сайты и конкурсы живут несколько иначе, они живут срезом времени, совокупностью представленных на конкурс текстов.

Таким образом, ошибки неумелого стихотворца и работа на грани языковой нормы мастера могут выглядеть похоже до смешения и не всегда распознаются даже очен опытным глазом. Тут многое зависит от оптики судьи и от его настроек. Поэтому многие опытные участники не вступают в полемику с критиками в конкурсах, хотя приветствуют комментарии любого содержания — от блохоловных до построчных разборов, общих впечатлений, и прочего тыканья муравьиной палочкой.

Мы не классики, мы пока что живы, поэтому любая обратная связь нам важна. Да, хотелось бы больше чисто читательских отзывов, а не только покусывания от коллег, а на поэтических сайтах и конкурсах всегда перекос в сторону вторых и большой недостаток первых, но это нормально. Тут у нас творческая кухня. А читатели будут в книжных магазинах и библиотеках, когда и если мы туда наконец попадём.

А что же делать с критикой? Выбирать в зависимости от наших целей и приоритетов, и оставлять на потом то, что сегодня кажется неактуальным. Вполне возможно, что мы до чего-то не доросли, или напротив — от чего-то уже ушли. Ну, и что? откуда критику знать о том, что нам важно, а что нет? Пусть скажет, что он увидел. И пусть она, эта критика, будет именно избыточной и придирчивой, даже чрезмерно, и блохоловной-начётнической, нам полезно навести подозрительную трубу на какие-то моменты, попробовать на зубок — то ли это, что я хотел сказать? или само «соткалось из воздуха» — было навеяно средней температурой по поэтической больнице?

С критиком хочется поспорить, да. Особенно в ходе конкурса, когда азарт и адреналин (в последнем конкурсе Автор Месяца я не смогла проголосовать в срок, но прочитала дважды все работы и делала пометки, которыми обещала поделиться с любым, кто обратится — и что вы думаете? обратился один участник! всего один!) максимальны.

Но если он говорит нам какие-то конкретные вещи, стоит придержать коней и не рубить с плеча, не бросаться в бой, отспоривая с пеной у рта хорошесть и шедевральность нашего текста. Может, слова эти пригодятся в будущем, может, мы не доросли ещё до понимания и через год-другой увидим их правоту, может, и не дорастём никогда, или и вовсе — не в эту сторону двигаемся, ему-то откуда знать наш путь? Его дело — не молчать. А мы уж выберем из всего сказанного актуальное именно сейчас, и оставим неактуальное до когда-нибудь потом, когда и если перещёлкнет его правота и выстрелит в нас пониманием. Или мысленно поспорим с ним и утвердимся в собственной правоте, осознав, что она различима для читательского глаза.

И ещё — в качестве судьи я часто пишу конкурсанту, за что зацепился глаз. Но так же часто мне это не мешает поставить высокую оценку, равно как и то, что глазу не за что зацепиться, не мешает поставить низкий балл. Конкурс — рабочий процесс, в нём работы соревнуются между собой при конкретном составе судей. Будут другие судьи — результат может оказаться иным.

Даже отражаясь в кривых зеркалах, реальность узнаёт саму себя и о самой себе, а поэзия — это ведь тоже кривое зеркало, да только норма, отразившись в нём, чудесным образом осознаёт нечто потаённое и главное о себе, нечто, что другими способами не узнать.