О МЕТАФОРАХ И СРАВНЕНИЯХ
Затем последовала длинная серия различий между просеками и персиками: первые расчищены, а вторые пушком покрыты, а дальше — про то, каковы рифмы к слову «капустушка», и про то, какими словами обозвал папа Ульм из Пандеры антипапу Мульма, и про тех, у кого имеется губная гармошка.
Станислав Лем, «Путешествия Трурля и Клапауция»
1. Абстракции
Одной из основ нашего мышления является механизм создания абстракций и оперирования ими. Собственно, наш ум вообще-то не оперирует реальными объектами, он оперирует понятиями. А понятие — всегда абстракция. Абстракция отличается тем, что отбрасывает те свойства предмета, которые нам в заданном контексте не важны, оставляя только важное.
Скажем, имеете вы дело с ведром. Ведро при этом вполне конкретное. Скажем, жестяное, с деревянной рукояткой на ручке и с едва заметными пятнышками ржавчины на боку. Но если вам нужно достать воды из колодца, большая часть этих свойств вам не важна совершенно. А что важно? Важно, достаточно ли ведро чистое, не течёт ли оно, есть ли куда привязать верёвку, тонет ли оно в воде, если его бросать вниз кверху дном в наклонённом виде (кто доставал воду из колодца с помощью ведра и верёвки, думаю, понял, о чём речь), наконец, объём ведра. Другая задача (скажем, в ведро нужно складывать мусор) — и вам оказываются важны другие свойства (не так важно, чистое ли оно, точно не важно, тонет ли в воде, а вот объём и иногда форма — важны, возможно, уже не таким значимым является наличие ручки). Тем не менее, за чертами ведра для мусора и колодезного ведра есть общее понятие «ведро», в которое вписываются оба. Это ёмкость одной из нескольких распространённых форм, обычно с ручкой, иногда с крышкой. Кстати, над ним есть ещё более общее понятие — «ёмкость». И так далее — выстраивается череда общих понятий, в конце которой мы дойдём до «абстракций высокого уровня». Скажем, таково слово «вещь» или «штуковина», пригодное для обозначения чуть ли не всего на свете, исключая разве что живые существа, которые не принято называть вещами.
Что интересно — чем более общее понятие вы использовали, тем меньше сказали о предмете. Понятие колодезного ведра говорит больше, чем просто «ведро». «Ведро» — более конкретное понятие, чем ёмкость, и уж тем более, чем просто «вещь». А вот «то колодезное ведро, которое я купил в прошлом году и держу на даче под навесом» — это наоборот, гораздо конкретнее, тут есть место и для конкретных пятен ржавчины, и для вмятинки, которую я оставил, уронив это ведро весной, и т.п.
Самое во всём этом смешное: в разных ситуациях нам важно знать об одном и том же предмете совсем разное. В итоге, в зависимости от нашей задачи (а не от свойств самого предмета), предмет может попадать в разные обобщающие категории понятий. Скажем, для магазина, торгующего инструментом или предметами обихода, ведро будет принадлежать к категории товаров и приобретёт важные свойства, о которых в быту и не подумаешь — за сколько ведро продаётся, по какой цене досталось магазину, сколько места занимает на складе и в торговом зале и т.п. Ведро, заметьте, не изменилось. Изменился только наш взгляд на него. Но если в контексте использования ведра в быту его можно было отнести в общую категорию с одними понятиями (скажем, с другими вёдрами или прочими ёмкостями), то с точки зрения магазина не будет нелепостью объединить вёдра в одну категорию с лопатами или холодильниками (всё — товар, может быть, даже продающийся в одном отделе магазина). А для службы, занятой вывозом на свалку, и старое ведро, и безнадёжно сломанный холодильник попадут в категорию «мусор» (с важными свойствами — стоимостью вывоза, весом, объёмом в кузове и т.п.).
К чему это я? К тому, что любая абстракция всегда обращает внимание на какие-то свойства предмета (а на какие-то — закрывает глаза, это называется «дырявостью» абстракции: не в любом контексте абстракция хорошо представляет исходный предмет, а только в том, который был учтён при выборе важных свойств). И проведение параллелей между предметами зависит от того, на какие именно свойства мы обращаем внимание. Казалось бы, откуда тут сравнения и метафоры? Да вот самым прямым образом вытекают, сейчас разберёмся.
2. Сравнение
Сравнение — штука совсем нехитрая. Скажем, взял я два вроде бы разных предмета и обнаружил у них какие-то общие свойства. И на этом основании провёл между ними параллель, явно назвав оба.
Например, можно сравнить сидящую на проводах сороку с прищепкой на бельевой верёвке. Общие свойства здесь довольно очевидны: провод натянут между двух опор — и верёвка тоже, на проводе выделяются пятнышками птицы, на верёвке — прищепки. Всё, сходства достаточно. Конечно, много и различий. Сорока не держится за провод клювом и сидит сверху, а прищепка обычно висит снизу. Сорока — живое существо, птица, а прищепка — предмет вполне бытового назначения. И так далее — список различий можно множить чуть ли не до бесконечности, но РАЗЛИЧИЯ НЕ ИМЕЮТ ЗНАЧЕНИЯ. Важно то, какие свойства мы выхватили как важные — значимые для нашего видения в конкретной ситуации. И сорока издалека действительно похожа на прищепку.
Дальше можно думать о задачах художественных.
Уместно ли сравнение стилистически? Например, пишете вы балладу в духе этак начала XIX века с явной стилизацией под ту эпоху, там девушка глядится в зеркальце, а вы пишете, что она украдкой смотрит в зеркальце, как в айфон. Формально — может, и правильно, но по стилю нелепо, сразу ясно, что баллада ваша XXI века!
Работает ли сравнение на раскрытие вашего замысла? Помогает ли увидеть картину, рисуемую автором? Сравнение всегда подчёркивает те свойства, по которым сопоставляются сравниваемые понятия, и нередко придаёт исходному понятию какие-то дополнительные характеристики, опираясь уже на свойства другого. В этом смысле различия некоторую роль всё же играют. Скажем, туфельку Золушки сравнить с лаптем — формально уместно, то и то — обувь, общее найти нетрудно, но зачем? Если вы хотите показать изящество туфельки, то ассоциативный ряд, вызываемый словом «лапоть», вам как-то не очень на руку. С другой стороны, если вы издеваетесь, слово «лапоть» очень даже может подойти. А вот фраза «Ласточки-дельтапланы чертят на небе буквы» (©Хельга) мне, например, очень помогает. Ласточка, как известно, не машет крыльями непрерывно. Она некоторое время летит, почти не меняя направления, а потом делает серию взмахов. И когда она крыльями не машет, то и правда похожа на дельтаплан тем, что бесшумно ползёт по небу, не шевеля крыльями. Отличия ласточки от дельтаплана роли не играют, важны сходства и — работа проведённой параллели на общую картину.
Сама форма, в которой выражено сравнение, может быть разной. Можно явно написать: «вода — как зеркало» (сгодятся и «будто», «словно»), а можно сказать «ласточки-дельтапланы» или «зеркало воды». Суть в том, что оба понятия, между которыми проводится параллель, явно названы.
3. Метафора
Метафора к сравнению достаточно близка, и поэтому их частенько путают. Отличие же очень простое: метафору иногда называют скрытым сравнением. То есть второе понятие обычно не названо явно, но проясняется из логики текста. Скажем, жизнь часто сравнивают с дорогой. Но если написать «Жизнь — как дорога», то это ещё не метафора, это обычное сравнение. Метафора же могла бы выглядеть как-то так: «идти по жизни со всеми её крутыми поворотами, иногда рискуя оказаться на обочине» (не обращайте внимания на художественную ценность этой дурацкой сентенции — мне сейчас идея важна). Дорогу никто не назвал прямо, но по общности свойств (по ней можно идти, есть повороты и обочина) дорога очень отчётливо подразумевается. И проживание жизни чётко запараллеливается с движением по дороге. Вот это и есть метафора.
4. Сложные сравнения и метафоры — где граница?
Многие жалуются, что как-то сложны метафоры в современной поэзии. Читаешь — и ничего не понятно. То ли дело у Пушкина?
Ну, у Пушкина, конечно, всё было в полном порядке. Но не только потому, что Пушкин был гениален.
Вот вспомним (внезапно) физику. Ньютоновская механика — вещь, довольно легко понимаемая каждым современным человеком с элементарными школьными знаниями по физике (если, конечно, в принципе есть склонность к естественным наукам). Она проста и довольно интуитивно ясна. Специальная теория относительности куда сложнее, для её понимания нужно куда больше знания и подготовки. Общую теорию относительности понимают единицы (я, к слову, несмотря на техническое образование, имею о ней смутное представление). А проблематика, которой заняты современные физики — это вещь, о которой я даже толком подумать не могу, не хватает навыков и знаний. Значит ли это, что современная физика плоха и становится хуже? Нет, это значит, что проблемы, стоящие перед ней, всё сложнее, и чтобы охватить их, нужна очень серьёзная подготовка. Ньютоновскую механику при этом никто не отменил, просто осознаны и преодолены её ограничения.
С поэзией примерно так же. Она определённо становится сложнее. При этом «сложно» пишутся и вещи, очень даже заслуживающие внимания, и те, на которые времени может быть просто жалко. К сожалению, единственный способ узнать, не гнилое ли ядро у ореха — это открыть его. Что, как уже выше говорилось, требует навыка. Да, поэзия усложняется. Но ведь это нормально! Пушкин велик, но писать сейчас так, как Пушкин — это уже не только не величие, а эпигонство и бессмысленное повторение пройденного.
А посему — если читатель хочет быть квалифицированным, ему остаётся учиться вычитывать из стихов то, что во времена Пушкина ещё не существовало, осваивать действительно сложные метафорические языки (в том числе — языки конкретных авторов). И только осилив текст, можно говорить о том, стоил ли текст этого труда.