Критика, продолжаем...
А. Н. СКРЯБИНУ
Он рвался мечтой в поднебесные выси,
Где счастье от воли чужой не зависит,
Где тёмных инстинктов не властвует плен,
Души не касается мерзостный тлен.
Он верил: волшебная сила искусства
Вернёт приземлённым возвышенность чувства,
И прокляв порочный притон Сатаны,
Они устремятся к пределам иным,
Туда, где свободная, яркой кометой
В пространствах, наполненных солнечным светом,
Душа воспарит, ликованья полна,
Туда, где бессмертны любовь и весна!
Но тише! Играют «Поэму экстаза»!
В ней вспышками молний по граням алмаза,
В метаньях огня страстный возглас трубы:
«Сюда! Ближе к свету! К истокам судьбы!»
В пульсациях смелых, тончайших гармоний,
В тунике, венце, со звездой на ладони
Мне чудится женщина — муза, мечта,
Прекрасна, мудра, неподкупна, чиста,
Скользит в облаках, излучая сиянье,
Вселяя надежды, врачуя страданья.
И рушится жалкий мирок суеты,
Пред ликом сходящей с небес Красоты!
https://poembook.ru/poem/963398-a-n-skryabinu
Автор: Доронкин Валерий
РЕЦЕНЗИЯ
Он рвался мечтой в поднебесные выси,
Где счастье от воли чужой не зависит,
Где тёмных инстинктов не властвует плен, – Насчёт темноты инстинктов можно поспорить. Инстинкты – набор механизмов, данных свыше. Думается, предпочтительнее было бы употребить:
«Где помыслов тёмных не властвует плен» .
Души не касается мерзостный тлен. – С эпитетом автор явно переборщил. Тлен, касающийся души, не может быть приятным. Значит, выражать негативное отношение к нему – излишество, плеоназм. Уместно было бы назвать тлен вездесущим, неотвратимым… Но ещё уместнее – не применять эпитетов к тлену, применив к душе, например: «Крылатой души не касается тлен».
Он верил: волшебная сила искусства – Фразеологизм «волшебная сила искусства» после выхода одноимённого фильма стал настолько шаблонным, что использовать его допустимо разве только с намёком на фильм. Вариантов замещения – множество. Целебная, например.
Вернёт приземлённым возвышенность чувства, – после ПРИЗЕМЛЁННЫМ полезно было бы поставить разделительное тире.
И прокляв порочный притон Сатаны, – Те же дела, что и с ТЛЕНом. Порочный – плеоназм к «притону сатаны». Замечу, что фразеологизм «притон сатаны» уместно употреблять тогда, когда есть некое конкретное размещение сатанизма, ПРИТОН должен соответствовать в тексте оговорённому злачному месту. А слово «сатана» с прописной буквы уместнее было бы писать всё же сатанистам.
Они устремятся к пределам иным,
Туда, где свободная, яркой кометой – замыкающая запятая забыта.
В пространствах, наполненных солнечным светом,
Душа воспарит, ликованья полна,
Туда, где бессмертны любовь и весна!
Но тише! Играют «Поэму экстаза»!
В ней вспышками молний по граням алмаза,
В метаньях огня страстный возглас трубы: – СТРАСТНЫЙ оказалось безударным. Чтобы перебой в ритмике (внесистемное ударение) сделать нарочитым, после ОГНЯ нужно бы поставить тире и остаток строки перенести ниже.
«Сюда! Ближе к свету! К истокам судьбы!» – с БЛИЖЕ – те же дела.
В пульсациях смелых, тончайших гармоний, – после СМЕЛЫХ запятая необоснованна, можно поставить разделяющее тире.
В тунике, венце, со звездой на ладони – «В тунике, венце…» – не вижу здесь лексической гладкости. В тунике отдельно – работает, в венце отдельно – работает, а при перечислении, да ещё и с общим предлогом – режет ухо. Вроде, допустимо, а режет.
Мне чудится женщина — муза, мечта,
Прекрасна, мудра, неподкупна, чиста,
Скользит в облаках, излучая сиянье,
Вселяя надежды, врачуя страданья.
И рушится жалкий мирок суеты, - З апятая неуместна.
Пред ликом сходящей с небес Красоты!
Что можно тут сказать? Образ прописан, всё обоснованно… Логически гладко и ярко, броско. Только вот не хочет душа принимать эту выспреннюю патетику, нарочитый пафос. Даже – если это порождение сердца автора. Понимаю, что музыка – искусство почти абстрактных звуков, но ведь за музыкой стоят конкретные образы. А в стихах эти образы должны читателем ощущаться на уровне осязания. Дайте хоть одну маленькую детальку, чёрточку, штрих, за который можно было бы зацепиться вниманием. Лозунги, сколь высоко они бы ни звучали, не хотят поражать воображение. Вспомним, как у Александра Блока в поэме «Двенадцать»:«В белом венчике из роз впереди Иисус Христос». А в данном стихотворении – и притон умозрителен, и Муза абстрактна до затёртости. У Фемиды – повязка на глазах и весы в руке, у Либертас в руке – факел, Ника ко всему ещё и крылата, да иногда меч или копьё достаёт, а тут – лишь обычная для всех туника и венец – не то из ромашек, не то из терновых веток, нет указаний. Звезда на ладони – тоже весьма заезженный образ.
Оригинальная привязка сюжета к реалиям могла бы дать ему некоторую индивидуальность, новизну, которой тут, увы, не просматривается. Я не вижу в этих стихах автора, личности, подобно которой никто не смог бы выписать эту тему. Произведение смотрится не порывом души, а строками, написанными по заданию, из головы. Как школьное сочинение.
На ритмике дополнительно останавливаться не буду, рифмовка достаточно съедобна, хотя есть рифмы – как бы слишком очевидные (плен/тлен, искусства/чувства, мечта/ чиста, суеты/красоты…).
Вот, собственно, всё, что хотелось сказать.