БЮРОНАХОДОК

БЮРОНАХОДОК

Рубрика Андрея Мансветова 

Поваренная книга

В свою журналистскую бытность (писал в том числе и для глянца) выловил факт, что по разным стилям новый год можно праздновать с наибольшей частотой, в смысле, чуть не ежедневно, в период с конца декабря по март. В этом контексте готов поделиться более чем бюджетным рецептом закуски, почерпнутым мной от кого-то из коллег литераторов. Итак…

Берем фаршированные (с косточкой не годятся, а пустые не интересно) оливки-маслины, мягкий сыр и крабовые палочки. Первые обмазываем вторым и обваливаем измельченными, насколько хватит упорства, третьими. Результат, внешне напоминающий конфеты «Рафаэлло», выкладываем на тарелку и подаем к праздничному столу. Идеально подходит к русскому национальному хлебному вину и мексиканской национальной текиле (не заменяя, но дополняя лайм). По опыту, закуску лучше подавать в рамках первой перемены блюд, поскольку, по достижении определенного градуса, гостей начинает неумолимо тянуть поиграть солеными рафаэлками в снежки.

Все уже было…

После долгого отсутствия тем накопилось столько, что и не знаешь, за какую схватиться первой. Сначала в топе были несостоявшиеся выборы товарища Мао всея Поэмбука и предложения по поводу оптимизации и развитию сайта, но развернуто говорить на эту тему я, по ощущениям, еще не готов.  А потом мне помог (спасибо ему) Сафонов Владимир Юрьевич.  Вот его комментарий к одному из моих стихотворений: «Да ладно. Никого уже не поразить подобными строками. Это всё уже было».

Полностью присоединяюсь к высказыванию. Тем более, что за два с лишним десятка лет литературной деятельности я таких выслушал массу. К некоторым даже прислушался. Не обязательно же подобная «критика» провоцируется желанием банально подоминировать над автором.

Вторичность, увы, бич любой литературы. Однако, стоит ли спешить рвать на клочки черновики и волосы из подмышек, если кто-то вдруг указал вам, мол, было уже, не поразишь ты никого, автор.

Во-первых, «А вдруг?!» - как сказал герой фильма Макдонаха «Семь психопатов», зажигая спичку. Во-вторых, говорить за всех – бессмысленное занятие.

В-третьих, пофиг. В том смысле, что новизна литературного произведения – не единственная его ЗНАЧИМАЯ характеристика. В случае поэзии, так и вовсе не слишком важная.

Нет, разумеется, набивая свои тексты березами, осенями-просинями (подробнее об этом - БЕС КОММЕНТАРИЕВ. ПРО СИНЬ), кровь-любовью и бесконечной вечностью (подробнее об этом - БЕС КОММЕНТАРИЕВ. ДОЛГОЕ И ДЛИННОЕ), трудно (хотя не вовсе невозможно) написать, что-то приличное. Бывает же, что: «Читатель ждет уж рифмы розы;/а, вот возьми ее скорей!». И «памятник себе воздвиг нерукотворный» первым отнюдь не Александр Сергеевич. Не в этом суть.

Суть всегда в значении и назначении (адресате) поэтического высказывания. Я лично с трудом представляю читателя поэзии, читающего только ради потрясения новизной. Или просто новизны, или просто потрясения.

Поэзия многофункциональна по определению. Знаю людей, например, для которых стихи – только и исключительно ритмическое подспорье в ходьбе на дальние расстояния. И тех, чей центр удовольствия возбуждается на красивости, клише, штампы. И тех, кому довольно голой фонетики, а на семантику плевать. И тех, кому наоборот. И всяких прочих разных. Почему бы и нет? Почему бы и не твердые, столь любимые и умеемые многоуважаемой И. Кабачковой твердые формы. На вкус и цвет, как известно, все фломастеры разные.

Для меня пятнадцатилетней давности большое значение имели языковая и смысловая игра. Поэзия шарада, поэзия ребус… А сегодня важна точность передачи образа, состояния, мира, важны совпадение авторского мировидения и мирочувствования с моим. Эти жемчужины я ищу. И, найденные, они всегда со мной.

А мальчик нес сметану сбитой мертвой кошке

Боялся разбудить, ей, видно, снились крыши… (А. Непомнящий)

Там тянут речные буксиры в ночи

На длинных тросах закат… (Ю. Визбор)

Это не обязательно сложно, или гениально, или как-то еще. Просто - это для меня.

 А, возвращаясь к новизне, скажу так. Поиск и приращение того, что отвечает личным вкусам редко, а то и никогда не связано с новизной. Поэзия, вообще, - искусство повтора. Смайлик-смайлик-смайлик.

А зачем вы сочиняете мудреные стихи?

Зачем выстраиваете такой размер, что можно ногу сломать, выискивая его, очищая от плесени времени, пытаясь оживить? Для чего мучаете самые сложные и заковыристые рифмы? К чему? А? (Королевна)

Ну, если отвечать от себя, последний раз я «выстраивал размер» и мучил «сложные и заковыристые» еще лет за десять до миллениума. Писать, уверен, имеет смысл только свободно, иначе ничего хорошего не выйдет. При этом не могу не отметить, что существует предел обогащения фонетики и семантики, предел использования графической и прочих составляющих поэтического высказывания. Предел, перешагнув который неизбежно обрушиваешься в бездну деконструкции языка.

Но и путь к этому пределу (необязательный для поэта, но многие и многие идут им) не лежит через конструирование и выстраивание. И то и другое – часть этапа ученичества, отработка навыка. Поэзия, по сути своей, бежит от любой избыточности уже в силу того, что является объективной частью языка, системы живой и самоорганизующейся. Все лишнее, ненужное, избыточное стирается временем. В общеязыковой ситуации на это требуются десятилетия и столетия. «Внутри» поэта процесс многократно ускоряется. Конечно, не обходится и без исключений.

Мне в голову приходят два. Первое – когда автор вырабатывает некий «метаприем», в рамках которого и продолжает работать. Это хорошо с точки зрения узнаваемости, но плохо в смысле творческого роста.  Узнаваемая стилистика – почти всегда потолок и очень часто – ловушка. Трудно же, трудно и страшно покидать комфортную зону. И не нужно, по большому счету, если внутри нее ты виртуоз, а еще и «пипл хавает».  Самый яркий пример на тему, приходящий мне в голову, - творчество известного российского поэта и музыканта Михаила Щербакова. С оговорками могу добавить в качестве примера Дмитрия Быкова, хотя он более разнообразен, да и поэтическая проблема у него шире и другая, ИМХО. 

Второе – когда сложность является самоцелью. То ли ради оригинальности, то ли из страха и неуверенности. Отмазка – «я так вижу» - часто проистекает из личной неспособности качественно играть на общедоступном и общепонятном поле. Не берем Андрея Белого, Хлебникова, прочие крупные, доказавшие свою состоятельность фигуры. Но, в массе, дело обстоит именно так.

Осознанная литературная жизнь в пространстве эксперимента сродни аскезе и к поэзии имеет частичное отношение. Но имеет. Так, к примеру, поэт-экспериментатор Константин Кедров дал в свое время путевку в жизнь целому литературному направлению (метареализм), а сам продолжил заниматься, чем занимался.  Но это, повторюсь, исключения. Правило же – этап ученичества, как любое выстраивание поэзии, любое конструирование ее.

Свобода нужна. Воздух. Естественность. Иначе читатель, зритель, слушатель, чувствует фальшь. Впрочем, когда б мы знали, из какого сора… 

К вопросу о cherchez

Чего бы ни искали многоуважаемые участники сайта, критика, редактора, истину и так далее, и тому подобное, находка возможна. Помните: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам, ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят».

Это я к тому, что в продолжение колонки я возвращаюсь, в том числе, и к разбору поэтических текстов. В одной из ближайших моих дневниковых записей с тэгом #БЮРОНАХОДОК поговорим о стихотворении Ирины Кабачковой «Междометия».

ТЭГИ

Кое-что об использованных словах, на которые хочу обратить внимание.

1. Мартин Макдонах (Martin McDonagh) – очень интересный, с моей точи зрения современный ирландский драматург, автор пьес «Калека с острова Инишмаан», «Красавица из Линена», «Череп из Коннэмары», «Сиротливый Запад», «Лейтенант с острова Инишмор», «Человек-подушка», «Однорукий из Спокана», «Палачи», «Очень-очень-очень темная материя» и фильмов «Залечь на дно в Брюгге», «Семь психопатов», «Три билборда на границе Эббинга, Миссури». Все «16+», если для кого-то это важно.
2. «Евгений Онегин» Пушкина, в постмодернистской риторике называют первым проектным русским романом.
3. Клише и штампы в конце прошлого века стали основным изобразительно выразительным средством поэтики концептуализма, наиболее интересными представителями которого, на мой взгляд, стали Лев Рубинштейн и Дмитрий Пригов.
4. Михаил Щербаков – самый филологизированный бард российской современности. Впрочем, многим нравится.
5. Константин Кедров, философ, литератор, председатель поэтической группировки ДООС (Добровольное общество охраны стрекоз). Это для тех, кому интересна графическая и экспериментальная поэзия. Именно с его подачи возникло такое поэтическое течение как метаметафоризм (участники: Иван Жданов, Алексей Парщиков, Александр Еременко), впоследствии приросшее целым рядом крупных авторов и сегодня определяемое как литературное направление метареализм. Здесь имеет смысл назвать такие имена как Ольга Седакова и Виталий Кальпиди.
6. Пик эксперимента в языке Андрея Белого приходится на роман «Москва», читать который было любопытно, а перечитывать – ни за что(!). В то же время, не могу не порекомендовать «Петербург» того же автора. Мне доставило истинное наслаждение наблюдать за жизнью Аполлона Аполлоновича и Николая Аполлоновича Облеуховых, а бронзовый бюстик Канта долгое время (пока не был украден неизвестным злоумышленником) украшал мой рабочий стол.

Круг чтения

Из последнего читанного с удовольствием рекомендую всем новый роман моего земляка Алексея Иванова «Пищеблок». А из филологического – «Записки и выписки» Михаила Гаспарова (это купил давно, перечел недавно). Сейчас читаю «Дом, в котором» Петросян. Прочел треть. Пока не впечатлен.