Около рифм

НЕ ОПУСКАТЬ РУКИ

Ровно двадцать три года назад я в качестве участника попал на мероприятие с громким названием «Первое всероссийское совещание молодых писателей». Дело было в пансионате под Ярославлем, народу со всей страны съехалось великое множество. Видимо, не очень понимая специфику пишущей публики, организаторы мероприятия прямо в день заезда открыли ящик Пандоры, устроив вместо ужина нечто типа банкета – в зале были накрыты столики с закусками, шампанским и водкой. Многие десятки (а то и сотни – не считал) эмоционально напряженных граждан в замкнутом пространстве среди леса, да еще и подогретых алкоголем – это, знаете ли, не шутки…

Учитывая, что на входе в пансионат стоял круглосуточный ларек, в котором было все необходимое для неограниченного «продолжения банкета», это, конечно, было пусть не роковой, но ошибкой – на протяжении всех трех дней мероприятия в разных комнатах на разных этажах пансионата шла параллельная литературным семинарам жизнь, никак не напоминающая работу в группах. Время от времени до нас долетала информация, что где-то опять разбили стекло, а где-то писатель поэту пробил голову кружкой… Помню, даже прошел слух (впрочем, со свидетелями не говорил), что один из молодых участников совещания в какой-то момент вышел в окно с пятого этажа и покинул совещание уже на карете «Скорой помощи»…

В комнате нашей делегации, которая тоже стала одним из центров неофициального общения, вечерами собиралась довольно активная стайка представителей разных городов и весей, желающих обсудить за рюмочкой судьбы отечественной литературы. Думаю, причиной популярности нашей комнаты было то, что руководитель нашей делегации Славик, будучи человеком предприимчивым, не поленился потратить полдня на поход по администраторам ярославских гостиниц и выцыганил-таки в одной из них чеки, по которым мы, якобы, проживали в хорошем номере дорогого отеля, отчего у нас образовалась вполне круглая не подотчетная сумма. Благодаря этой сумме, у нас «всегда было» – помню Славика, в двадцатипятиградусный мороз самолично бредущего к ларьку за вдохновением в шортах и сланцах… Впрочем, никаких эксцессов, связанных с потерями физического здоровья, в нашей комнате не случилось, несмотря на то, что народная тропа в нее не зарастала…

Безусловно, была и серьезная работа в группах, и напряженное обсуждение литературных произведений под кураторством заслуженных мэтров (моей группой руководил, например, Александр Кушнер), и много чего важного, нужного и полезного. Но вот этот вот параллельно идущий банкет, длившийся фактически в режиме «нон-стоп» на протяжении всех дней совещания, в итоге, конечно, капитально вымотал. Помню, в день отъезда, сидел я в нашей комнате один в достаточно потрепанном состоянии, думал о тщете всего сущего и не знал, чем занять час, оставшийся до отбытия в пенаты. И от нечего делать взял со стола пачку бумаги формата А4. Там были, как нетрудно догадаться, стихи. Стихи, которых я раньше не читал, и которые перевернули в тот момент мое отношение к некоторым жизненным обстоятельствам…

***

Тут надо сказать, что в нашей делегации был поэт, которого звали Игорь. Поэт талантливый, крепкий, пусть и пишущий, скажем так, не о том, что в поэзии интересно лично мне – в основном он занимался пейзажной лирикой. До этой поездки я с ним был знаком шапочно – пару раз пересекались на каких-то городских мероприятиях, не более того. Игорь страдал детским церебральным параличом. Внешние признаки ДЦП – движения, мимика, речь – были ярко выраженными, но это ни в коей мере не умаляло его ума и таланта. В поездке в Ярославль и обратно мы с ним познакомились ближе. История его тяжелая, впрочем, другой она вряд ли могла быть. Для того, чтобы в достаточной мере владеть телом, не слечь, Игорь каждый день пробегал 6 километров. На пособие по инвалидности выжить было невозможно, поэтому он работал архивариусом в библиотеке – это хоть как-то позволяло ему сводить концы с концами. Реалии его жизни были ограничены состоянием его здоровья – с многими обычными для здорового человека вещами он не столкнулся просто потому что физически и материально был на это не способен. Например, когда мы только отправились в Ярославль, он в купе разделся до трусов и собрался в таком виде идти в туалет. В этот момент нам, его товарищам и коллегам неожиданно стало понятно, что Игорь впервые в свои 36 лет едет на обычном для нас всех поезде. И вообще много чего в этой поездке было для него, взрослого человека, впервые. Мы, как могли, помогали ему, старались накормить (впрочем, всю дорогу он питался исключительно какими-то печеньками), в пансионате нашли ему отдельную пустую комнату, чтобы наш ежевечерний сабантуй не мешал ему нормально отдохнуть. И, вроде бы, слава богу, все у нас получилось – Игорь остался доволен своим путешествием.

***

…И вот я сижу, читаю стихи Игоря (это была подборка для его первой книжки, которую потом издал наш энергичный Славик) и получаю удивительное для себя ощущение – каждый текст, каждая строка просто пропитаны какой-то невероятно сочной любовью к жизни. И это пишет человек, который мало что от этой жизни получал, кроме боли. Он испытывал постоянное физическое страдание. Не сомневаюсь, что всю жизнь в его сторону были направлены насмешки и оскорбления. Он был фактически нищим. Он был отрезан от простых, всем доступных радостей. Но любое описание природы в его стихах было концентрацией любви к тому миру, в котором он жил. А я вот тут сижу с похмелья, весь такой уставший от бытия и от людей, здоровый конь, которому нет еще и тридцати, и размышляю о том, что все вокруг, видите ли, тленно…

Я до сих пор считаю этот момент очень важным в своей жизни. Момент, когда я научился четко различать для себя важное и второстепенное. И начал по-настоящему понимать ценность того, что мне дано.

И когда на сайте приходится сталкиваться с историями, в которых люди впадают в отчаяние от того, что к ним относятся не так, как им бы хотелось – будь то отказ в приеме работы, проигрыш в конкурсе, жесткий критический разбор, равнодушие, отсутствие должного внимания, либо просто чье-то нежелание вникнуть в авторский замысел, я, конечно, понимаю, что все это больно. Сам все это проходил и прохожу до сих пор. Но я знаю и другое – это точно не повод опускать руки. Ну, вот совсем не повод. Во всяком случае, до тех пор, пока в руках есть сила, позволяющая им не опускаться.