Такой вот был новый год.
К бабушке моей по отцу в канун нового 1948 года заявились председатель сельсовета и участковый уполномоченный Гайфутдин ("пылнамучны"). Она жила в татарской деревне с красивым названием Таш-су. (Переводится как Каменная вода. Или Вода из камня, не знаю).
Участковый Гайфутдин был из фронтовиков, сильно контуженный и посему непредсказуемый. Бабка, как увидала их в окно, так криком велела детям: если «пылнамучны» начнёт кричать и стучать кулаками, обступить её и громко кричать и плакать во весь голос, чтобы соседи слышали.
Пришли, однако. Председатель говорит "А почему вы, гражданка, не подписались на второй государственный займ? А?!!
Бабушка говорит: я сельхозналог заплатила, на займ подписалась. На второй подписаться сейчас никак не могу: муж и старший сын на войне погибли. Другой сын (мой папа) в армии служит. Четыре девчонки да двое малых мальчишек и я. Всё отдали ведь. Всё! Крыша дырявая, к весне потечёт. Кто починит?
Тут пылнамучны вдруг вышел из себя, вытащил из кобуры пистолет и заорал, перейдя для надёжности на государственный язык: «Ты, блят, мужем-дезертиром не прикрывайся! Он у тебя не погиб, а пропал «бизвести», значит, может, на немцев воевал. Может, «придател», миня стрелял!? А ты, Рукия-апа, – сабаташник, указы товарища Сталина срываешь».
Тут девчонки и двое пацанов заревели уже всерьез от ужаса, а бабка в обморок упала. Гости ушли.
Но на займ её все равно заставили подписаться. Такая жизнь.
Такой вот Новый год был.
А ничего выжила. И детей подняла. И внуков воспитала. Меня в т.ч.
Будем жить!