ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ
Он встал, перекрестился и ушел.
Зачем, куда? Да это и не важно.
На донышке в стаканчике бумажном -
Кофейной гущи знак: все хорошо...
Все будет хорошо! Любовь жива,
Неспящие душой ее согрели.
Откроются заржавленные двери,
И, наконец, наступит тишина.
Вздохнет Земля, закрыт эксперимент,
И всадники уехали навеки.
Пусть белый, рыжий, черный в саундтреке
Споют "аминь". Торжественный момент.
А бледный что же? Он ушел давно,
И ад за ним - покорно и устало.
В конец поставить следует начало.
Такое вот, товарищи, кино.
Автор: Любовь-Душа
https://poembook.ru/poem/1965807-zametki-na-polyakh
РЕЦЕНЗИЯ
Сугубо философская задумка, обрамлённая в сюжет, который нужно достраивать читателю.
Сначала ключ к конкретике лежал в более широком названии опуса (Заметки кинорежиссера на полях сценария), теперь же название сокращено – и сюжет получил многовариантность. Собственно, прежняя конкретика не была существенно важной. Не имеет значения, кто строил фабулу – писатель, сценарист, просто мечтатель… или же сам Господь (если не обращать внимания на употребление кофе), условно наделённый в произведении не Божественным мышлением, а обычным, человеческим, что вполне допустимо в качестве художественного приёма, но не в качестве философской концепции, на роль которой опус не претендует.
Обращу внимание на маленькую исправленную неточность первичной подачи сюжета.
В воспоминаниях о Вере Пановой есть описание её творческого процесса. Она сначала писала свои романы «внавал», просто вкладывая в текст весь задуманный объём произведения. А потом приступала к перетасовке его фрагментов. Собственно, так пишут многие. Важно, чтобы фрагменты легли единственным, однозначным образом, таким, чтобы любое их перемещение было ущербным для произведения,
То есть – единственно оптимально.
В редакторском опыте есть такой практический тест: если при перемещении фрагментов ничего не меняется, значит, текст – непрофессиональный, любительский.
Мне рассказывали, как Лев Котюков, редактируя чужие стихи для публикации в своём журнале, ругался: «У этих графоманов ничего нельзя поправить! Тронешь одно слово – сыплется всё стихотворение».
Понятно, что логика его была инверсной, сугубо прагматичной, потому как связанность элементов текста – отнюдь не симптом графомании.
Так вот – о неточности, которую я хотел выделить.
Заметки – заметками, но режиссёр в абсолютном большинстве случаев берёт уже готовый сценарий – для его реализации на сцене или экране, менять местами начало и конец сюжета – не его епархия, режиссёры фабулу не строят, это – не их дело. Значит, первичное название не годилось.
Теперь – о сюжете философском.
Понятно, что под режиссёром автор понимает не режиссёра как такового, а вершителя судеб земных.
И не то чтоб Господь выступал в главной роли.
На эту роль, увы, на земле достаточно претендентов. Кто-то из них называет себя мировым правителем. Не хочу – о Ротшильдах и Рокфеллерах, тем более – о президентах стран, зачастую зависящих в деяниях своих – от их воли. От того, как они перетасуют фрагменты сюжета, чтобы в их закромах оказались не килотонны, а мегатонны золота.
Любой ценой.
Увы, наш мир настолько шаток, что порой само его существование зависит от каприза того или иного «режиссёра».
Вот не хочу обо всех них, а – куда денешься!
Насчёт построчного разбора.
Вот строка:
«На донышке в стаканчике бумажном…»
Понятно и допустимо, но – если говорить об идеальной фразе, то она выглядела бы так:
На донышке бумажного (картонного) стакана…
Но серьёзных претензий нет.
Нет претензий и к ритмике и к рифмовке. Наличие мелодичности рифм здесь не играет роли, поскольку сюжет – мрачнофилософский.
Нов ли сюжет?
Едва ли. Сюжет был нов в Апокалипсисе (Откровении) Иоанна Богослова. Нов и широк. Здесь же – лишь намёк на него. Но намёк – не простой, не в лоб, а применительно к существующей временно’й реальности.
Так что – без новизны, без одного из базовых условий наличия поэзии в произведении, не обошлось.
Вот, собственно, и всё, что хотелось сказать по этому стихотворению. Остальное оставлю – при себе.