Из википедии:
"...из-за цензурных препон альбом из двух стереопластинок ("Юнона и Авось") был выпущен фирмой «Мелодия» только в 1982 году (номер С60 18627-30 (2LP)).
В то же время, в отличие от предыдущей поставленной в «Ленкоме» рок-оперы Рыбникова «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты», которую комиссия отклоняла 11 раз, новый спектакль был разрешён сразу. При этом, по воспоминаниям Вознесенского, перед прохождением комиссии Захаров поехал с ним на такси в Елоховский собор, где они поставили свечи у иконы Казанской Божьей матери (которая упоминается в опере). Три освящённых иконки они привезли в театр и поставили в гримерке на столике у Николая Караченцова, Елены Шаниной и Людмилы Поргиной, исполнительницы роли Богоматери («Женщины с младенцем», как было написано в программке)."
Кончину чую. Но не знаю часа.
Плоть ищет утешенья в кутеже.
Жизнь плоти опостылела душе.
Душа зовёт отчаянную чашу!
Мир заблудился в непролазной чаще
средь ядовитых гадов и ужей.
Как черви, лезут сплетни из ушей.
И Истина сегодня - гость редчайший.
Устал я ждать. Я верить устаю.
Когда ж взойдёт, Господь, что Ты посеял?
Нас в срамоте застанет смерти час.
Нам не постигнуть истину Твою.
Нам даже в смерти не найти спасенья.
И отвернутся ангелы от нас.
Я удивляюсь, Господи, Тебе,
Поистине — кто может, тот не хочет,
Тебе милы, кто добродетель корчит,
А я не умещаюсь в их толпе.
Как небо на мои дела плевало,
Так я плюю на милости небес!
Я пуст! Я нищая падаль!
Себя я утратил...
Создатель! Создатель! Создатель!
Ты дух мой похитил
Пустыню обитель,
Стучу по груди пустотелой,
Как дятел!
Создатель! Создатель! Создатель!
Я в некотором недоумении.
Начало 80-х, развитой социализм, практически одной ногой в коммунизме, и иконки, православные песнопения. Как это сочеталось?
И второй вопрос.
В каком случае создатели рок-оперы были искренни: в таких эмоциональных еретических строках или в такой трогательной тяге к православию?