Да или Нет? Андрей Мансветов.
Да или Нет?
31 октября 2017
Графомания. Первые подступы к феноменологии.
Как подметил ещё в XVI веке Мишель де Нострдам, в словах «Хэллоуин» и «графоман» - много общего. И, так как Хэллоуин отпразднуют в любом случае, поговорим сегодня о графоманах. Тема эта богата и обширна настолько, что не очень понятно, с какого конца браться. Медицинскую подоплёку оставим в покое, в конце концов, чем бы дитя не тешилось, лишь бы папку с мамкой не будило. Поэтому начнем с любопытного феномена, предваряющего почти любую графоманскую (нередко и талантливую поэтическую) практику.
«Я тоже так могу!» - думает ребенок и подражает. На стадии научения – это здорово. Это важно и это даст в дальнейшем плоды. Но. Когда пятидесяти с лишним летний полнеющий и лысеющий N подходит ко мне после семинара с претензией, что я не похвалил его стихи, ведь он пишет точно «как Пушкин» - это к теме нашего сегодняшнего разговора. Да, господи, пишите вы как кто угодно, ситуация не поменяется. Вторых в поэзии не бывает, в том смысле, что «кто первый встал, того и тапки».
Не шутка, имея перед глазами образец, наваять нечто подобное. Не шутка, освоить десяток приёмов и подобрать гладкую рифму. А вот быть первым, превзойти традицию настолько, что поколения вольных и невольных эпигонов сформируют новую…
Суть поэзии и талант поэта не имеет никакого отношения ни к умению рифмовать, ни к ритмической точности. Куда важнее уникальность лирического взгляда, кажущаяся простота и органичность (когда каждому стих на душу ложится). И возникает иллюзия, что все очень просто, следовательно, «я тоже так могу». А вот с этим уже не так. Добиться самоидентичности намного, чрезвычайно сложнее.
Увы, графоман и не способен заглянуть на этот уровень (часто не подозревает о его существовании), и преувеличивает уникальность собственного лирического высказывания (либо считает все эти изыски ненужными). Ну, как же, соседка, тетя Маня, похвалила. Она всю жизнь на асфальтовом заводе работает, уж она-то толк знает. Проведем элементарный эксперимент. Прямо здесь, на Поэмбуке заведем в контекстный поиск слово «просинь», возьмем первые двадцать совпадений и попробуем посчитать, какие (и сколько) одинаковы слова встречаются от текста к тексту. Собственно, на этом вопрос о лирической уникальности можно считать закрытым. И тут мы переходим ко второму феномену.
В художники, танцоры, музыканты берут не всех, поскольку там нужно иметь некий специфический навык, а то и несколько. Нет, была четверть века назад массовая тенденция, что любой индивид, вооружившийся красками (или чем он там пользовался) и девизом «я так вижу» гордо и правомочно именовался художником. Общественное мнение жмурилось, кивало, мол, типа, да, что-то в этом есть. Каждый право имеет, пусть мы и не видим. Хотя, еще два почти века назад эту культурную парадигму здорово покритиковал товарищ Андерсен, воскликнув: «А король-то голый!»
Увы, в литературе заорать про неглиже короля заметно сложнее. Поскольку языком владеет каждый, как ему кается, от рождения. И каждому же кажется, что и все остальные, и владеют, и разбираются примерно на том же уровне.
Оттого-то и возникают здесь на ресурсе (да и повсеместно) споры с баталиями: «а с чего ты взял, что лучше меня в языке разбираешься». И ведь не доказать, потому что всяк уверен, что разбирается не хуже. Следовательно, и пишет не хуже, а то и вообще «как Пушкин».
Мне, за жизнь, с графоманами той или иной степени махровости приходилось сталкиваться часто. До некоторых пор я считал эталонной одну из таких встреч. Принимал я в своем городе нижегородского литератора Ивана Маслова, каковой был известен изрядной плодовитостью и тем, что в нашем оперном на его слова какой-то романс исполняем был. И поучал меня данный мэтр, под водочку, мол, ты, Андрюха, пиши только то, чего видишь, а все эти твои изыски (молодой я не удержался и почитал ему кое-чего) на хрен никому не нужны. «Видишь елку – пиши про елку» (точная цитата). Тогда я мысленно фыркнул. Но прошло двадцать с чем-то лет, и я, отнюдь не ощущая себя еще старпером, на семинарах задвигаю молодежи примерно эту же мысль. Вот только в понятие «видишь» вкладываю более широкий, чем имел в виду мой тогдашний визави смысл.
Весь этот пассаж я привел к тому, что еще одним из феноменов, связанных с графоманией, является «придуманность» образов. Доказывать этот тезис не надо, поскольку «я конквистадор» Гумилева стирается со скрижали времен куда быстрее чем «Идешь, на меня похожий» Цветаевой. Понятно, что оба они графоманами не были, просто пример показательный.
И в заключение своего феноменологического размышлизма приведу наблюдение, характеризующее графоманов очень ярко. Разумеется, не всегда, и не всех, но исключения, как известно, только подтверждают правило. Это болезненно обостренное внимание к чужим ошибкам, недочетам, изначальный настрой на поиск ошибки, отсутствие смысла и т.д. и т.п. в чужих стихах с одной стороны, и полная самоудовлетворенность с другой.
Это ведь не я придумал, что довольство и успокоенность убивают творческое начало. Вся история, что отечественной, что зарубежной культуры - тому свидетельство.
На том и закончу, поскольку, как говорил Гаутама, зря что ли тыква к Хэллоуину рощена…
