Да или Нет? androg
Да или Нет?
3 октября 2017
ВСПЛЫВШИЙ ОРЁЛ
или
О Пастернаке с мягким знаком
У каждого плодовитого (именно плодовитого, т.е. у многообъемно пишущего) автора попадаются стихи (хотя бы один), в которых особенности его поэтического подхода проявляются гипертрофированно-пародийно. Стих этот, как правило, относится к зрелому периоду творчества мэтра. Почему так?
Думаю потому, что на ранних этапах автор мобилизован, вдохновлён и концентрирован в максимальной степени – каждый его стих ждёт жёсткая критика, понос и глумление, поэтому он не имеет права на ошибку. И если автор талантлив он ее и не совершает.
Другое дело мэтр! Он уже расслаблен – так он и пишет, и читается соответственно – каждая строка его воспринимается как шедевр (им самим в том числе), ни один редактор не осмелится убрать слабый стих из подборки, ни один критик не рискнёт назвать стоящий в подборке стих слабым.
В итоге мэтры оставляют для нас, благодарных потомков, лазейку, через которую можно подобраться к великому наследию и нагадить в нем. Что я с удовольствием сейчас и сделаю с наследием ничего не подозревающего Бориса Пастернака. А лазейку мне откроет его стих «Баллада».
Кстати, почти у каждого мэтра есть ещё и невыразимо пошлый стих – у Пастернака это стих «Нобелевская премия».
Коротко о сути общих претензий, которые проиллюстрирует низлежащее стихотворение:
Искусственность и неестественность поэтических построений, тяжесть и вязкость стиха, эмоциональная инертность и пассивность (при кажущейся энергичности слов), частая несвязность и нелепость, как образной, так и повествовательной компоненты, пустота, укрытая саваном слов.
Ещё раз уточню – все эти гадости можно найти в разных стиха Пастернака в большей или в меньшей степени, но именно в приведённом стихе они присутствуют концентрированно.
БАЛЛАДА
Дрожат гаражи автобазы,
Нет-нет, как кость, взблеснет костел.
Над парком падают топазы,
Слепых зарниц бурлит котел.
В саду табак, на тротуаре
Толпа, в толпе гуденье пчел.
Разрывы туч, обрывки арий,
Недвижный Днепр, ночной подол.
«Пришел», летит от вяза к вязу,
И вдруг становится тяжел
Как бы достигший высшей фазы
Бессонный запах матиол.
«Пришел», летит от пары к паре,
«Пришел», стволу лепечет ствол.
Потоп зарниц, гроза в разгаре,
Недвижный Днепр, ночной подол.
Удар, другой, пассаж, и сразу
В шаров молочный ореол
Шопена траурная фраза
Вплывает, как больной орел.
Под ним угар араукарий,
Но глух, как будто что обрел,
Обрывы донизу обшаря,
Недвижный Днепр, ночной подол.
Полет орла, как ход рассказа.
В нем все соблазны южных смол
И все молитвы и экстазы
За сильный и за слабый пол.
Полет сказанье об икаре.
Но тихо с круч ползет подзол,
И глух, как каторжник на каре,
Недвижный Днепр, ночной подол.
Вам в дар баллада эта, гарри.
Воображенья произвол
Не тронул строк о вашем даре:
Я видел все, что в них привел.
Запомню и не разбазарю:
Метель полночных матиол.
Концерт и парк на крутояре.
Недвижный Днепр, ночной подол.
Разбираем:
Дрожат гаражи автобазы,
Нет-нет, как кость, взблеснет костел. – Сию строку произнести без спотыкания весьма сложно – ккк-ашка и взбл-дыц оставляют непередаваемое послевкусие
Над парком падают топазы,
Слепых зарниц бурлит котел. – Слепых – совершенно необязательное и пустое слово. На его месте можно поставить любое другое. Автор не удосужился подумать. Немых – вот идеальный эпитет! Нет, лучше – седых! А ещё лучше – седьмых! По сути, тоже бессмысленно, но зато глубокомысленно.
В саду табак, на тротуаре
Толпа, в толпе гуденье пчел.
Разрывы туч, обрывки арий,
Недвижный Днепр, ночной подол. (подол здесь - ровная низина под горой) Вот это явное выражение инертности – не важно сознательное или нет – растянутая финальная строка строфы. Но мы понимаем, что автор хотел как лучше.
В целом имеем экспозицию места – нормально.
«Пришел», летит от вяза к вязу, - Кто пришел? Интрига! Ждём её разрешения.
И вдруг становится тяжел
Как бы достигший высшей фазы – Как бы очень, очень поэтическая строка, но как бы очень инертная.
Бессонный запах матиол. – Запах стал тяжёлым – нормально, тот, кто пришёл, утяжелил хвойный аромат своим.
«Пришел», летит от пары к паре,
«Пришел», стволу лепечет ствол. - Так кто же пришёл-то? Тот, кто обходит стволы? Читатель во мне уже начинает волноваться! Может здесь нужно знание каких-то позабытых реалий прошлого?
Потоп зарниц, гроза в разгаре, - Зарницы и гроза одновременно? Вообще это явления взаимоисключающие. Или имеется в виду дальняя гроза, от которой зарницы? Но для чего это тут все в куче? А для красоты!
Недвижный Днепр, ночной подол. - Таки пришёл Днепр и подол? Или?.. Мой читатель всё волнуется!
Удар, другой, пассаж, и сразу
В шаров молочный ореол – Ударил в шары! Жаль Пастернак не дожил до правильного понимания этой фразы…
Шопена траурная фраза – Возвращаемся – так ждали Шопена? Оркестр? Музыканта? Дирижёра? Стих построен так тяжело, что пробираясь через строки уже забываешь к чему вела предыдущая строфа.
Вплывает, как больной орел.
Переводим – под светом фонарей звучит музыка Шопена. Так? Или автор все-таки имел в виду другие шары? Да фиг с ними с шарами! НО музыка ВСПЛЫВАЕТ, КАК БОЛЬНОЙ ОРЕЛ… Что это? Это как? Всплывающий орёл – это образ? Да он, блин, больной! Нет слов… Поэтому идём дальше.
Под ним угар араукарий, - Под кем? Под «ударом»? Под «Шопеном»? Под орлом?
Но глух, как будто что обрел, - А что такого – все мы когда что-то обретаем глохнем. Это же так естественно! А вот к чему здесь противопоставление «Но» - не совсем ясно…
Обрывы донизу обшаря,
Недвижный Днепр, ночной подол. – Днепр и его долина что-то нашли в обрывах под которыми соответственно течёт Днепр и лежит долина? И это несчастный орёл нашёл? Что же они нашли – неужели нобелевку?! Ладно, может, дальше узнаем, продолжаем читать. Спойлер – не узнаем.
Или это-таки не подол шарил, а Шопен под подолом? Уф, как тяжело разбираться…
Полет орла, как ход рассказа. – Всплывшего орла полёт? Красиво!
В нем все соблазны южных смол – Ладно пусть смолы, это благовония, но не забываем, что орёл у нас глубоко болен
И так далее…
Не будем углубляться, дабы не растягиваться. Думаю для того, чтобы составить представление – достаточно.
Обратим внимание на несколько моментов.
А есть ли собственно поэтические строки в этом стихе? Что-то сильное, от души, с искрой, что-то реально стоящее? Нет. Мы видим сплошной «воображенья произвол» - тут, действительно, лучше гения не скажешь. Это именно произвол, который творит автор правым полушарием, вымучивая натужные образы и метафоры.
Но автор Поэт – с большим П (символом)! Он не может не писать! Он, в конце концов, обязан писать, иначе его П сникнет, и он станет не интересен женщинам. (Шутка).
А о чем сей стих? Да ни о чем! Пастернак просто описывает в своей манере обычный концерт в летнем парке – там не происходит ничего. Конфликт? Кульминация? Катарсис? Кукиш! Вообще ничего…
Максимум что содержит этот стих – это намёк на какие-то личные междусобойные обстоятельства между автором и конкретным адресатом стиха. Гарри?
Итого – необязательные образы, необязательные слова, необязательный стих.
Ещё один момент. Пастернак все-таки опытный автор и он, то ли сознательно, то ли чутьём, определил, что если не структурировать сие творение, не дать какой-либо каркас, что держал бы все эти искусственные словеса, то получилась бы ну полная галиматья. И он задал такую структуру рефреном – Недвижный Днепр, ночной подол. Рефреном и соответствующей рифмой. Мой совет нашим авторам – запомните сей приём, в указанном качестве.
Что ещё положительного (ради справедливости) можно сказать о сём творении – оно создаёт настроение (правда только у тех, кто не просечёт его сущности), а если его читать вслух, да поставленным голосом, да хорошо интонировать, да ещё по-пастернаковски подвывать – на слух будет ну просто шедевр! Ага…
Теперь давайте забудем, что все это написал Пастернак. Пусть автор сего стиха будет, ну скажем, Полуэкт Полуэктович. Выложил он этот свой единичный стих на растерзание и ждёт ответа. Какой диагноз поставим мы ему, уважаемому Полуэкту?
Правильно! Помпезная графомания в терминальной стадии. А в качестве лечения и для облегчения быта родственников Полуэкта Полуэктовича пропишем ему живительную эвтаназию.
О, Боже! Так значит Борис Пастернак – графоман?!!
Господь с вами! Конечно, нет!
Пастернак – талантливый литератор, который хорошо пополнил нашу библиотеку.
Его высоко ценили современники и осознавали, что именно он делает, чем он отличается от других, что он привносит в литературу своего. После смерти Пастернака продолжали и продолжают высоко ценить – его творчество вошло в канон, в обязательный набор образованного человека. Его вещи используются для школьных учебников, университетских курсов, они просто всобачились к нам подкорку!
Пастернак оказывал влияние и на своих современников-авторов, и на следующие поколения литераторов. К слову на меня Пастернак никакого влияния не оказал – я впитывал более боевых и энергичных авторов. Но есть поэты, которые действительно произросли именно из Пастернака, и называются они корнеплоды (шутка) (кстати, не знаю ни одного корнеплода, который бы реально хорошо писал – все такие же унылые и вымученные, как родительский овощ, но при этом обделённые родительским талантом).
НО! Репутация Бориса Пастернака непоколебима, несмотря на моё или ваше личное к нему отношение, несмотря на годы, прошедшие с его смерти, и дальнейшее поступательное развитие поэтического искусства.
Все это, как ни крути, признаки талантливого творца! (Вспоминаем Асеева – к нему это тоже относится). И все вышеизложенные претензии и вся ругань не имеют никакого отношения к лучшим вещам Бориса Леонидовича, за которые он совершенно заслуженно получил и славу, и деньги… много денег и ещё больше славы!
Тут вы спросите – если все это действительно так, то чего собственно я тут разоряюсь?
А вот чего – я, прежде всего, призываю к тому, чтобы научиться смотреть на классиков без розовых очков, не придыхать над каждой строчкой, не ронять слюни на псевдокрасивости, и не накидываться на того, кто вдруг скептически высказался о вашем любимом мураками с кулаками, а подходить к трудам мэтров трезво – симпатически, но логически, дискретно, но континуально, конкретно, но абстрагировано – знать их место в литературе, но и не забывать о своём.
Именно при таком сознательном подходе, понимая, что у классиков хорошо и что кое-что не хорошо у классиков, мы юные авторы, сможем извлечь из их наследия не только эстетическое удовольствие, но и пользу для своего творчества.
В противном случае – иначе!
