Литературная Гостиная

Литературная Гостиная 

20 августа 2017

Ведущая рубрики: Иванна Дунец 

Ги де Мопассан

Проза и стихотворения

Ярма условностей не знает мысль моя...

Её — со всей наивной простотою,

Со всей её наивной наготою —

В созвучья мерных строф и воплощаю я...

Наивна и проста, как без румян ланиты,

Не знавшие белил, — во всей красе своей,

С волною по ветру распущенных кудрей

Она идет в толпе, не ведая защиты...

«Моя мысль»

Ги де Мопассан

(перевод Аполлона Коринфского)

Друзья, сегодня не будет условностей. Не будет. Где Ги де Мопассан, там есть место только реальности бытия. А вот какой она станет — пессимистичной или наполненной оптимизмом, или же окрашенной равнодушием — зависит только от Вашего восприятия. Ведь, когда идёт речь о повседневности, кто, как не мы сами, и воплощаем её реалии.     

Анри Рене Альбер Ги де Мопассан (1850—1893) —французский писатель, ставший одним из самых великих представителей европейского критического реализма 19 века. По словам Анатоля Франса, Мопассану всегда были свойственны строгая внутренняя художественная логика, сжатость, точность и ясность «подлинно французского языка». Гениальный творец, проживший всего лишь 42 года, оставил после себя огромное литературное наследие, включающее несколько романов, множество повестей, новелл и рассказов. И ещё (или прежде всего) он был поэтом. Его стихотворения прекрасны. А путевые очерки! «Бродячая жизнь» Мопассана — это юмор, сарказм и море мыслей, лишённых того самого «ярма условностей». Да, что там говорить. Нужно читать! 

Из статьи Юрия Ивановича Данилина «Творчество Мопассана» (1958 г.):
«… «Я вошел в литературу, как метеор», —шутливо говорил Мопассан. Действительно, он стал знаменитостью на другой день после опубликования «Пышки». Но чудо остается чудом только до тех пор, пока неизвестен его механизм: мгновенной славе Мопассана предшествовала долгая и упорная учеба литературному искусству. Жизненные обстоятельства складывались необыкновенно благоприятно для того, чтобы он мог сделаться писателем. Семья его тяготела к искусству. Мать Мопассана горячо любила литературу и умела тонко ценить ее, сестра поэта-романтика Альфреда Ле Пуатвена, друга юности знаменитого французского писателя Гюстава Флобера, она тоже была знакома с Флобером и преклонялась перед его талантом. Когда Мопассан обучался в Руанском лицее, одним из его преподавателей был поэт-парнасец Луи Буйл. Почуяв в поэтических опытах Мопассана искру дарования, Буйле стал его первым литературным учителем и настойчиво старался внушить юноше, что работа в области искусства требует великого труда, терпения, усидчивости, овладения законами литературной техники.

В 70-х годах литературным учителем Мопассана стал Гюстав Флобер. «Не знаю, есть ли у вас талант, — сказал он, познакомившись с первыми произведениями Мопассана, тогда еще продолжавшего писать стихи, — в том, что вы принесли мне, обнаруживаются некоторые способности, но никогда не забывайте, молодой человек, что талант, по выражению Бюффона, —только длительное терпение. Работайте». Следуя этому совету, Мопассан работал не покладая рук. Он писал стихи, поэмы, комедии, первые повести и рассказы, написал даже романтическую драму. Суровый учитель браковал почти все и запрещал ему печататься. Стремлением Флобера, все более привязывавшегося к своему ученику, было воспитать в нем глубокое уважение к литературе, понимание ее задач, высокую требовательность к своему творчеству. Суровой школы флоберовской требовательности уже одной было бы достаточно, чтобы его послушный и способный ученик стал видным писателем-реалистом. Но Мопассану выпало редкое счастье встретить и другого великого учителя — И. С. Тургенева. Подобно Флоберу, Тургенев отнесся с большой симпатией к Мопассану, помогал ему советами, просматривал его рукописи. Периодом их наибольшего сближения было время после смерти Флобера. В эту пору Мопассан уже много печатался, но материально был еще очень стеснен. Тургенев связал его с русским журналом «Вестник Европы», содействовал появлению в этом журнале его первых переводов, горячо приветствовал его роман «Жизнь». Свою первую книгу — сборник «Стихотворения» (1880) — Мопассан посвятил Флоберу, а первый сборник рассказов — «Заведение Телье» (1881) — И. С. Тургеневу. Этими посвящениями он засвидетельствовал равную долю благодарности своим любимым учителям...»

О жанре критического реализма рассуждать не вижу смысла. Куда интересней постичь внутренний мир Ги де Мопассана, который завуалировано присутствует в каждом его произведении. Он очень тонкий психолог, не позволяющий себе судить, и открыто делать выводы о любом человеческом «явлении» — он для меня тот, кто читаем и постигаем исключительно «между строк». А примером открытости Вам могут послужить его путевые рассуждения в «Бродячей жизни». В них он не боится выглядеть уязвимым и мега чувствительным: «редкую и, пожалуй, опасную способность представляет эта нервная и болезненная возбудимость всех органов чувств — благодаря ей малейшее ощущение превращается в эмоцию, и в зависимости от температуры ветра, от запахов земли и от яркости дневного освещения вы испытываете страдание, грусть или радость, — что это, счастье или несчастье?» Что же касается реалистичности Мопассана и его приверженности к этому направлению в литературе, то кто о нём расскажет Вам лучше, как не сам автор.

Из предисловия Ги де Мопассана к роману «Пьер и Жан» (1888 г.):

«… Талант порождается оригинальностью, которая представляет собой особую манеру мыслить, видеть, понимать и оценивать. И вот вслед за литературными школами, стремившимися дать нам искаженное, сверхчеловеческое, поэтическое, трогательное, очаровательное или величественное представление о жизни, пришла школа реалистическая, или натуралистическая, которая взялась показать нам правду, только правду, всю правду до конца. Надо с одинаковым интересом относиться ко всем этим столь различным теориям искусства, а о создаваемых ими произведениях судить исключительно с точки зрения их художественной ценности, принимая a priori породившие их философские идеи. 

Романисту, который переиначивает неопровержимую, грубую и неприятную ему правду ради того, чтобы извлечь из нее необыкновенное и чарующее приключение, незачем заботиться о правдоподобии; он распоряжается событиями по своему усмотрению, подготавливая и располагая их так, чтобы понравиться читателю, чтобы взволновать или растрогать его. Но романист, имеющий в виду дать нам точное изображение жизни, должен, напротив, тщательно избегать всякого сцепления обстоятельств, которое могло бы показаться необычным. Цель его вовсе не в том, чтобы рассказать нам какую-нибудь историю, позабавить или растрогать нас, но в том, чтобы заставить нас мыслить, постигнуть глубокий и скрытый смысл событий. Он столько наблюдал и размышлял, что смотрит на вселенную, на вещи, на события и на людей особым образом, который свойствен только ему одному и исходит из совокупности его глубоко продуманных наблюдений. Это личное восприятие мира он и пытается нам сообщить и воссоздать в своей книге. Чтобы взволновать нас так, как его самого взволновало зрелище жизни, он «должен воспроизвести ее перед нашими глазами, стремясь к самому тщательному сходству. Следовательно, он должен построить свое произведение при помощи таких искусных и незаметных приемов и с такой внешней простотой, чтобы невозможно было увидеть и указать, в чем заключаются замысел и намерения автора.

Итак, каждый из нас просто создает себе ту или иную иллюзию о мире, иллюзию поэтическую, сентиментальную, радостную, меланхолическую, грязную или зловещую, в зависимости от своей натуры. И у писателя нет другого назначения, кроме того, чтобы точно воспроизводить эту иллюзию всеми художественными приемами, которые он постиг и которыми располагает. Иллюзию прекрасного, которая является человеческой условностью! Иллюзию безобразного, которая является преходящим представлением! Иллюзию правды, никогда не остающуюся незыблемой! Иллюзию низости, привлекательную для столь многих! Великие художники — это те, которые внушают человечеству свою личную иллюзию.

Не будем же возмущаться ни одной теорией, поскольку каждая из них — это лишь общее выражение анализирующего себя темперамента…»

P.S: Друзья, наш уважаемый меценат — администрация Поэмбука — подарит одному из Вас 15 золотых монет за самый интересный комментарий к выпуску Литературной Гостиной. Читайте. Рассуждайте. Открывайте для себя новые имена! И помните, что постигая миры других — мы с Вами (чудесным образом) можем приблизиться к истине.

Кто созерцал уже бездушность красоты

Светил, которыми полна небес безбрежность;

Кто знает, сколько мук таят всех дней черты —

И первый жизни день и смерти неизбежность;

Кто бога не нашел и божьей доброты —

Их отрицает ум, хоть призывает нежность;

Кто гения постиг тщету и безнадежность,

Ничтожество любви — обманчивой мечты;

Кто жаждет одного: лишь в гроб сойти забвенный;

Чей взор уже знаком с изнанкою вселенной,

С приманками ее — раскрашенным холстом;

Кто знает ту тоску, что названа сомненьем, —

С дороги сходит тот, сражен изнеможеньем:

"Веселая толпа, иди своим путем!"

Ги де Мопассан

1873 г.