Заметки критического разума
Итак, начнем. И начнем с того, что я хочу на берегу извиниться перед авторами, приславшими свои произведения, т.к. едва ли смогу дать тот глубокий и качественный анализ, которого их произведения, безусловно заслуживают. Дело в том, что анализировать поэзию лучше не по одному прецеденту творчества. Подборка, цикл, книга – вот объекты состоятельного критического высказывания, анализ же одного текста, он и есть анализ. Это удел литошного семинара, обсуждения (когда кусают и гладят со всех сторон, а отдувается один). А хочется большего. И, уж во всяком случае, вывести разговор за плоскость – хорошо автор натворил, плохо ли…
Ну, раз хочется, будем стараться.
1. К вопросу об элегии
автор JUST GO
А вам случалось ли когда-нибудь
В бессонных колдовских ночах кромешных
В одну из своих многих жизней прежних
Негаданно-нежданно заглянуть?
В багровый догорающий закат
Булыжная уводит мостовая,
Там, в камышовых отмелях, я знаю,
За мной глазницы хищные следят
Там пахнет свежей рыбой и водой,
Там пахнет предвкушением охоты,
Ты просто забываешь где ты, кто ты-
Есть только трепет плоти молодой.
Я ощущаю каждый волосок
Озябших лап и когти вместо пальцев,
Когда они неслышно погружаются
Во влажный остывающий песок...
Реальность потрясающе ясна -
СаднЯт подушечки натертые камнями
И сердце бьется сильными толчками
Сигнализируя : пришла весна!
Предложенное автором стихотворение можно без всякой натяжки назвать состоявшимся. Оно достаточно легко читается, создает настроение, пробуждает ассоциации, формирует образы. Нет сомнений в его жанровой принадлежности к сонму русских элегий. Вспоминается «Вам не случалось ли влюбляться…» Я. Смелякова, «Случалось ли тебе воображать, Надежда…» А. Дольского и другие подобные. Это я не к вторичности рассматриваемого текста, но к укорененности автора в лирической традиции.
Дальше идет самостоятельное размышление-переживание автора-героя (достаточно умудренного жизнью, судя по интонации), который уже расположил к себе читателя-собеседника-соучастника и теперь предполагает общий или схожий ряд переживаний и/или, как минимум, понимание, узнавание.
Образы намеренно просты. Давайте избежим ярлыков, типа «штамп» и «архетип», они здесь неуместны, поскольку в настроении, описанном автором, нет ничего сложного. Невыразимое есть, а сложного – ни капельки. Дал ссылку, и довольно:
«Там пахнет свежей рыбой и водой,
Там пахнет предвкушением охоты,
Ты просто забываешь где ты, кто ты-
Есть только трепет плоти молодой…»
Эти, и еще из более личных, от первого лица:
«Реальность потрясающе ясна -
СаднЯт подушечки натертые камнями»
- на мой взгляд, лучшие строки стихотворения.
В заключение, несколько слов о технической стороне вопроса.
1 строфа: некоторая избыточность перечислений во 2-3 строке. Видим: «Бессонных – колдовских – кромешных» и «своих - многих – прежних».
2 строфа: на мой взгляд, выпадает из логики текста. Не то чтобы совсем невозможно, чтобы мостовая уводила к камышовым отмелям, но… не в этой жизни. Так же спорно выглядит образ «хищные глазницы». Глаза, взгляд – возможно. Глазницы – нет.
Кстати, эту строфу вообще можно опустить без ущерба для произведения.
4 строфа. Здесь слух цепляет рифма «пАльцы – погружАются». Как видим, происходит небольшой сбой ритма. Пока перечитывал, в уме подставил «погрузятся» и все сошлось.
5 строфа дала мне две зацепки. Первая – неточная рифма «камнями – толчками». Вторая и последняя - слово «сигнализируя» - неуместное в лирическом высказывании, отчего финальный пафос наступления весны смазывается, хотя и не пропадает вовсе.
2. Поминальная молитва
как жанр не потеряет актуальности ни через год, ни через… не будем загадывать на будущее. В мудрости многих народов есть, что человек без памяти – не совсем человек. Это не надо доказывать.
Автор следующего текста и не доказывает, просто обрамляет поэтической канвой. О поэзии здесь много не скажешь. В общем, имеем грубо тесаный некрасовский язык, визитную карточку русской гражданской лирики. И это, наверное, правильно.
Сюжетная канва простейшая. Растерянная героиня со своей мелкой бытовой бедой. Сердобольный старик таксист. И объединяющая память о трагедии личной для каждого из них. Об этом говорит фраза «там кто у вас…». Значит и у нее, молодой, «там» тоже есть кто-то, пусть и не настолько близкий.
Хорошо и правильно, что в стихотворении нет ни слова из модной нынче патриотической риторики, ни слова о трагедии. За кадром остаются вообще все «сильные слова». Оставшегося оказывается достаточно.
Из культурного контекста, значимого для меня лично, хочется вспомнить вот что:
«…На моей могиле в каждую годовщину моей смерти пусть оставшийся мой единственный сын, а также мои зятья, если пожелают, читают по мне поминальную молитву.
А если читать молитву у них не будет особого желания, либо время не позволит, либо это будет против их религиозных убеждений, то они могут ограничиться тем, что будут собираться вместе с моими дочерьми, внуками и просто добрыми друзьями и будут читать это мое завещание, а также выберут какой-нибудь рассказ из моих самых веселых рассказов и прочитают вслух на любом понятном им языке.
И пусть мое имя будет ими помянуто лучше со смехом, нежели вообще не помянуто…»
Шолом-Алейхем (из «Завещания»)1915 г.
И, конечно, «Бабий яр» Евтушенко. Но не сам текст, а история его первой публикации в Литературной газете, когда главред Косолапов опубликовал поэму на свой страх и риск и готов был пожертвовать своим постом.
Читая текст Алены, я не мог не подумать, что автор решил вылезти на заведомо сильной теме. Подумал и отказался от этой мысли. Вроде все честно.
БАБИЙ ЯР
Автор: Воскобойник Алёна
Сказали, что багаж утерян мой,
Не плачу из последних сил.
Старик в ермолке неуверенно
Зачем-то у меня спросил:
- Вам в город, девушка, до Киева?
- Да-да, на Дарницкий бульвар.
Когда уселась я в такси его,
Сказал, что едет в Бабий Яр.
- Там кто у вас?..
- Сестра, родители,
Мой старший брат Адам с женой,
И Мойша – домоуправитель наш,
И дядя Соломон, портной,
Цыган Василий с внуком Бодей там,
Абрам - знакомый ювелир,
И коммунист из первых в городе
Товарищ Осип Креденсир,
И ребе Якоб - родич бабушкин
С пятью своими дочерьми,
Беременная Фира с фабрики,
Мария с малыми детьми,
Вдова полковника Бакиева,
Мой школьный друг Палий Семён…
Он от Борисполя до Киева
Читал молитву из имён.
Из личных претензий пожеланий к тексту могу сказать о строфике. На мой взгляд, вместо смысловых пробелов можно было бы использовать привычное нам биение по 4 строки. Для чего? Просто чтобы усилить ритмический эффект, столь характерный и для молитвы, и для стихов.
И вот еще. Фраза «неуверенно/Зачем-то у меня спросил…» провисает на общем фоне. И «неуверенно», и «зачем-то» выглядят натужно, выглядят попыткой удержаться в пределах метра, цепляют взгляд.
3. «Семья певцов фон Трапп»
Стихотворение автора Сергей Стил, на первый, второй и так далее взгляды, - слабое. Образы балансируют на грани клише (некоторые эту грань переходят), рифмы ученические, ритм… а вот о ритме ниже и отдельно. Потому что, прочитав первый раз, мне ЗАХОТЕЛОСЬ прочитать еще раз, а потом еще. Как будто чего-то я в этом тексте недотумкал, что-то осталось спрятанным. Первое желание было – ознакомиться с другими стихами автора, но это было бы нечестно по отношению к остальным.
Так что:
Звуки музыки
Автор: Стил Сергей
В одиночестве прелесть старых домов
Разговор с пустотой не мешает соседу
Только вой за окном бродячих котов
Выпить хочется рома за вашу победу.
Станет старше на день единственный друг
Он в твоей голове всё обычно решает
Спать не можешь ты ночью, замкнутый круг
Звуки музыки в такт души добавляет.
Поделиться ей хочется - сил больше нет
Всё наружу стремится, скулы немеют
В галерее эмоций разноцветный портрет
Шум волны будоражит, руки потеют.
Сначала, естественно, название. Вскрывающее значимый пласт культуры прошлого теперь уже века. В 1949 году вышла книга Марии фон Трапп «Семья певцов фон Трапп», на основе которой был создан сначала легендарный мюзикл, а затем не менее легендарный фильм (1965). Так довольно спорное с точки зрения норм языка словосочетание стало устойчивой единицей глобального культурного кода. Знал и имел ли в виду автор – неважно.
А дальше сразу очень качественная поэтическая заявка:
«В одиночестве прелесть старых домов
Разговор с пустотой не мешает соседу…»
Законченный, умный образ-наблюдение. Главный и единственный. Дальше, увы. Остается непонятным, за чью победу хочет автор выпить рому, и почему именно рому. Бродячие коты за окном воют, скорее всего, для рифмы. Во второй строфе появляется загадочный «единственный друг», который все решает в голове. Кто он – автор нам не сообщает, может быть бессонница. Ее замкнутый круг добавляет «звуки музыки» в «такт души». Последний из приведенных образов спорен, автору имеет смысл подумать, что он имеет в виду под ним.
Финальная строфа – попытка выбраться из «замкнутого круга» строфы предыдущей, обрести внешнего собеседника-слушателя. Попытка в итоге неудачная. Немеют скулы, потеют руки и ничего не происходит, разве что будоражит шум непонятно откуда взявшейся волны. Хотя… Если вспомнить ром, можно подумать, что лирический герой в глубине души пират (да простит меня автор за эту толику юмора).
В заключение, несколько слов о ритме и метре. С точки зрения силлабо-тоники, можно говорить о неточности, ошибочности. Приводить примеры не буду, они очевидны. Но именно эти сбои, как синкопы в джазе, делают звуки музыки интереснее, если захотеть вслушаться.
PS. Обычно, разбора такого стихотворения хватает на целый трехчасовой семинар. В имеющихся рамках я выделил только основные моменты.
4. Набросок прошлого
ВАЗА
Автор: Листьев Корней
Я — разбитая ваза, лежу на полу.
Вряд ли кто ненавидел мою красоту.
На комоде я мирно стояла в углу,
Стерегла от прохожих свою пустоту.
Иногда моя жизнь наполнялась цветами,
Но, убитые горем, цветы увядали.
Шли часы мерным шагом по гладкой стене,
Изменяя пейзаж в постаревшем окне.
Чую, Мастер, что этот пейзаж написал,
Для чего-то однажды создал и меня.
Интересно, теперь он все видел и знал?
Любовался ли мной до последнего дня?
Перед тем, как мой свет безвозвратно угас,
Я заметила пару испуганных глаз.
Был безмолвен малыш с неподвижным лицом,
Лишь мой крик отдавался в ушах хрусталем.
Это стихотворение Листьева Корнея мне не понравилось. Стихи-притчи, стихи-аллегории мне вообще не близки, начиная с пушкинско-лермонтовских «Кинжалов» и заканчивая современными опытами на ту же тему.
Здесь мы видим очень простой сюжет. Ребенок случайно разбивает вазу. Остальное – рефлексия осколков. Причем, все время кажется, что этот звон ты уже где-то когда-то слышал. Может дело в том, что ты и сам был ребенком, разбившим вазу-чашку-тарелку (нужное вписать). Или в том, что твоя душа, как та ваза, однажды была разбита сильными-сложными переживаниями.
А потом мы находим картинку в картинке, сатори, в момент падения, понимание-вопрошание Создателя, здесь «Мастера».
«Шли часы мерным шагом по гладкой стене,
Изменяя пейзаж в постаревшем окне…»
- очень точный образ, с точки зрения неподвижного наблюдателя, для которого вся жизнь является лишь переменой длин теней окружающих предметов. «Постаревшее окно» - отдельно и само по себе хорошо.
К следующей строфе
«Чую, Мастер, что этот пейзаж написал,
Для чего-то однажды создал и меня.
Интересно, теперь он все видел и знал?
Любовался ли мной до последнего дня?»
возникают два вопроса. Во-первых, на мой взгляд, слово «чую» лексически выбивается из общей канвы. Во-вторых, в строке «Интересно, теперь он все видел и знал?» явно не хватает знака препинания после «теперь», иначе значимость фигуры «Мастера» значительно падает.
Но эти шесть строк ярко выделяются на общем фоне. Мне же они дали и личную зацепку к одному из любимых стихов И.Б., который заканчивается строфой
«Луна сверкает, зренье муча.
Под ней, как мозг отдельный, - туча...
Пускай Художник, паразит,
другой пейзаж изобразит.»
В завершение, об ошибках.
Во всех рифмующихся словах ударение падает на последний слог, кроме первой и второй строки второй строфы. Такое единичное выпадение из системы на слух и взгляд выглядит ошибочным.
«Иногда моя жизнь наполнялась цветами,
Но, убитые горем, цветы увядали».
Здесь же мы видим неточную рифму «цветами – увядали» и недоумеваем, почему цветы увядали убитые именно горем. Этот образ или не расшифрован, или не проработан, тут решать автору.
Также претензии вызывает строка в последней строфе «Был безмолвен малыш с неподвижным лицом». За миг падения лицо малыша, в любом случае, не успело бы измениться, так что определение «неподвижным» - лишнее. Да и сам образ «безмолвного малыша» выглядит мертвенно. Что это будет означать для лирического высказывания, каждый читатель решит сам. Для меня же главным минусом стала общая укорененность текста в поэтике девятнадцатого века.
5. без названия
Автор: Пестряков Станислав
Начало осени в лесу.
Покой и тишина.
И только листик на весу,
на паутинке, сна
лишенный, крУжится волчком
вокруг своей оси,
одним желанием влеком -
сорвавшись, в неба синь
лететь. Я сам, как этот лист,
лишен покоя; мне
тревожно, и душа болит
в осенней тишине.
И бесконечный путь к себе
труднее с каждым днем
с печальной мыслью о судьбе,
играющей "конем".
Пусть эта партия давно
проиграна, увы, -
есть в небо синее окно
среди цветной листвы.
Есть тихий осени причал
в душе; и, сверх того,
надежда есть, пусть не сейчас,
добраться до него.
Ровно и технично написанный текст, ровно вписывающийся в горизонталь пейзажной лирики двадцатого века. Есть небезынтересные изобразительно-выразительные средства, самое яркое из – осмысленно используемый анжамбеман. Например,
«…листик на весу,
на паутинке, сна
лишенный, крУжится волчком».
Одновременно можем видеть избыток знаков препинания (точек с запятой, особенно). На слух – не важно, но мешает при чтении «глазами». Возможно еще имело бы смысл разбить текст на строфы, но у меня нет весомых аргументов в пользу этой версии.
Образы выписаны точно. Основная мысль текста о бесконечном пути к себе не нова, но решена вне плоскости штампа. Финал достойный.
Главный минус стихотворения в том, что все в нем сказанное мы уже знаем. Перед нами эхо с очень хороших первоисточников. Есть ли у эха собственный голос – вопрос философии, а не литературы.
Много лет назад хороший русский поэт Алексей Леонидович Решетов, отвечая на вопрос, как отличить настоящие стихи, дал весьма остроумный ответ. «Настоящие, - говорил он, - это когда читаешь, читаешь и вдруг чувствуешь: а-а! Так вот оно как на самом деле…»
А я, пока писал, подумал вдруг, что лирическим героем этого стихотворения Станислава мог бы быть лермонтовский парус… повзрослевший и успокоившийся.
PS. Рассмотрение произведения Евгения Пряничникова я позволю себе вынести в отдельный пост, т.к. речь в нем идет о произведении преимущественно прозаическом.