Ищу критика!

26 января 2016

Пилигриммм

ДЕНЬ ЗИМНЕГО СОЛНЦЕСТОЯНИЯ 

Автор: Ефимов Валерий

https://poembook.ru/poem/391716

Покончив с пестрыми одеждами,
Зима сменила осень позднюю,  - Сразу неточность: поздняя осень уже не пестра: «Лес обнажился, поля опустели…». Это осень к концу кончает с пёстрыми одеждами.
Надев на землю безмятежную
Свою вуаль искристо-снежную. -  Местоимение СВОЯ здесь паразитирует.

Надев на землю безмятежную
Вуаль искристо-белоснежную.
И в ночи длинные, морозные  -   Между такими определениями запятая не ставится.
Плывёт луна по небу звёздному. - Получается, все зимние ночи – лунные и звёздные.

И как бы в лето не хотели мы, -  НИ хотели
До той поры, когда отважится  - получается, отвага весны – в капелях?  ОТВАЖИТСЯ здесь глагол не обязательный.
И зазвенит весна капелями,
Зима ветрами да метелями
Еще немало покуражится,
И бесконечною покажется. 

Еще погода будет всякая,
А мы как будто в ожидании, - А союз НО здесь – не лучше? И разве – КАК БУДТО?
Что уже завтра солнце яркое -  В частице УЖЕ ударение падает на У – и получается сравнительная форма эпитета УЗКИЙ.

Но мы всю зиму – в ожидании, что завтра выйдет солнце яркое – и принесёт нам лето жаркое…
Напомнит нам про лето жаркое.
И бередит надежды ранние
День зимнего солнцестояния.

То, что день зимнего солнцестояния, после которого день начинает прибавляться за счёт убывающей ночи, всем всегда прибавляет оптимизма, замечено верно. Вопрос – в другом. Всё стихотворение заключено по сути в двух последних строчках, это и есть «поэтическое мясо» всего произведения. Остальное – лишь преамбула к ним. Причём – не изобилующая ни частными образами какого-либо нового толка, ни увлекающей динамикой, ни неожиданными логическими поворотами, ни выдающейся мелодикой… Три шестистишия банального описательства наступления холодов, сравнимых разве что с длительным разбегом фигуриста перед совершением прыжка. Да к тому же автор загнал себя в рамки специального построения строфы, которое вынуждает его прибегать к ненужным сложностям, затягивая и без того не слишком динамичные фразы, как-то: «Еще немало покуражится, И бесконечною покажется». 

Автор весьма мастерски ритмически выделил последнюю строку, впервые сделав первый слог ударным, но это лишь сильнее отделило значимую строку от незначимых, единицу от стоящих перед ней нулей.

А вот как «бередил ранние надежды» этот день Борису Пастернаку:

Единственные дни

На протяженьи многих зим
Я помню дни солнцеворота,
И каждый был неповторим
И повторялся вновь без счёта.

И целая их череда
Составилась мало-помалу
Тех дней единственных, когда
Нам кажется, что время стало.

Я помню их наперечёт:
Зима подходит к середине,
Дороги мокнут, с крыш течёт
И солнце греется на льдине.

И любящие, как во сне,
Друг к другу тянутся поспешней,
И на деревьях в вышине
Потеют от тепла скворешни.

И полусонным стрелкам лень
Ворочаться на циферблате,
И дольше века длится день
И не кончается объятье.

Автору и всем-всем-всем! Не стоит загонять себя в прокрустово ложе, размер и рифмовка – уже и без того – более чем достаточные ограничения свободы истекания мыслей.

______________________________________ 

ЭТА ЖЕНЩИНА – КОШКА  

Автор:Cross time

https://poembook.ru/poem/339370

Эта женщина – кошка, с долгим взглядом пророчицы. - Запятая здесь сомнительна, но будем считать, что применён уточняющий оборот. С ДОЛГИМ взглядом. Как интересно. Кошка – определение, не зависящее от времени, а взгляд – долгий! Долгий, но – не бесконечный. А когда она отведёт взгляд, то перестанет быть собой? И – что тогда? Посмотреть долгим взглядом – ради бога, но БЫТЬ кем-то с ДОЛГИМ взглядом невозможно.

Грациозная стерва, до зубовного скрежета. -  Тоже – фокус! До её скрежета или до его? Если до её, то – хороша грация! Да не грациозная до скрежета, а ГРАЦИОЗНА.
Всю ее изорвать мне с рычанием хочется.  Заявка на то, что и лирический герой – тоже зверь.
Моя гордость бессильная, мое бешенство, где же ты? -  Вот БЕССИЛЬНАЯ гордость как раз тут и присутствует. Ударение в местоимении МОЯ – на какой букве? На О?

Она мне изменяет. И с циничной надменностью -  А в местоимении ОНА – на какой? Тоже на О?
Говорит мне об этом, сладострастно вздыхая.
Откровенно. Мучительно. Наслаждаясь неверностью.
Все подробности – на тебе!.. Ничего не скрывая.   -    Рифма слабая.
Сердце в горле колотится. Как набат, бьется истово. -Нельзя БИТЬСЯ, КАК НАБАТ. В набат бьют, а сам набат не бьётся, а разлетается.
Моя кошечка сладкая, что со мною ты сделала?
Как ты смотришь внимательно перед бешеным выстрелом!
В кровь окрасившем простыни из презрительно белого.  - А почему – из ПРЕЗРИТЕЛЬНО белого? Может, ПРОНЗИТЕЛЬНО?

И с тоскою прозрения, понимаю отчаянно, -  Первую запятую оправдать нельзя. И что за ТОСКА ПРОЗРЕНИЯ! ПРОЗРЕНИЕ может быть как оптимистичным, так и тоскливым. Но здесь всё вывернуто наизнанку. Герой находится не в ТОСКЕ ПРОЗРЕНИЯ, а в ПРОЗРЕНИИ ТОСКИ…
Что нарочно старалась ты, раздирая мне сердце.
В этот раз окончательно, в этот раз не случайно!..
Довела до финала. Что осталось? Повеситься?.. - МНЕ СЕРДЦЕ и ПОВЕСИТЬСЯ – рифма? Слоги СЕР и ВЕС – несозвучны. А почему ПОВЕСИТЬСЯ, если строфу назад было сказано – ПЕРЕД БЕШЕНЫМ ВЫСТРЕЛОМ? Может, автор под БЕЛЫМИ ПРОСТЫНЯМИ понимал романтическое прошлое лирических героев, но ведь он перед этим восклицает: ЧТО СО МНОЮ ТЫ СДЕЛАЛА? Да и можно ли рядом ставить в цепи событий два способа насильственного завершения жизни?

Очень эмоционально, очень экспрессивно, душераздирающе, но… Но и но! Во-первых, что сокрушаться и плакаться всему миру по поводу изменившей женщины! Только мужчина виноват в своих рогах. Так что пусть лиргерой себе голову пеплом лучше посыплет. И успокоится. И попробует сконцентрироваться на логике того, о чём пытается написать.

И поглядит на досуге, как в подобных случаях писали до него.

Лермонтов,

«К*»

Я не унижусь пред тобою;
Ни твой привет, ни твой укор
Не властны над моей душою.
Знай: мы чужие с этих пор…

«К***»

Не ты, но судьба виновата была,
Что скоро ты мне изменила,
Она тебе прелести женщин дала,
Но женское сердце вложила…

Блок

О доблестях, о подвигах, о славе
Я забывал на горестной земле, 
Когда твое лицо в простой оправе 
Передо мной сияло на столе…

А Маяковский, «Ко всему»! Да мало ли! И что-то никто из них не повесился… Впрочем, не о том – речь.