Вечер чёрные двери тоскливые...

Вечер чёрные двери тоскливые

Раскрывает и гордым, и кротким.

И смиренно в тоску заунывную

Подворотни войду, как сиротка.

 

А в душе есть разлом, поножовщина.

Твою руку возьму я рукою,

И, смирившаяся безотцовщина,

Успокою её, успокою.

 

Опрокинет в сугробы покатные

Ночь в глуши смоляной бочонок.

А тоска мне -- как добрая мачеха,

Сердце -- загнанный в угол волчонок.

 

В твоём сердце тот шрамик забыт уже,

Пусть затянут, но всё же обуглен.

Я люблю тебя, солнце разбитое,

Как и всех, прочно загнанных в угол.

 

Ты ревёшь, а я всё-таки женщина,

Вместо всех пьяных вишен веселья

Стать могу материнскою песнею

Над плетёной твоей колыбелью.

 

Боль сиротства не скинуть, за ставнями

Луч лисицею льнёт и льётся.

Наша тьма беспросветная, давняя,

Потому что разбитое солнце.

 

Я как чувство, тобою забитое,

Невоспитанно слёзы роняя,

Знаю, что наше солнце разбитое

Даже в наших слезах просияет.

 

Вот тогда, без надежд, прокажённые,

Мы увидим до неба дорогу,

А с икон сбережённых, сражённые,

Вдруг яснее увидим лик Бога.

 

Но, отринув печаль ядовитую,

Мы не вправе возжаждать конца,

Чтобы в т`иши хрустальной избитые

Обрели наконец-то Отца.