Обращение к Петербургу

Этот город пропах нафталином и запахом тканей с финских прибрежных фабрик.

Вдоль его ватерлинии снова брожу легкомысленно, правда, уже один.

Не напишет прощальную памятку мост поцелуев в страхе своих гильотин.

Не устроится, втиснув своё недобитое тельце в двор-колодец,

И повиснет на канделябре.

 

Даже, знаешь, мне кажется, я ведь до ужаса прав, что гуляю один по «Петра творенью».

Или как там его называли тогда в своё время и прадеды, и отцы?

Только вряд ли забью я на всю эту тупость, нечёткость и образцы.

Лучше буду всё так же ходить по отмеренному в секундах, по доверенному маршруту

И проматывать воскресенье.

 

Ты б навек позабыл, и любой позабыл бы на месте твоём сухой воздух и солнце.

Обитал бы в холодной парадной, закрывшись обрывком гардин.

И везде там жил граф, или, может, какой-нибудь простолюдин,

Хотя тоже с графством в душе – неприветливый, знающий цену себе, горделивый,

Зарабатывавший червонцы.

 

И пускай для тебя, город северный, строчки мои нацарапаны вязью арабской.

Я прошу: будь ты хоть под болота и Ладогу вниз погребён,

Не пиши на воротах, мол «в низких чинах и с собаками вход воспрещён».

Не меняй свою кротость на псевдо величие, резко войди в апогей совершенства

И оставь пиетет эмиссарский.