«Писатель. XXI век», 2021, №01(50)
мои публикации в литературно - дискуссионном журнале
при Академии русской словесности и изящных искусств им. Г. Р. Державина
«Писатель. XXI век», 2021, №01(50)
(некоторые стихи из подборки)
След в следБеззвучный горизонт подвёл свою черту,
Поставил дату, расписался далью.
И миру Бог отмерил темноту,
Из всех возможных, самую бескрайнюю.
Тишайший царь раздаривает снег
Наследникам чистейшего престола.
И будто остановлен бег
Бессуетно соединяя оба дома.
Крестом и гладью пишется строка,
И ритуален стих и ритуальна мгла.
Сквозь саван снежного потопа
Ничто друг другу не подобно
И поступь величавая легка.
Как мало нам дано...Как много!
Вновь длится бесконечная строка
След в след пришествия земного.
Семь словИ когда Красоте завязали глаза,
Она плакала.
Перебирая голоса за дверью,
Искала свой...
Стоя в холодном и бездонном равнодушии,
Впуская в себя человечность,
Она брала мир на руки
И целовала его в сердце.
В расстроенном фортепьяно,
Клавишей которых никто не касался уже давно,
Мои пальцы ищут ступеньки признания…
Тише... сквозь боль... всей нежностью любви.
Под окнами распускаются листья,
Не имея кровного родства с сегодня...
Наверное, в комнате закончилась пыль...
Все книги прочитаны.
Сбивка апострофов клавиш и строф,
Пальцы останавливаются ощущать тишину.
Муляж квартиры, шрамированный плачем.
Невыразимое лицо... амнезия.
Молитва первого звука клавиш
Невыносимо срывается,
Выпадая из композиции слепоты.
Все выбоины, все ямы, все грани...
Сделай меня заново
И познакомь с ней...
Я хочу быть для неё.
Она помнит мой смех, мой «вес», мой контур...
Помнит мои движения, моё безумие... но не мою любовь...
В центре огромной раны звук перестает дышать.
Иногда всё богатство метафор бесполезно перед ней.
Не меняй нежность, строка.
Клавиша белая, клавиша черная....
Трудности дифтонгов перевода с сердца на земное.
Выдохнуть её имя...
Она слушает... она читает...
На ее плечи опускается музыка-
Обнаженная... девственное прикосновение...
Твоя возлюбленная, твоя святая.
Твои пальцы входят в реку Любви.
Сколько осталось до смерти?
Звучание...
Я не выменяю тебя на старость...
В пересохшей гортани псалом вечности...
В чем дальше ты испытаешь меня?
Неподвижность несбыточна.
Звук подброшен в небо,
Послушно качается под лаской кнута нот,
Как же щедро отхлестали тебя, любовь моя...
Играй!... разливайся по клавишам...
Скажешь ли ты ближнему:
- Слышишь, я умираю... или: - Слышишь, я люблю...?
Смотри в глаза имени Бога,
Венчальное солнце у предсердья.
Кто видел пепел, расстелет слезам любовь.
Золотая толпа умирающих дней,
Неизвестная верста вошедшего в Любовь
В обнимальном молчании.
И чуть дальше оливковый сад,
Помнящий укус медовый.
И когда Красоте развязали глаза...
Она заплакала небом.
Gentle pluvia testibusПортные дождей, вы, оденете мою боль в красоту,
Синей ночью, где мой голос рассыпался на тысячу лет
Чтоб исполнить закон усталости;
А я, снова сложил ладони, пока поток уносил слова вниз.
Знайте, я не пойду в направлении обреченного времени,
Которое спит между цветами и маяком...
Знайте, я не знаю - приближается это или уходит.
И я отдал дань тому, что все вы - Божьи.
И я услышал кондак о том, что все вы - ничьи.
И я закрыл глаза в тишине аромата, чтобы сердце его увидело,
И, раздев тишину, которая теряется на женских губах,
Я проповедовал Тебя;
В соке, в котором хранится старость и великое продление,
Соком, где спрятаны все непроизносимые слова для тех, кто жил,
В том медленном свете, где формы и буквы узнают друг друга.
Сегодня, осень пришла в мое сердце на столетие позже.
И я отдал свой голос тишине… именно так я пишу мои стихи.
Слушайте, саваны, горе тем, кто поет для воды лишь от жажды,
И когда время допрашивает ваше одиночество,
Знайте, что все это время вы сочиняете историю о голоде
Как и тот, кто сочинил дерево, на котором повесился,
Как и те, что пытались поставить свои точки и запятые в Его рассказе.
Если бы вместо рук, у вас были бы крылья, вы бы мечтали о рукопожатии.
Кто узнает вас в тех словах, которыми вы молчите?
Здесь никогда не бывает просто дождей.
Изгоняю вас из темноты в Свет...Туда, где рассмеялся ребенок,
И это было так близко, что вы подумали, что это смеялись вы.
В этом свете, он будет смеяться, пока смех не умрет,
И ночь не вернется к нему.
Это смеется ваше сердце, что хочет убежать с бойни.
Тот, кто смог преодолеть страх, навсегда стал храбрым.
Там, где скитаются годы, помните - я шел к вам.
И вы просили экстаза при чтении.
И вы просили о вечном, приостановленном в стихах.
И вы просили духа, что заставляет все формы гореть.
И вы искали в кармане старую монету,
Что некогда бросили в воду самого красивого места...
И время раздевало ваш аромат, словно розу,
Восседающую в тронном зале между небом и землей.
И нежные свидетели дождя читали над вами молитву.
*gentle pluvia testibus(лат.) - нежные свидетели дождя
Сегодня я сотворю утро
Повинуясь шепоту цветка в стране его аромата
Шлейф, скрывающий волны пульсации капель,
Рассказывает о том, что он постиг величие, таящееся в том,
Чтоб быть бесконечно малым.
Я хотел бы расслышать натяженье твоей глубины.
Тут, где каждая фраза испытывается тьмой.
Тут, где буквы влажны и слова, не достигая бумаги, тают.
Смой краткость тающих форм, похожих на спасенье.
Я нуждаюсь в бессловесном твоём,
В ослабленьи дуги, в откровеньи дуги…
И когда текст умрёт между Садом и садом,
Станет стеблем он, изгибающийся в небе,
Лепестком станет он.
И я подниму свет словами, которыми сегодня я сотворю утро.
Словами, которыми сегодня я сотворил утро,
Перечисли их, моей женщины взгляды...
Тут, где мир покоится на моих коленях.
Тут, где время мягко ровняет горящие свечи,
Стоя на краю дуновения…
Чтобы до появления слов, встать рано утром голосом.
Чтобы пахли травой и яблоками самые важные слова.
Чтобы снова увидеть, как платье твое на ветру
Шепчет тебя чуть дольше шага.
И ты дашь мне имя ныне как встарь.
И ты дашь мне имя ныне как встарь,
Краткий молитвослов - жизнь...
Где другие веры спрашивали меня
На их варварском языке,
Наконечник пера макая, кто в яде, кто в соли:
- Тот ли ты, что приходил вчера?
- Тот ли ты, что говорил вчера
О пропетом косою на лугу...
О метафоре, что примирит огонь и воду...
О тесноте, где начинаются слова без слов.
Присягая нежности цветка,
Никогда не несите с собой ничего лишнего.
Как внезапно, как ты...
Как внезапно, как ты...
Плавный ре минор, вошедший под моё ребро.
Я украл вдох мотылька, чтобы произнести твой аромат,
Аромат маленькой смерти.
Звуки рассыпаются в партитуре,
В этих желаниях потерять голос,
В этих глазах сонета,
Где очерченный вечер -
Поэзия огня, обнажающего строку.
Акустика прикосновений...
Запретные буквы в мягкости тишины,
Изысканные письма инквизитора свечей,
Искушение тонкостью.
Пить азбуку твоей воды,
Глядя на еще невыговоренные соцветия;
Повторяя воздух в линиях твоего тела.
В течение твоих пауз,
Где все правила слов -
Орфографическое безумие.
Каллиграфия касаний...
Обнаженные стихи в звучании твоего взгляда.
Имя твое говорило на языке огня...
Близость, мы смотрели в глаза друг друга,
В этом абсурдном страхе
Забыть собранные цвета нежности.
Пылающие жаворонки...
Алые строки в мантии черных цветов...
За хрупкость во времени,
Потерять черту...
Невесомо по краю
Наши переплет;нные пальцы -
Белых нот Вертинского трепетные птицы.
Чакона первой бабочкиЯ касаюсь губами лепестка;
Он - плоть,
Он - Ева Первой Воды,
Он - чакона первой бабочки.
/плоть/
Двигаться по краю невидимого кинжала
в роскошь чувств...
Нам предложили прожить одно сердце и одну смерть
на всю хранящуюся в нас нежность.
Нам предложили прожить музыку чернил,
звучащую на плодородной стороне бумаги,
на той - более обнаженной, более чувственной...
Великая традиция голоса,
Да прости мое тело, и дай мне слово,
чтобы я смог рассказать Любовь.
Я следую за тобой со смертью внутри и с вечностью в сердце,
Я следую за тобой обнаженный,
Здесь, где мы связаны острым хлыстом земли...
Здесь, где мы очерчиваем время между небом и тенью,
мы украшали тишину тенями, огнем и поэзией.
И ты посвящаешь мне свои глаза,
и огонь декламирует нашу кровь от кончиков пальцев до вершины.
В библиотеке тесноты,
Складывая найденные звуки в строку,
Падают обнаженные буквы и обжигают ночь.
/Ева первой воды/
Капля дождя падает, и мир дрожит вместе с ней...
и ты - всё самое святое, что было спрятано в этом падении.
Говорить на языке без апострофов,
Нам, одетым в красное из первых и последних слов.
Переход алфавита, как медленный реверанс,
понимающий иллюзию прозрачности,
замирает и заставляет слова взлетать.
Диктуемые в поток,
дробь чувств от тысячи до одного расколотого плода...
Одежды для колыбели в трепете мира и его корней.
Тонкий звук чернил пьет воздух наготы…
Эротика изгибов в равноденствии наших танцующих теней.
Аромат, освященный глубиной.
Поэзия светла и в темноте...
На этом перекрестке стихотворения,
Где поднимается дрожь слов по позвоночнику вверх,
как голос птиц, что были заперты в клетке.
Конец молитвы, не нуждающейся в начале -
Сломать врата плоти,
где пустыня соединена с бытием.
/чакона первой бабочки/
Пламя моего языка станет острием,
которое разбудит тебя в садах снов.
Там была осень...
Ты появилась там, где начинается слово...
Легкость, женщина, лепесток...
Речь пустых стульев украшала сад,
Речь зажженных свечей молчала алыми дифтонгами.
Осень – смерть, одетая как бабочка,
временная аллитерация...
Слова льются лишь в конце тишины и никогда раньше.
Ты - герметизм*, тонкая линия,
легкий намек, почти нереальный, очерченный на фоне сада,
переполненного партитурами цвета граната.
И ты текла, любовь моя, как растущая молитва по моей крови...
ведя ветви слов вдоль моего тепла...
И, пока мой взгляд переводил твою восьмую Ноту,
Небеса в твоих глазах перетекали в мою кровь.
Ты, дождь и струны -
Стихотворение, которое становится словами лишь в паузах.
Той ночью меня не было;
Я был мягким, я был легким
Я был настолько безграничен, что стал вечностью.
Той же ночью я вернулся, чтобы прижаться к твоему теплу.
И теперь я говорю от лица обнаженных
в мире, где воздуха почти не осталось...
в мире, где ты остаешься,
остаешься как вечное утверждение,
что изгоняет зиму весною из храма ушедших.
На том месте, где закончилась строка,
Листья объявили чакону и взлетели.
Они научили нас музыке оркестрованной в полном цвете -
Если не сбросить плоть, душа не сможет дышать.
Обнажаю тебя...
Дыши...
*Гермети;зм - это учение о высших законах природы, подчиняющейся как принципу причинности, так и принципу аналогии. Сторонники герметизма считают, что в силу принципа аналогии понимание той или иной причинной связи может дополняться магическим воздействием на действительность собственных желаний адепта тайного учения. Отсюда герметический - сокровенный.
