Преамбула. Идёт и грядёт, что твой Зелёный Шум, прибалтийский Кубок Мира по русской поэзии. Мне б надо три текста к этому фундаментальному. Но они не идут и не грядут. Идут письма со ссылками. Дескать, почитай, что деется в Прибалтике.

Прочла на днях некий кубковый обзор. Обозреватели хвалят, выискивая прелести и пастиши, текст, ниже размещённый и ниже пародированный. А исходник пародии не то чтобы плохой. Нет. Но капитально вторичный и капитально косячный в некоторых своих весьма интимных моментах.

Я очень удивилась. Потому что чисто постмодернистски и чисто анатомически... впрочем, ладно (с). Не со зла. С недоумения.

Итак.

 

 

Эге-гей, мы были невыносимы,

мы носили розовые лосины,

не едали омаров и лососины,

равнодушны к Пасхам и Рождествам,

напевали, дёргаясь, "Сектор Газа",

на уроках мямлили: маза, фаза,

и смотрели на новых вождей вполглаза,

хомячков гоняя по рукавам.

 

Мы стояли сотыми в жилотделе,

на Луиса Альберто в экран глядели

и, втыкая на зиму вату в щели,

сверху ленты клеили на кефир,

нас лечили Чумак, Горбачёв и Ванга,

но как только у предков полив из шланга,

мы теряли девственность.

Впрочем, ладно.

И дрожал у края наш хрупкий мир.

 

Мы проснулись - а путь к коммунизму спутан

и в стране нескончаемый шутер-бутер,

"Хау мач из зе фиш?" - вопрошал нас "Скутер",

жёг Афган и резала нас Чечня,

в мини-юбках по трассам в пургу носило,

кризис нас душил, наркота косила,

а смотри, как дочка теперь красива,

и невыносима, и вся в меня!

 

(Кубок Мира по русской поэзии-2020, конкурсное произведение 105)

 

 

***

Спрятав всякий прыщ под средствóм тональным

привлекала мущщин, прямо всех повально,

эге-гей или гетеросексуальный —

умоляли: сделай мне хомяка.

Розовела, как розовые лосины,

и, смущаясь, делала, что просили,

был потом любой мазафак по силам,

был любой Альберто — Жан Клод Вам Дам.

 

Я теряла девственность раз за разом,

но всегда находила её, заразу:

то в лосинной штанине она увязнет,

то в еленпремудрином рукаве.

Я трясла рукой: вытрясала Вангу,

хомяка, Чумака, с огурцами банку,

дедку, репку, мышку, орангутанга,

хопа! Вот и девственность. Целых две.

 

И рассеянно — полдень ли, день ли, полночь —

я теряла опять, Маршака мне в помощь.

Скутер пел про лосося — красивый, сволочь! —

эге-гей, хау мач из зэ факин фиш?!

И меня опять трясло-заносило —

типа нафиг блузоны, нафиг лосины,

экстремальное ню, экстремальное мини:

побыстрей найдёшь, побыстрей вcучишь.

 

Ах, наивная юность ушла безвозвратно,

я теперь поэтесса, строга, опрятна

и невинна,

наверное.

Впрочем, ладно,

(чот запуталась в девственных простынях),

пью кефир и рифмую с уретрой ретро,

и, носимый по трассам пургой и ветром,

предок мой — питекантроп Луис Альберто —

поливает из шланга —

и всё в меня.