— Волк, коза, капуста. Известная загадка. Очень старая. Но ты, бабка, пожалуй, постарее будешь? Собирайся; опять забыл, как тебя, — корпулентный мужик в униформе уставился в испещрённый штампами и штампиками бланк, — Элеонора Карловна, вот ведь имечко. 

 

Элеонора Карловна, опрятная субтильная старушка, седая до легкой фиолетовости, укоризненно всплеснула полупрозрачными руками:

 

— Помилуйте, голубчик. Шифоньер времён Николая Первого! Трюмо времён Николая Второго. Помните ли вы, голубчик, основные вехи правления последнего представителя императорской династии Романовых? Дело в том, что императорство Николая Второго было ознаменовано серьёзным скачком экономического развития Росии, а также...

 

Мужик мученически закатил глаза: 

 

— Карловна, лучше бы ты меня помиловала. Я про Первого час слушал. Теперь про Второго ещё час? — и буркнул в сторону: — Альцгеймер, а столько всего знает. Может, передумаете? 

 

— Нет, — тихо, но твёрдо сказала не первой молодости, но весьма холёная дама, — она позавчера чуть квартиру не спалила. Вышла ночью из комнаты по нужде. Зачем-то с подсвечником. Подсвечник у двери оставила. И ногой его толкнула, что ли. Не то случайно, не то нарочно. Пойми её. Плинтус начал гореть. Хорошо, муж не спал — к конференции готовился. 

 

— Но...

 

— Никаких "но". В пансионате ей будет лучше. Круглосуточный уход, грамотные врачи, диетическое питание. В копеечку влетает, но всё-таки мать. Мама, — дама возвысила голос, — пора!

 

— Но трюмо. Анастасия; куда я без трюмо? Я решительно не смогу без него обходиться. Твой отец, Анастасия, он... Разве эта контора не перевозит мебель? 

 

— Я не Анастасия, — устало ответила дама, — и эта контора не перевозит мебель. Это другая контора. 

 

Позже, задрёмывая в казённом микроавтобусе, Элеонора Карловна силилась вспомнить разгадку старинной шарады. Ничего не получалось: коза всё время оставалась пострадавшей стороной. 

 

— Волк, коза, капуста, реформы Николая Второго, — шептала старуха, прищёлкивая хрупкими пальцами, — лодочник по-немецки... Der? Der Bootsmann? Ах, как же это поможет несчастному животному? 

 

Наконец Элеонора решила: козе лодка ни к чему. Чтобы уберечь козу от житейских невзгод, надо запереть её в антикварном шифоньере.

 

— Я бы кормила её штруделем — Петер печёт отменный штрудель. Выводила бы гулять. Шёлковый шнурок, закатный Бремен. В Бремене дивные, дивные парки. Пахнет цветущей липой и немного бензином. Совсем немного, — напоследок пробормотала Элеонора Карловна. 

 

И счастливо заснула.