Ася провела в больнице неделю. Среди людей, говорящих на чужом языке, она чувствовала себя как в клетке. Английский персонал знал слабо, да и общаться с ней у них не было ни времени, ни желания. Несмотря на свою искреннюю доброжелательность, они были по горло завалены работой. Ей удалось только разузнать, что Марк руководит здесь какой-то очень важной деятельностью, связанной с курированием развертывания новых пунктов оказания неотложной помощи. Все относились к нему с большим уважением и почтением, но наверняка объяснить ей, где он сейчас находится и когда появится здесь снова, не могли. Она ждала Марка каждый день, вздрагивая всякий раз от скрипа двери палаты, но он больше не появлялся.

Незаметно надежда снова увидеть его угасала. Ася пыталась переоценить свои чувства, осмыслить их. Но разум никак не желал быть беспристрастным. Со временем она начала понимать, что ни один ее самый отчаянный поступок не способен заставить Марка задержаться рядом с ней дольше, чем он считал необходимым. Он переживал за ее судьбу не больше, чем любой человек искренне способный к состраданию. А она, как обычно, напридумывала лишнего. Он, безусловно, давно разлюбил ее. Она навсегда останется для него только юношеским увлечением, первой любовью. Просто он не может открыто сказать это ей, щадя ее чувства. А, быть может, считает, что тут не о чем говорить и она однажды поймет все сама. Как бы не было больно, как бы не впивались эти осколки прошлого в ее сердце, ей не дано изменить это, невозможно заставить его полюбить или себя разлюбить. Пора научиться жить с этой пустотой внутри, которую мог заполнить только он, нужно попытаться как-то прожить без сердца.

Через несколько дней, почувствовав себя гораздо лучше, Ася вернулась в гостиницу. Она спешила скорее возвратиться домой. Ее терзало чувство стыда за те нелепые поступки, которые она тут натворила. Дома ее ждут дети и Егор. Она соскучилась по ним. Работа и дети значили для нее очень много, но не могли заполнить ее мир целиком. Не могли окончательно вытеснить из нее убийственную тоску по Марку.

Съемочная группа покинула страну несколько дней назад, и теперь ей предстояло лететь назад одной. Несколько раз она связывалась по телефону с Егором. Он волновался за нее, она его успокаивала. К счастью, материалы удалось сдать в положенный срок, основную часть работы она успела сделать до происшествия. Она позвонила домой, сообщив Вике, что завтра вечером вылетает. Та умело демонстрировала невозмутимость, хотя по ее голосу Ася все равно поняла, что ей боязно за подругу. Ранее они договорились не посвящать в ее неприятности детей и Маргариту, поэтому разговор был краток.

Уладив все дела и перекусив в небольшом кафе за углом, Ася вернулась в номер. Она забралась в душ и долго стояла в одеянии прозрачных прохладных струек, пытаясь смыть с себя тот груз забот, который так тяготил ее. Она укуталась в мягкий белоснежный халат, подвязав его поясом. Словно заботливые ласковые руки, он согревал ее тело. Девушка легла на кровать, не скинув покрывала, прижавшись щекой к подушке. Она вслушивалась в звуки иноземного города, такие непривычные для ее ушей. С улицы доносилось пение, наверно настал час молитвы. Они растягивались, то взлетая выше, то плавно спускаясь вниз. Перетекали из одного в другой.

Ася поняла, что пытаться уснуть бессмысленно. Она достала зеленоватую бутылку вина, подаренную Ксюшей. Вино было местного производства, из северо-западной части страны. Где ей удалось его раздобыть, Ася не знала. Они планировали опустошить ее перед отъездом, отметив завершение задания. Ася налила вино в бокал. Золотистый напиток словно впитал в себя жаркие солнечные лучи, осветившие его изнутри. Ася выпила несколько глотков. Лучи солнца как будто проникли в ее сердце, ослабляя связавшие его путы.

Ася встала посреди широкого проема, ведущего на балкон, держа бокал в руке. Она взирала на этот удивительный город, и мысленно переносилась в другие времена, в другую эпоху, в чарующую иноземную сказку. День подходил к концу, на время отпуская изматывающую жару. В комнате, за спиной Аси света становилось все меньше.

Раздался стук в дверь. Вздрогнув от неожиданности, та небрежно поставила бокал на стол и кинулась открывать. Распахнув дверь, она замерла. Голова пошла кругом, снова напомнив о недавнем падении. На фоне ярко освещенного гостиничного коридора она увидела Марка. В руках он держал объемную корзину, наполненную доверху фруктами, выпечкой и еще чем-то вкусным, аппетитно пахнущим. Одет он был просто, но по привычке опрятно. Обычные светло-бежевые брюки, удобные серые лоферы. Рукава безукоризненно белой рубашки были закатаны до локтя, открывая его мускулистые, успевшие порядком загореть руки. Утомленное лицо покрывала изрядная щетина.

Так и не дождавшись приглашения, он вошел в номер. Посторонившись и прижавшись к двери, Ася прикрыла ее.

Не успев обернуться, она услышала его мягкий бархатистый голос:

- Мне сообщили в госпитале, что ты искала меня. Я собирался навестить тебя перед выпиской, но потребовалось срочно уехать. Да и выписали тебя раньше, чем я распорядился.

- Я настояла. Для больницы я вполне здорова. Зачем ты пришел? – без предисловий выпалила Ася.

- Хотел удостовериться, что с тобой все нормально, и ты окончательно поправилась. Как голова, не болит больше?

- Единственное, что сейчас причиняет мне боль, это твое присутствие. Или это новость для тебя? – она говорила спокойным, но твердым тоном. Что-то внутри нее сопротивлялось их общению. Она пыталась оградить себя от той мучительной боли, которую он каждый раз привносил в ее существование, снова и снова разрушая его, оставляя ее на руинах. Пыталась сохранить те крохи себя, которые с величайшим трудом удалось восстановить в его отсутствие. Это была настоящая пытка, видеть его и знать, что снова потеряет его несколькими минутами позже.

Его глаза пристально смотрели на нее.

- Я никогда не хотел, чтоб ты страдала. Лишь хотел уберечь нас от опрометчивых поступков. Верил, что поступаю правильно, - он сделал несколько шагов навстречу девушке, но она, не желая его приближения, быстро пересекла комнату, остановившись у окна. Она кинула взгляд вдаль в поиске мало-мальски значимого объекта для рассматривания, только бы не видеть Марка. Но в глаза ей бросилась лишь медленно темнеющая голубизна небес, так сильно похожая на его бездонные глаза в полумраке комнаты. Ася слышала его шаги, он перемещался по номеру, что-то изменяя в нем, наполняя его своим присутствием все больше. Спиной она почувствовала, что он находится возле нее.

Нехотя развернувшись, она увидела, что Марк стоит перед ней с двумя бокалами, наполненными искристым вином.

- Можешь продолжать жить «правильно». Я не собираюсь мешать. Я одумалась, больше не прибегу, - с нескрываемым раздражением произнесла она. И, видя, что он не уходит, добавила: - Чего ты хочешь от меня? Разве мне есть еще, что предложить тебе?

- Я хочу, чтобы ты простила меня. Пойми, что причиняя тебе боль, я мучил и себя. Хочу снова увидеть твою улыбку. Хочу, знать прежнюю Асю. Ту, которая всегда излучала невидимый свет, притягивающий меня, завораживающий и дающий надежду.

Ася взяла бокал из его руки и одним глотком осушила его до дна. Она желала вырваться из этого момента, его исключительность сжимала ее со всех сторон. Конечно, Марк пришел не бесцельно. Он хочет вернуть добрые отношения, успокоить свою совесть. Но она не станет слепо доверять ему, как раньше. Она уже не столь наивна. Решив уколоть его, она выпалила.

- Ты сам погасил его давным-давно. Ты все сделал, чтобы я остыла, стала равнодушной. Тебе никогда не хватало смелости быть рядом. Почему ты испугался поговорить со мной, когда я выходила за другого? – горечь текла из ее души бурным неудержимым потоком.

Он посмотрел на нее серьезно, будто живо вспоминая тот эпизод. Выпив также залом свой бокал, он ответил.

- Можешь не верить, но я собирался сделать это, хотя признание этого сейчас уже не станет моим оправданием. Но, увидев тебя, такую счастливую и прекрасную, такую процветающую, я не решился лишить тебя этого. Савин мог предложить тебе все самое лучшее, благополучную и респектабельную жизнь, а что мог дать тебе я? В тот момент у меня не было ни профессии, ни даже своего жилья.

- Купюры горчат на вкус, - выпитое вино раскрепостило Асю. Она словно вернулась в те времена, когда общаться с ним было легко и просто. Она знала, что может сказать сейчас все, что угодно, понимая, что лучшего случая больше не представится.

Марк будто не слышал этого язвительно замечания. Он опустился на край широкого кресла.

- Разве я значил для тебя тогда хоть что-то? По-честному, мы ведь даже друзьями так и не стали. Но и этого мне было бы мало. Ты застряла во мне острым шипом с первой встречи, с нашего случайного знакомства. А потом я увидел тебя год спустя, той зимой. Я потерял покой. Я бредил тобой, в моих мыслях стоп-кадром застыло твое лицо. Но тебе я был безразличен. Я женился на Кристине не из больших чувств. Мне показалось, что, потеряв тебя, я утратил и себя, и ничто не вернет меня к нормальной жизни. А она была такой основательной, спокойной, уверенной в себе, даже сильной. С ней все было размеренно и упорядоченно. Я, казалось, нашел в ней умиротворение. Она не могла не привлечь меня, не породить чувство искреннего уважения к ней. Я надеялся, что мы сумеем стать по-настоящему родными людьми. Теперь я понимаю, что не стоило взваливать на нее груз моей израненной души, но тогда она стравлялась отлично, устраивая самостоятельно нашу жизнь.

- Но ведь ты знал, что вернувшись домой, ты вернешься ко мне…

- В какой-то момент я понял, чтобы я не делал, у меня не получиться забыть тебя навсегда. Я будто впадал временами в забытье, но, встречая тебя, снова чувствовал этот сжигающий меня огонь. И я безумно желал сгореть в нем. Жил в полусне. Закрывая глаза, представлял тебя рядом: твои глаза, улыбку, запах волос. Ты манила меня сквозь материю времени и пространства. Я неистово хотел быть с тобой, но боялся, что наша связь будет быстротечна. Что, узнав меня настоящего, твои романтические иллюзии превратятся в пыль. И ты покинешь меня, виня в том, что допустил это. Я болен тобой, поражен этим странным неизлечимым недугом. Я не могу потерять тебя насовсем. Лучше обладать мечтой о тебе, чем не обладать тобой вовсе. Ты достойна невероятного мужчины, способного изменить мир ради тебя, или, по крайней мере, создать тот уголок, где ничто не ранит твоего сердца. Я пытался стать им для тебя, но понимал, что моих усилий никогда не будет достаточно. Ты права - мои слабости неизменно грозятся победить. Поэтому мне оставалось только бежать от тебя, пытаться скрыться от неизбежности.

Марк горько улыбнулся. Ася не могла понять, в какой момент перестала ненавидеть его. Когда перестала желать ужалить его побольнее и захотела обнять, прижать к себе и утешить. Он был сейчас таким ранимым, таким искренним, изливающим ей свою душу. Его опущенные руки, сжимавшие опустевший бокал, поникшая голова, ссутулившиеся плечи заставили ее сбросить маску презрения, распахнуться навстречу ему. Она приблизилась к нему, положив руки на плечи, словно пыталась расправить их, вдохнуть в него немного жизни.

- Я не могу отпустить тебя, как бы ты об этом не просил. Я снова и снова надеялась сделать это. То гнала тебя, то скрывала от себя искусными ширмами. Я миллион раз повторяла себе, что ты не мой, надеясь привыкнуть к этой мысли. Но так и не смогла поверить в это до конца. Я буду цепляться за надежду быть с тобой, пока не умру. Я буду любить тебя всегда, каким бы ты не был. Даже если ты не позволишь. Я знаю, что ты, быть может, не совершенен, а временами просто невыносим. Но, не смотря на то, каким ты будешь - отрешенным, раздраженным, эгоистичным или слабым, - я буду любить тебя любым. Потому что я всегда буду верить, что ты можешь стать другим. Добрым, нежным, великодушным, мужественным, надежным, мудрым. Таким, каким захочешь быть. И ты сможешь быть таким со мной. Однажды ты осознаешь, что никто и ничто не способно нам помешать. Однажды ты станешь моим.

Она сама вздрогнула от этих слов. В таком она не признавалась даже себе самой. Ей стало страшно от такого бешенного желания владеть им, поглотить без остатка. Видимо эти слова поразили и его. Он поднял голову и пронзил ее взглядом. Затем, как будто что-то вдруг изменилось в нем, Марк тихо поднялся. Он ласково провел ладонью по ее волосам, проследив глазами за своим жестом. А потом, не пытаясь более сдержать себя, обхватил, приподнимая, обеими руками ее голову, и пряди волос заструились между его пальцами медной рекой. Он прошептал прямо ей в лицо:

- Я всегда был твоим.

Сердце Аси билось так громко, что она была уверена, Марк тоже слышит его удары. Он коснулся ее губ своими сначала совсем легко, а затем все сильнее прижимаясь к ним, словно сливаясь с ней, желая наконец разделить с ней то, что он так долго скрывал внутри себя. Ася обвила руками его талию, привлекая ближе к себе, чувствуя подушечками пальцев его плотные напряженные мышцы. Их поцелуй длился и длился, они забыли о дыхании и готовы были расстаться с сознанием, не желая расставаться друг с другом. Ася не понимала, что так дурманит ее: местное вино или его манящий сладковато-терпкий запах.

Его руки коснулись пушистого ворота ее халата и плавно обнажили ее плечи. Она слышала его поверхностное частое дыхание, так схожее с ее пульсом, стучащим в висках. И вдруг поняла, что они всегда были единым целым, двумя половинами и расстояние ничего не значило. Бессмысленно было бежать друг от друга, ведь они все равно неминуемо сближались все эти годы. Она провела по его груди ладонями, желая еще раз удостовериться в его реальном присутствии. Одним коротким движением он расправился с поясом ее халата, и тот, распахнувшись и соскользнув с плеч, упал к ее ногам махровым сугробом. Марк подхватил ее на руки. Если бы в этот момент на Дамаск обрушился весь мировой ужас и наступил конец света, ей было бы все равно. Она отдавалась этому моменту, его рукам, целиком.

Ощутив спиной прохладу гладкой простыни, она подалась к нему навстречу. Он едва заметно дрожал. Его пальцы чертили на ее коже невидимые узоры. Сотни мурашек бисером рассыпались по ней. Ася поймала его взгляд. Его глаза потемнели, как небо перед грозой. Она жаждала этого дождя, как иссушенная земля древней страны, в которой они так внезапно встретились.

В следующий миг он был уже внизу. Она осыпала поцелуями его лицо, нежную кожу век и колючую щетину щек, вновь останавливаясь на горячих пересохших губах. Распахнув его рубашку, она спутывала на груди тонкие волоски своими непослушными пальцами. Он попытался подняться, обхватив ее сильными руками, но она, опершись на его грудь, слегка оттолкнула его, прижав спиной к узорчатой подушке. Ее волосы скользили по его лицу и плечам. Ее укачивал необъятный океан его глаз. Она утопала в них все глубже, тая, как погруженный в воду сахарный кристалл, забывая обо всем. Она желала только одного - чтобы он любил ее бесконечно, растекаясь наркотиком по ее крови, подчиняя ее себе навсегда. Наваждение, поглотившее их, качало влюбленных на своих волнах, окутывало обоих ласковым блаженством.

 

Продолжение здесь https://poembook.ru/poem/2268672