Последнее посвящение (вариант 2)

Вот – торчащим шпилем русской готики

шприц впускает в тело облака.

Вот – порезов тоненькие ротики

на усталых греются руках.

Словно лица плавлено-гротескные

всех, кого во снах убили мы,

фонари неосторожно-честные

под полою запылённой тьмы.

 

Мы в бою за право петь инаково

пали в этой внутренней вражде.

Унижай, но только не оплакивай

спутника любезного Нигде.

Я – не я, а кожа опустевшая

(в этих венах – каменный песок),

манекен меня, лишь тень ослепшая,

голый инвентарный номерок.

 

Это всё так вечно и запутанно.

Мы, забыв, что тело – глинозём,

в выморочную весну укутаны,

снова в наши дыры уползём.

Хитрым хищным знаком перевёрнутым

на моих погонах тонкий лёд.

Лёд в земле и в небе перечёркнутом.

Кто предвидел, тот меня поймёт.

 

Вытек голос мой надменной горечью

сквозь пробоины твоей души.

Почерком былого неразборчивым

обо мне ты притчу напиши.

Вот – торчащим шпилем русской готики

шприц впускает в тело облака.

Вот – порезов тоненькие ротики

на усталых греются руках.