Глава первая

 

В 1949 году в Советском Союзе проведено испытание первой атомной бомбы в Семипалатинске. Провозглашена Китайская Народная Республика. В Киеве выпущен первый советский серийный бытовой магнитофон «Днепр». Знаменитый американский певец Поль Робсон дал большой концерт в зале имени Чайковского.

 

В стране прошло очередное сталинское понижение цен. С 1 марта 1949 года снижены цены в следующих размерах: хлеб, мука и хлебобулочные изделия, крупа и макароны, мясо и колбасные изделия, рыба и рыботовары, масло сливочное и топленое, шерстяные и шелковые ткани, меха, метало-хозяйственные изделия и электротовары, фотоаппараты и бинокли — на 10%; швейные изделия из шерстяных тканей — на 12%; швейные изделия из шелковых тканей, обувь, головные уборы — на 15%; мотоциклы и велосипеды, радиоприемники, пианино, аккордеоны, баяны, патефонные пластинки, ювелирные изделия, пишущие машинки — на 20%; телевизоры, водка — на 25%; соль, цемент, патефоны, часы, сено — на 30%.

 

На экраны страны вышли замечательные кинофильмы: Машина 22-12; Падение Берлина; Кубанские казаки; Константин Заслонов; Звезда; Встреча на Эльбе.

В Москве полным ходом воплощается в жизнь постановление Совмина СССР № 53 от 13 января 1947 года о строительстве в Москве многоэтажных зданий (высоток)

 

 

Слух о том, что Ленькин отец должен получить комнату в Москве от министерства, где он работал появился сразу после окончания войны. Первый жилой дом для работников министерства сдан в эксплуатацию в 1947 году на Волочаевской улице. Отцу выдали смотровой ордер. Многоквартирный дом построен вблизи знаменитого металлургического завода «Серп и Молот». Дело было зимней снежной порой. Однако снега на Волочаевской улице замечено не было, но зато аккуратно лежал ровный слой черной копоти от множества дымящих круглосуточно заводских труб. Отец осматривать квартиру не пошёл и с грустью вернул ордер в местком, сказав, что подождёт ещё год, когда сдадут в эксплуатацию следующий жилой дом на Бутырском Хуторе.

 

25 декабря 1948 года состоялось долгожданное переселение в Москву на Левый проезд Бутырского Хутора из деревни Юрово, где Ленькина семья жила на птичьих правах в бывшей конюшне. Открытой грузовой машиной для перевозки нехитрого скарба помог Петр Петрович Пашкин муж Ленькиной тетки Веры, семья которой жила в Тушино, дядя Петя работал на Тушинском машиностроительном заводе в отделе Главного Механика и принимал непосредственное участие в изготовлении кремлёвских рубиновых звезд.

 

Великой радости от переезда в Москву Ленька не испытывал после того как узнал, что новый дом находится на глухой окраине Москвы, а до Юрово можно будет добираться на электричке от станции Останкино Октябрьской железной дороги. Где эта улица, где этот дом, пока для Леньки - тёмный лес. К своим восьми годам он несколько раз бывал с родителями в Москве: в зоопарке, цирке, на Красной площади, даже один раз в театре Юного зрителя. Это на городских центральных улицах, а что представлял собой неведомый Бутырский Хутор на забытой окраине, Ленька представить не мог. Одно хитрое название пугало и вызывало раздражение и отторжение. Что такое Бутырки, и что такое Хутор, для Лёньки звуки пустые. В районе на месте строительства жилого многоквартирного дома побывал отец. Но из отца клещами могла вытянуть пару слов только мать.

 

Новый район на севере Москвы. После Нового года подведут троллейбусную линию и троллейбус будет ходить до Охотного ряда. Продовольственный магазин рядом. Это вся информация, что вытянула Лёнькина мать за выходной день в час по чайной ложке. Даже то, что дом ещё не закончен полностью, а сдали только половину дома отец не рассказал.

 

С Дмитровского шоссе полуторка свернула направо, переехали Савёловскую железную дорогу по деревянному, узкому разбитому в пух и прах мосту, который почему то называли путепровод, где могли едва разъехаться две автомашины. Узенький тротуар, чтоб смогли едва разойтись два обезжиренных пешехода. Лёнька зорко отмечал с горечью и досадой, увиденные из окна машины унылые детали городского пейзажа.

 

В своих мечтах он представлял, что будет жить в огромном доме на восьмом этаже и по утрам наблюдать восход солнца. Лёнька обожал в деревне проснуться раньше всех, забраться на лестницу, ведущую на чердак и оттуда любоваться, как из земли поднимается раскалённый диск солнца и природа вокруг оживает, наполняется пением птиц, жужжанием пчел, шелестом листьев, а Лёньке непроизвольно хочется громко петь: «Утро красит нежным цветом стены древнего Кремля…»

 

Лёнька выше восьмого этажа зданий не видел. Сразу за мостом проехали под высоковольтной линией ЛЭП-500. Провода, висевшие почти до земли, толщиной с Лёнькину руку, гудели так, что слышно в кабине. Линия заканчивалась тут же справа от дороги у огромного здания электроподстанции МОГЭС. Леньке запомнились три круглых окна, вылитые иллюминаторы на последнем этаже шестиэтажного здания, где рядом в стене исчезали провода высоковольтки.

 

На Бутырский Хутор (Бутхут) ведёт единственный проезд. Сквозного автомобильного маршрута через Бутхут долгие годы не существовало. Территория представляла треугольное пространство, ограниченное тремя транспортными линиями: Савеловской, Октябрьской и Рижской железными дорогами. Автомашины, которые заезжали на Бутырский хутор становились большой редкостью, что сразу отметил Лёнька, не увидев ни одной встречной машины до самого дома, куда они подъехали через пять минут.

 

История района

 

Своё название этот московский район получил от деревни Бутырки, известной с XVI века. Позднее на её месте возникает Бутырская солдатская слобода. Правда, при этом следует оговориться, что это поселение располагалось на территории современного района Савёловский Северного административного округа Москвы. Что же касается нынешнего Бутырского района, то здесь находился Бутырский хутор, основанный лишь в 20-е годы XIX века.

В начале XIX века по Дмитровской дороге, уже за Бутырской заставой, появляются первые дачи, среди владельцев которых встречались известные имена. Но большинство дачников были людьми среднего достатка. Особая роль среди этих мест принадлежала Бутырскому хутору — местности за Бутырской заставой. В 1820 г. эту болотистую землю (в районе современных улиц Гончарова и Фонвизина) взяло в аренду Московское общество любителей сельского хозяйства и создало на ней опытное поле.

 

Дорога от деревни заняла около часа времени. Лёнька по малолетству сидел с матерью в кабине полуторки и переживал, что едут по сути дела из одной деревни в другую и потому по сторонам не смотрел. Отец с дядей Петей пристроились в кузове среди нехитрой мебели и вещей. Большой недостроенный дом действительно оказался на забытой окраине.

 

Справа от Лёнькиного дома - новый свежевыкрашенный приземистый двухэтажный дом с огромным внутренним двором. Стены оштукатурены и покрашены в желтый цвет. Дом для рабочих завода «Борец» построили пленные немцы. Слева многочисленные правильные ряды серых деревянных двухэтажных бараков, почерневших от времени. Между двумя рядами бараков выстроились сараи для хранения дров или угля для топки печей. Каждая семья имела свой сарай, где кроме дров хранили вещи, которые жалко было выбрасывать.

 

Сараи постепенно пристраивались один к другому и стали представлять низкое безобразное строение с единой разного уровня крышей, по которой любили бегать пацаны. Сараи просматривались из окон бараков и, возможно, поэтому не запирались. Пацаны находили в сараях подходящие доски, похожие на сабли и устраивали на сараях побоища: команда лётчиков на команду моряков или мушкетерские дуэли, насмотревшись трофейных кинофильмов в ближайшем кинотеатре «Искра» с узким залом такой длины, что на последних рядах можно было с трудом рассмотреть и расслышать, что происходит на экране.

 

Позади дома простиралось чистое бескрайнее белоснежное поле до самого горизонта. За горизонтом корпуса Тимирязевской сельскохозяйственной Академии и район Петровское - Разумовское. Зима оказалась из ряда великих. Снега на Москву обрушилось немерено. Единственная дорога укатана редкими грузовыми машинами, проезжающими на строительство новых жилых домов. Бутхут бурно застраивается жилыми домами. Двор от снега добросовестно очищен дворником в белом переднике, и полуторка легко встала задним бортом к третьему подъезду. Снег дворник складировал в глубине двора. Образовалась огромная снежная гора, пока ещё не укатанная ребятней. Кататься с рукотворной горы некому – Лёнька единственный житель школьного возраста.

 

Когда Ленька сообразил, что жить придётся на первом этаже известие добило его окончательно. Мать не говорила про этаж, а Лёньке и в голову не могло прийти - жить на первом этаже. Слезы непроизвольно покатились ручьём и он, чтобы не показывать слабости отправился осматривать окрестности недостроенного дома, несмотря на окрики матери:

- Ленька, вернись! Кто будет помогать заносить вещи? У водителя мало времени!

Лёнька отчаянно махнул рукой и быстро скрылся, с глаз долой, от ненавистного подъезда со двора.

- Плевать хотел на вашего водителя и на Москву с высокой колокольни,- бесился про себя Ленька, смахивая варежкой слезы. Мать, возможно, поняла состояние Леньки и отстала на время с разговорами.

 

Строители сдали под жильё три подъезда четырехэтажного кирпичного добротного дома. Ещё три подъезда находились в работе. Котельная, которая в будущем должна обслуживать весь дом введена в эксплуатацию и часть дома отапливалась массивными чугунными водяными «батареями». Водопровод, канализация и газ подключены. Горячей воды на кухне не было. В огромной ванной комнате установлен на стене над ванной большой бак с водой, который нагревался газовой горелкой.

 

Посредине двора - двухметровый сплошной забор с калиткой отгораживает двор от стройки. Крана на стройке нет, кирпич и прочие строительные детали поднимают на подъемнике. От проезжей части двор отделял временный забор. Праведные слёзы стали просыхать. Положительным было то, что Лёнькина семья переехала в дом одной из первых. Из мальчишек Лёнька оказался первым жильцом, а это уже плюс. Лёнька заранее почувствовал себя хозяином двора. Не обязательно другим знать, что он переехал из деревни, а на лбу у него не написано. В крайнем случае, можно сказать, что из Химок, решил Лёнька, если будут настойчиво расспрашивать, но никто не спрашивал, кто и откуда приехал.

 

Во дворе не было принято рассказывать, кем работают отцы, большинство матерей - домашние хозяйки должны присматривать за своими чадами. Однако дети гуляли, где хотели и с кем хотели. Кошка бросила котят, пусть гуляют, где хотят была такая кричалка среди шпанистых пацанов.

 

Обязательным условием находиться вечером дома, как штык в девять вечера. Это соблюдалось безукоризненно, особенно после амнистии 1953 года, когда в барачные дома вернулись сотни уголовников и развелось, как грибов после дождя великое множество мелкой шпаны.

 

Со стороны проезжей части Ленька обнаружил, засыпанный снегом пруд, где можно кататься на коньках. Радость от пруда и снежной горы во дворе была ничтожной, по сравнению с окружающей снежной пустыней, единственным кирпичным домом с ядовитой желтой краской, и покосившимися черными бараками с дымящими печными трубами. В деревне пруд побольше будет, про себя отмечал Лёнька.

Выждав, когда слезы окончательно подсохнут, он категорически заявил родителям, что жить в Москве не будет! Вернется к деду и будет ходить в Куркинскую школу вместе с сестрой, которая осталась в деревне заканчивать седьмой класс. Такая Москва ему даром не нужна и пусть горит ещё сто раз синим пламенем.

Родители пропустили гневные слова Леньки мимо ушей, торопясь разгрузить машину, чтобы отпустить водителя.

 

Продолжение следует