Три носа... или... С Новым годом!

Хорошее может быть и там,

где мы видим только плохое.

Надо лишь хотеть так мыслить.

sherillanna.

 

-Ребята, запишите, пожалуйста, тему, предстоящего сочинения. Обдумаете, и через неделю попробуем изложить мысленные соображения, о вашем представлении Новогодних каникул. Общепринято возлагать множество надежд на эти волшебные дни: куда же вас влечёт воображение, какие представляете места, где можно встретить Новый год так, чтобы потом ваша жизнь с удовольствием пошла по его сценарию… Именно с удовольствием. То есть, управляемая качественными, обновлёнными ощущениями, подаренными Новым годом. А планку качества, вам подберёт небольшой опыт юной жизни и мечта.

-Мария Ивановна, а вы сами верите в то, что так может быть?! – надменно с нотками снисходительного превосходства в голосе вопрошал Никита Сухарев. - Ведь если бы получалось именно так, то легко можно было прогнозировать жизнь и распоряжаться ей. Тогда, что же ваша, так называемая жизнь: однообразна, невыразительна и убога?! Вы не умеете мечтать?

 

-Сухарь, да ты думаешь, что умнее других?! Ты… ты… Всем понятно, что у тебя-то уж ничего точно не меняется каждый год: Москва — Бали, Гоа-Москва и дальше по этому сценарию! —с возмущением набросилась Инга Светова, а класс загудел задохнувшись.

-Ребята, не надо не ругайтесь. Никита, вероятно, не понял, о чём я говорю, или у меня не получилось правильно сформулировать тему предстоящего сочинения.

-Смогли, смогли, Мария Ивановна! - Инга запальчиво пыталась извиниться за хамство одноклассника. Все поняли, о чём вы сказали. Ведь правда? — она с вызовом оглядела класс, призывая вступиться за любимую классную руководительницу.

Марию Ивановну, в самом деле, обожали, если не все, то большинство: за мягкость, ненавязчивость собственного мнения, за свободу мышления, которую она всегда позволяла им. Сегодня сама же стала жертвой демократии в руках невоспитанного, хамоватого, ещё не созревшего молодого человека.

 

-Да, Бали! А этот Новый год мы с родителями и друзьями, будем праздновать на Мальдивах! И я должен стыдиться этого, только потому, что Мария Ивановна, и ей подобные - не могут себе это позволить?! Или ты? — огрызнулся незлобно Никита на Ингу, - которая не вылезает из Москвы и задыхается в копоти своего любимого города?!

-Нет, Никита, конечно же, не должен стесняться. Но к сожалению, после подобного отдыха, кроме, гламурного загара, как вы любите выражаться — ты не являешь собой ничего такого, что могло бы поразить всех новизной: либо мышления, либо культуры поведения в социуме. Все эти понятия у тебя хромают с каждым годом всё больше и больше. Вероятно, вид отдыха, расплавляющий мозг, тебе, как ты выразился, и тебе подобным, не на пользу, а даже наоборот. С этих престижных курортов привозишь только высокомерие, необоснованный гонор и амбиции. Не убеждаешь в том, что твоя жизнь становится богаче, ярче, наполненней. У тебя не вырастают крылья восторга жизнью от знакомства с ней. Ты не замечаешь живое, что делает нас в ней — живыми, — без ноток обвиняющего назидания, горячо, неравнодушно, но даже с болью за него — несла свой монолог, пристально вглядываясь в каждого. Одиннадцатый «а», замерев, смотрел на учительницу не узнавая.

-В чём-то ты прав, называя жизнь невыразительной, убогой с унижающей достоинство учителя — зарплатой, пенсией и прочими «благами», коими награждает нас государство. С неустроенным бытом, куда не бросишь взгляд... Только элитные, точечные строения, вызывающе торчат, подчёркивая убогую серость серо-бетонных, кое-как, и кое-чем построенных – жилищ таких, как я… и мне подобных. Ещё и вдобавок ко всему — заплёванных самими же жильцами, загаженных животными, за которыми не убирают хозяева, делая невыносимой жизнь соседей, вынужденных каждое утро наступать то в лужи, то в... Из всего этого, ты идёшь к молодому подрастающему поколению — «сеять разумное, вечное».

 

У Некрасова есть такие слова:

 

Сеятель знанья на ниву народную!

Почву ты, что ли, находишь бесплодную,

Худы ль твои семена?

Робок ли сердцем ты? слаб ли ты силами?

Труд награждается всходами хилыми,

Доброго мало зерна!

Где ж вы, умелые, с бодрыми лицами,

Где же вы, с полными жита кошницами?

Труд засевающих робко, крупицами,

Двиньте вперед!

Сейте разумное, доброе, вечное,

Сейте! Спасибо вам скажет сердечное

Русский народ...

 

Идёшь, и не знаешь, где взять силы, чтобы самой верить в то, что намерен сейчас произносить, убеждая юность, всецело погруженную в виртуальную, беспардонную жизнь, агрессивно ломающую человеческий стержень, без которого невозможно вырасти сильной, уверенной, в собственных силах — личностью, но при этом ещё и… ЛЮБИТЬ вас.

Непременно любить! Иначе я не имею малейшего права идти на встречу с вами, рассказывать, что ждёт впереди иная, более совершенная, отвечающая элементарным потребностям человека-жизнь. Каждое моё слово будет конфликтовать с действительностью, если не сумею подобрать единственно правильный аргумент в её оправдание.

 

Да, я не могу себе позволить ни единой поездки, из перечисленного здесь списка. Но, даже если и могла иметь такую возможность, то, вероятнее всего, я бы её направила в иное русло исходя из моего внутреннего мира и потребностей. Почему же ты решил, что моя жизнь: невыразительна и убога?! Конечно же — это не твои слова. Вряд ли ты сам проводишь такой глубокий анализ, скорее всего — это точка зрения твоей семьи из окон петхауза? Но ведь они не эксперты качества жизни в целом тем более частной — моей. Но нет, я не обижаюсь, потому что мы в этом вопросе находимся в разных категориях мышления.

Попробую вам немного объяснить, как мне удаётся скромным возможностями сделать свою жизнь не убогой, но насыщенной и наполненной радостью, чтобы иметь право приходить сюда... к вам.

Каждый Новый год я еду к своим родителям. Сейчас им по восьмидесяти пяти лет. Из них - мама уже десять лет инвалид. Она в коляске. Отец всегда ждёт меня, наряжая огромную ель во дворе. Мама подаёт ему необыкновенные игрушки. Они сделаны её руками, ещё, когда мы с братом были совсем маленькими, и, конечно же, частично нашими. Брат погиб, а мама, так и не не смогла справиться со страшной потерей.

 

Мы разжигаем большой костёр. У отца приготовлено всё для безопасного огнища. Он много лет был директором сельской школы, и всегда собирал ребят на окраине посёлка в Новый год. Накрывается под навесом огромный стол. За ним собираются соседи.

Под управлением Ивана Игнатьевича, моего отца, для детворы каждый год сооружается большая горка из снега. В гомоне, наполненном счастливым смехом детей и стариков, я встречаю Новый год. Потом мы с родителями смотрим и слушаем лучшие симфонические концерты: из Берлина, Филадельфии, Нью-Йорка, Москвы. Я им купила домашний кинотеатр, чтобы могли, не выезжая из посёлка, смотреть спектакли, концерты, качественные фильмы, а не те, что предлагает людям телевидение сегодня. Они у меня уже гурманы… - Мария Ивановна улыбнулась, представляя родителей. -Им подавай фильмы из мировых коллекций, а также старые: с игрой великих актёров. И когда я наблюдаю, какими счастливыми глазами они смотрят, слушают все эти шедевры духовного питания, то с чувством невыразимого удовлетворения от выполненного долга — засыпаю счастливая.

 

Эти ощущения потом меня подпитывают весь год, помогают быть искренней с вами. Позволяют с правильной, позитивной точки зрения следить за происходящим в мире, вокруг нас. И то, что мои родители испытывают в такие моменты, поверьте, Никита, в эквиваленте с отдыхом на Мальдивах, который я не могу себе позволить – превышает во сто крат. Превосходит по восприятию. Это для них действительно праздник: души, сердца и мысли. И весь год их вдохновляют эти чувства, оздоравливая, и продлевая жизнь. А мне, преимущественно - дают удовлетворение. Ведь именно дающий, Никита, приобретает больше, чем берущий.

Над одиннадцатым «а» повисла непривычная тишина.

-Никита, — продолжила после некоторой паузы Мария Ивановна, — ты не уловил главного слова в моих вопросах, предложенной темы. Это ОЩУЩЕНИЕ, а не какие-то материально денежные приобретения. Человек живёт так, как он думает.

Прозвенел звонок, но никто не собирался расходиться… Никита, неохотно поднялся, и не поднимая головы, поплёлся к выходу. Перед самой дверью вдруг остановился и посмотрел долгим взглядом на Марию Ивановну… Будто видел впервые.

-Вы… меня извините… На самом деле я так не думаю… Да, так говорят о вас, других… но мне это противно. И ещё отвратительно то, что вы всем прощаете… в том числе и мне…

-Но, что же ты предлагаешь?! Драться?! Рвать кофточку на груди?! Что-то доказывать. Но кому?! Кто тебя не поймёт, не увидит, не услышит? Ведь обсуждают кого-либо, именно такие люди.

-Нет, нет! Не надо! Я хочу вас теперь сам защищать… И буду… — почти выкрикнув, выскочил из класса Никита. У Марии Ивановны заблестели слезинки в уголках глаз. Она посмотрела внимательно на каждого…

-Какое замечательное сердце и чистая душа у нашего Никиты. Все свободны. Готовьтесь.

 

-Никита?! — уже минуты две в комнату стучала мама.- Все за столом… Никитон, мы ждём тебя. Он два дня ходит молчаливый какой-то… Не заболел ли?! — выразила озабоченность, обращаясь к присутствующим.

За богато сервированным столом собрались две семьи, чтобы обсудить предстоящие каникулы. Отец — Владислав Петрович Сухарев, мама – Виктория Васильевна, а также Груздевы: Николай Фёдорович, Марина Александровна и их дочь – Изабелла. Уже несколько лет они вместе проводят Новогодние каникулы.

-Может, я его позову? — вызвалась Иза.

-Не стоит, сам иду… — буркнул Никита, усаживаясь за стол.

-Ой, ну вот, наконец-то все в сборе! — бодро воскликнула Виктория Васильевна. Давайте ужинать, а потом обсудим наш отъезд. Уже надо заказы…

-Отец! — Никита резко перебил мать... — отец, а почему твоя мама у нас никогда не была?! Мамина всегда здесь торчит.

-Что значит, торчит?! – возмутилась Виктория. Ты как разговариваешь?!

-А как иначе можно назвать, то, что вы тут постоянно только и болтаете о всяких походах по СПА-салонам, клиникам косметическим… Ей больше нечем заняться?! Я что же, не имею права поинтересоваться, как живёт моя, такая же родная бабушка?!

-Можешь, конечно, но чего это ты как-то вдруг… — несказанно удивился отец, но и, одновременно даже растерялся... -Ну… Она же ухаживает за своей старенькой матерью… Дедушка умер, а её маме, твоей прабабушке, уже девяносто лет…

-Вот видишь, пап! Она ухаживает за СВОЕЙ мамой! А что тебе мешает за ней, то есть, за моей бабушкой ухаживать?!

-Никита, что это на тебя набрело?! Сын, ты выбрал не совсем удачное время выяснять родственные связи.

-Да, нашло, мама! Должно же было хоть кому-нибудь заявиться в голову, вспомнить папину мать. Значит, так, предки! Надоел мне ваш французский менеджмент.

Типа: «Живи только собой и внутренними ощущениями. Бассейн с акулами. Еда для европейцев, сытно... Голубая лагуна, после обеда вода немного уходит и ощущение, что вместо прохладной жидкости налили молока. Этот отдельный остров просто великолепен. По воде можно дойти до двух маленьких необитаемых островов». Здесь вы не встретите толпу народа, бунгало на волнах и алкоголь. Тут все условия для того чтобы наслаждать «no news, no shoes». Все сидящие за столом буквально онемели… «Ещё Фишка этого отдыха — далеко от цивилизации и прекрасное питание. Любителям рекомендую. Благодарю обслуживающий персонал. Всё достойно. Советую настоятельно вечером посещать бар, много интересных программ. Прекрасный пляж, хороший домашний риф, на который бесплатно возят два раза в...» — резко оборвал зачитывать рекламные прелести Рая, Никита.

 

Отец хотел было открыть рот, а мать с ним так и стояла, но Никита не дал реализовать мысли Владислава Петровича.

-Бабушка, которую я не видел ни разу за свою длиннющую юношескую жизнь, прозябает, кажется, на Алтае? – уставился он на отца.

-Д-д-д-д-да! – заикаясь, произнёс отец. Но... п-п-почему прозябает?!

-А «НО» папа, не будет. Я еду на Новогодние каникулы, — и стал зачитывать туристический буклет: «Поход к знаменитой горе-Белуха (4509-м). Место невероятной энергетики и потрясающих пейзажей. Здесь, величие гор ощущается каждой клеточкой тела. Алтай-понятие растяжимое. Это и горы, и озёра, и легенды, и леса, и горные реки! Это терпкие ароматы трав, это бирюза воды, это сто оттенков зелёного, это Белуха, корона Алтая». Кто хочет, может присоединиться ко мне. Скажите, этот менеджмент привлекает больше?! Не так ли?! И для здоровья полезнее. А ещё и, может, придётся крышу бабушкам подлатать. А потом забрать её к нам. Пусть хоть перед смертью попробует эту вашу Фуа-гру... Хотя на фиг она ей – эта гадость, — и ушёл с гордо поднятой головой.

 

Ещё долго из гостиной доносились голоса: визжащий — мамы, виновато размышлительный — отца… Гости ушли. Никита слышал, как мать извинялась перед ними за его поведение, но голос отца в прихожей, не слышал. Зато всю ночь на лоджии мелькал огонёк от сигары. Отец не спал. Не спал Никита. Утром отец авторитетно объявил:

 

-Мы едем на Алтай. Сын, ты даже не представляешь, как часто мне снились реки Алтая! Сплавы на плотах с моими закадычными дружками… Интересно, живы ли они?! Как сложилась теперь она у них?! Как я мог стать таким вялым?! Ведомым... Всё, сын! Теперь начинаем поступать так, как хочешь ты... Это для здоровья и психики полезнее. А ты, мать, своё слово уже сказала. Мы тебя слушались столько лет. Отныне в этом доме правят мужики. И отец с Никитой уткнулся носами. Медленно, тихо, почти не дыша, к ним подтянулась Виктория с виноватым взглядом...

-Мой нос тоже возьмите к себе. Он просится к вам... Куда же я без вас?! Вы моё — всё.

И уже три теплых носа... тыкались друг в друга.

 

С наступающим Новым годом, семьи!