Здравствуй, моя школа!

Солнечным воскресным днём я вышел из магазина с нехитрым продуктовым скарбом. В авоське мирно соседствовали буханка чёрного хлеба за 16 копеек, банка кильки в томатном соусе за 33 копейки и пара кулёчков с конфетами и печеньками, которые были приобретены на развес на оставшуюся с рубля сумму. Этого должно было нам с батей хватить на ужин и завтрак, учитывая, что ещё хороший шмат сала у нас висел за окном.

 

Под ногами вкусно похрустывал уже слежавшийся январский снег, обильно припорашиваемый свежими огромными красивыми хлопьями, которые, медленно, кружась в замысловатом танце, опускались на землю…

 

Я с любопытством разглядывал невысокие дома, расположенные по обе стороны широкой и прямой, как стрела, аллеи, и с явной неохотой свернул с неё, срезая путь по ближайшей к нашей общаге тропинке, которая проходила аккурат мимо школы, где мне предстояло завтра отметиться своим первым учебным днём в качестве ученика 9-А класса.

 

Каким будет этот знаменательный для меня день, я тогда не задумывался, как, впрочем, и не задумывался я и о многих других вещах, о которых уже следовало бы задуматься в шестнадцатилетнем возрасте…

 

- Эй, чувак! Далеко гребёшь?! – донеслось откуда-то сверху…

 

Я замедлил ход, посмотрел по сторонам – никого, похожего на чувака, я не обнаружил. «Значит, чувак – это я и есть», - шевельнулась правильная мысль в моей голове, повернув которую направо и чуть вверх, я увидел три фигуры, прислонившиеся к стенам школы на огромном крыльце.

 

- Ну, давай, подгребай сюда, что ли,- то ли посоветовала, то ли приказала длинная фигура…

 

- Да не боись ты, мы сёдня добрые, - действительно незлым голосом добавила толстая фигура и отделилась от стены, сделав пару шагов мне навстречу, видя в какой нерешительности я приближаюсь к ним.

 

- Так это ты и есть тот чувак, который вчера утром приехал в нашу деревню и уже успел устроиться в школу? Как же! Наслышаны…, - произнесла третья, короткая, фигура, - шустрый ты, однако!.. Виталик, - протягивая руку, небрежно бросила она…

 

Так я познакомился со своими одноклассниками даже не переступив порог того самого класса. Длинного звали Игорёк, а толстого – Вовка. Каким образом слух обо мне достиг их ушей, для меня так и осталось загадкой.

 

- Слушай, Серый, а ты сильно торопишься? Мамка, поди, заждалась? – глянув на содержимое моей авоськи, с нескрываемым сарказмом изрёк Вовка.

 

- Да нет, чуваки, я с батей пока в общаге живу; вот, к нему приехал, - как можно безразличнее промолвил я. - А батя у меня - мировой мужик! – зачем-то добавил я, после короткой паузы.

 

- Ага, знаю я его, точно, - хороший мужик!.. Айда с нами - тир наш новый позырим, - тут недалеко, - предложил Игорёк, кивнув в сторону школьного сада. За голыми деревьями отчетливо виднелось некое приземистое строение, отдалённо напоминающее овощехранилище…

 

Тир произвёл на меня колоссальное впечатление! Это был самый настоящий огромный стрелковый тир. Мне никогда раньше не приходилось видеть ничего подобного! А тут в простой, практически деревенской, школе такое великолепное сооружение…

 

Тем временем, произведя визуальный осмотр и представив себя на огневой позиции с оружием в руках, каждый из нас выказал своё восхищение и бурный восторг, которые дословно здесь я привести не могу по вполне понятным причинам.

 

- Ну, чё, мужики, - угощайтесь! – предложил Виталька, протягивая открытую пачку Мальборо, - чувак хороший из Киева подогнал, настоящее – американское, мадэ ин юса, - гордо закончил он своё предложение, проведя пальцем по надписи, сообщающей о стране-изготовителе данной пачки сигарет.

 

Парни с восхищением вынули по сигарете, и, перед тем, как прикурить, вдохнули великолепный аромат табака, проведя сигаретой под носом, после чего вопросительно посмотрели в мою сторону. Мне стало как-то неловко. С одной стороны, безусловно, очень хотелось затянуться столь редкой и изысканной сигаретой, но, с другой, - я собирался завязать с этой вредной привычкой и обходился без курева почти неделю; да и пользоваться на халяву, едва познакомившись, чужой добротой мне показалось неприличным. Я замялся в нерешительности.

 

- Да ты чё, Серый, не ссы! Бери! У тебя будет – ты нас угостишь, или чё-то не так? – одобрительно-вопрошающе высказался Виталька. Против такого поворота что-либо возразить было бы полнейшей глупостью…

 

Затягиваясь вкусным холодным дымком, мы не обратили внимания на появление в проёме двери двух крепко скроенных немолодых людей. Их намерения, как мне сразу показалось, не обещали радостной встречи старых друзей.

 

На лицах моих новых знакомых застыло полное недоумение и растерянность, и я приготовился к самому худшему. «Ничего, нас все-таки четверо, а их, вроде, двое», - мысленно произнёс я и медленно поставил авоську к стене. Незваные гости вошли в помещение, и тут мне показалось лицо того, что был постарше, каким-то знакомым…

 

Но откуда? Ведь я не сталкивался пока ещё ни с местной шпаной, ни, тем более, с авторитетами. А эти двое смахивали явно на последних…

 

Луч света высветил старика более отчётливо, и я с ужасом и облегчением одновременно узнал в нём своего вчерашнего собеседника – директора моей новой школы!

 

- Так, знакомая команда разгильдяев! – бодрым голосом отозвался тот, что помоложе, - как выяснилось впоследствии – наш физрук! – Чем мы на этот раз заняты? Я тебя спрашиваю, Волынец! – Ответствуй нам, будь добр!

 

- А чё, сразу чуть, что – так Волынец! – прогнусил Вовка, - да мы вообще ничё тут не делаем такого; вот, новенькому решили тир наш показать. А, чё, - нельзя?- слегка наглея, завершил он свою тираду.

 

- Да отчего же нельзя-то? Конечно, можно! – вступил в разговор директор, - только зачем на территории школы устраивать шабаш?

 

- Да мы только…, - попытался вставить фразу Игорёк…

 

- Помолчи! Все и так ясно! – прикрикнул на него физрук, показывая на валявшиеся неподалеку окурки и оставленную мной у стены авоську. - Выпили, закусили, покурили! Молодцы! Прямо на школьной территории! Вы, что, бараны, - совсем обнаглели? Еще и новенького с собой прихватили. Или это он тут проставляется уже у вас? Шустрый малый! Как зовут? – резко обернувшись, обратился он ко мне.

 

- Серый…, ну, в смысле, Сергей! – ответствовал я, немного растерявшись, но уже более ясно воспринимая происходящее. Страх незаметно улетучился, уступая место какому-то озорному любопытству.

 

- Ну, - орёл! В школе еще и не был, а уже побухать и покурить здесь успел! В первый же день! – разошёлся не на шутку физрук. – И компанию такую подходящую себе собрал, и откуда такие к нам прибывают?!

 

Вопрос мне показался чисто риторическим и отвечать на него я не стал, но возразить попытался, и, чтобы восстановить справедливость, проблеял:

 

- Мы не пили, мне ребята на самом деле тир показывали...

 

- А никто и не спорит. Конечно, показывали. Во время распития спиртных напитков. Ну, что, Волынец? Что вы сегодня пили? Агдам, Вермут или, как в прошлый раз, Три Семёрки? Кстати, а где бутылка? Закусь вижу, а куда бутылка подевалась? Иваныч, глянь там, в сугробе! Может, успели, засранцы, выбросить, - вежливо попросил директор физрука…

 

…Бутылку, разумеется, так и не нашли, хотя искали очень прилежно. А мы с ребятами в это время так в душе угорали, наблюдая, как директор и физрук, увлечены поисками чёрной кошки в тёмной комнате, которой там просто не было!

 

Но зря мы чувствовали себя победителями, расходясь по домам, и уже похлопывая друг друга, как старые знакомые:

 

- Ну, чё, Серый! С первым боевым крещением тебя! А это дело надо бы и в натуре отметить! Сам директор подсказал! – хитро улыбнувшись, выпалил Вовка. - Ну, так, как? Намёк понял? – закончил он излагать свою очень тонкую мысль.

 

- За мной не заржавеет, мужики, - ответил я, пожимая всем руки, - до завтра!..

 

…Наступило завтра…

 

…Первый мой школьный день начался с активного поиска кабинета физики. Но едва эти самые поиски увенчались успехом, как по школьному радио прозвучало объявление о срочной внеплановой линейке старших классов.

 

- К чему бы это? – слышалось со всех сторон от суетливо спешащих занять свои места учеников. - Видать, стряслось чего за выходные…

 

- Не, я точно знаю: срочно на уборку картошки пошлют! - мрачно пошутил долговязый белобрысый парень, нагло отталкивая меня в сторону.

 

Попутным потоком меня неведомым, волшебным, образом вынесло к своему классу, в котором я еще ни разу не был, но отлично уже знал трёх весёлых ребят. Какое-то недоброе предчувствие охватило меня, но заняв место между Вовкой и Виталькой, я успокоился и начал внимать негромкой, но очень властной речи нашего директора.

 

Сделав несколько дежурных объявлений, чем окончательно расслабил и меня, и всю нашу компанию, он вдруг представил нового ученика 9-А класса, то есть меня. Я вышел из строя и, когда хотел в него вернуться после короткого представления, директор неожиданно ласково попросил меня остаться. Почти, как в любимейшем нашем телефильме «Семнадцать мгновений весны» шеф гестапо Мюллер попросил остаться Штирлица.

 

Затем ко мне в компанию пожаловали мои новые друзья, и директор лично огласил свой приказ публично, перед лицом всех моих будущих учителей и старшеклассников, согласно которому каждому из нас был объявлен строгий выговор с формулировкой то ли «за недостойное поведение», то ли «за нарушение устава школы». А, скорее всего, и за то, и за другое одновременно.

 

Всё, что было в прошлом, можно было забыть. Это уже не имело никакого значения. Прежние успехи в учёбе, труде и спорте, неоднократно отмеченные отличными оценками и благодарностями, не имели ничего общего с тем образом, или титулом, прожженного хулигана и разгильдяя, которым я был награждён в первый же день пребывания в новой школе, не успев даже ни разу сесть за парту.

 

Так начинался мой непростой путь в этой школе, длиной в полтора года, к золотой медали, на которой красовались не совсем правдивые в отношении меня слова: «За відмінні успіхи в навчанні, праці і за зразкову поведінку».

 

2013 г.