Глава 1

 

Ее любимым был потрепанный, порванный и с виду грязный плюшевый мишка. Когда она не попадалась родителям на глаза, каждую свободную минуту она таскала медведя за собой, держа его за лапу с выцветшим ногтем. Полоска ткани, заменявшая на медведе ноготь, по словам отца, изначально была сделана из дешёвой ткани и уже после первой стирки выцвела, меняя черный цвет на бледно-серый.

 

"Сегодня все вроде бы как всегда"

 

Она посмотрела на себя в небольшое зеркало в ванной комнате. За пятнами от смеси слюны и зубной пасты она увидела собственные воспаленные глаза.

 

"Бедная Натали"

 

Она знала, с утра нельзя протирать глаза – будет очень больно и после на руках остаются чешуйки крови, осыпавшиеся с глаз. Отец вчера очень громко вошел, и она в испуге опрокинула стул, и как какая-то неловкая растяпа упала на него и сильно расцарапала ногу от колена почти до паха ножкой стула.

 

"Если б было бы тепло, то не было бы так больно"

 

Рана покрылась корочкой, но от холода Натали, часто сжимаясь, растирала тело и задевала болячки, шевеля так противно чешущуюся корку, иногда невольно сдирая ее.

 

"Это все от холода"

 

Громкий хлопок дверью. У нее чуть-чуть дернулось плечо.

– Ты здесь! Почему ты ходишь в трусах? Тебе не стыдно? Что это, одевайся! – Тот же голос, уходя: – Срамота какая, голышом ходит, стыдоба.

Жалко, что она не успела одеться, теперь что-нибудь наверняка случится. Вот так, она так и знала, где-то запропастились теплые носки. Мурашки пробежали по коже на ее руках. От мурашек боль ушла вглубь тела. Ходить в тоненьких носочках очень холодно, через два часа будут сопли, платка, естественно, не было. Постоянно вдыхая воздух носом, и пытаясь проглотить скользкие сопли, она всегда зарабатывала головную боль. От нее мучилась ночью и не высыпалась.

 

"Глаза нельзя тереть"

 

Воду она не любила. От нее болит все, грязь размазывается по шее и вода – она холодная.

 

"Нашла теплые носки"

 

Но если надо, Натали могла помыть своего мишку. Вчера она с ним поженилась, достала с кухни большой овощной нож и разрезала мишке руку до опилок, а потом себе – до кости. Но себе-то не было так больно, как мишке. Она плакала. Прислонила раны друг к другу и поклялась быть всегда вместе. Эта клятва больше, чем боль от раны, эта клятва в верности и любви мишке сейчас и потом, когда он станет ...? Более живым. В доказательство своего слова Натали могла показаться на глаза отцу с мишкой. Только она не покажется, зачем? Это глупо. Отнимут мишку в тот же час, а потом что?

Она хотела уйти, но если об этом узнает мама! Мама, мама – это, вообще, самое страшное существо. Если отца Натали просто не замечала, то мама, мама знала про то, что делается у нее в голове.

Натали своими тоненькими пальцами разгладила волосы, наклонив немного в сторону голову. Много-много, бесчисленное множество нитей волос. Если потянуть посильнее, почувствуешь боль. Оттуда, из того места. где больно, растут волосы, так можно точно определить начало каждой пряди. Она так часто играла, но временами волосы обрывались.

 

"Отец это видел"

 

В тот день, позже, ночью, открылось окно и уже в то время, когда, казалось бы, после долгого шмыганья носом она заснула, налетели комары. И даже те несколько часов, которые она обычно спала... а насекомые жужжали и жужжали, но сон наконец-то пришел.

Наутро чесалось все, а один комар укусил в веко, а глаза... уж лучше б их не было, хотя бы иногда – ночью, ночью, зачем ночью глаза?

А вот мать, мама делает по другому. Она может узнать про мишку.

 

"Нет, нет даже думать про это нельзя"

 

Мама, входящая в комнату, резко открывающаяся дверь, из-за двери струя зловещего воздуха. Сердце бешено заколотилось. Не думать об этом. Стук каблуков, сердитый ритм – мама идет ругать. Не думать об этом. Страшное бледное лицо. Не думать...

Черно-белое отражение в зеркале, на самом деле все так и было.

 

"Это отражается моя душа"

 

Натали отчаянно прижала мишку к груди. С ним хоть сгореть в огне.

 

"Только не отнимайте его от меня! "

 

Натали заплакала тихонько маленькими слезами. Крошечные два-три всхлипа, больше не надо. Щелчок двери, совсем не страшный.

– Ты еще не оделась! – Хрипловатый и чуть приглушенный отцовский возглас.

Ой, мечтания разлетелись, как птицы, она забыла, забыла, что стоит с голыми ногами, без теплой юбки. За мгновение до слов отца ей было так тепло, так хорошо, она ничего не чувствовала и вот опять – холод, мурашки, бегущие по ногам к спине, затем дальше – к шее. Если она не найдет теплую одежду, отец по-настоящему может разозлиться и вечером, потом, сидя за уютным столом, окинув взглядом зажженные свечи, странным голосом какого-то предательского звучания расскажет маме... Слова эти простые, хрустящие словно засохший сухарь, постепенно поплывут над столом, вызывая нежную улыбку матери, и она (в этот момент Натали казалось, что у мамы увеличиваются губы) неожиданно что-нибудь скажет. О да! Мама скажет, предложит как-нибудь наказать, разобраться, что к чему и наказать с толком, мама умеет...

 

"Я не нашла юбку! Не нашла!"

 

Натали внезапно остановилась, недоуменно уставившись в никуда. Вот теперь она готова на все. Она знала, что детей, ведущих себя ненормально и странно, могут забрать в психушку, и там можно будет сидеть с другими детьми, раскачиваться, что-нибудь напевать себе под нос и так проводить целые дни. Никто тебя не трогает, не мучает, нет постоянного страха. А Натали так хотела, так безумно хотела, чтобы родители не трогали ее, пусть будет одиночество, она вытерпит его, она вытерпит все: и плохую еду, и молчащих детей, и сможет прожить без игрушек. Но мишка! Ведь они могут не позволить взять его с собой! Мама не отдаст его, а если узнает, что он дорог Натали, как он дорог.

 

"Не отдаст!"

 

Ей не хотелось так жить: без единственного друга, в полном одиночестве и отчаянии, как будто все во тьме, в черно-белом цвете. Казалось, комната поблекла и начала расплываться, создавалось впечатление, будто бы помещение постепенно наполнялось неизвестно откуда взявшимися клубами пыли. Как здесь душно, почему она раньше этого не заметила? Натали верила, что если она сделает что-нибудь не осторожно, например, случайно не сдержится и покажет окружающим свои яркие чувства, то мир сразу же может померкнуть, начнет видоизменяться, превращаясь в некое темное адское пространство. Это был иной мир, в котором находились все те же люди, родные и знакомые, только наполненные злобой и жестокостью.

 

"Вот опять началось!"

 

Натали содрогнулась от ужаса, она не успела увидеть, как комната превратилась в это темное и страшное место.

 

"Это очень, очень плохо!"

 

Почти произнесла Натали, здесь, в этом пространстве она как-то автоматически съежилась и начала дышать, стараясь выдыхать как можно меньше воздуха. На какой-то момент ей даже показалось, что окружающее пространство не видит ее, но, как будто бы облако пара в холодную погоду, вокруг Натали скапливались испарения чувств, переживаний и страха, которые выдавали ее. Это было все равно что кричать: «Посмотрите, вот он, лакомый кусочек теплого беззащитного существа, ищите, ищите его по теплу, которое исходит из его тела, кто первым найдет его?». Стук-стук-стук-стук – шаги матери, привычно страшно. Идет ругать – это первая волна, иногда ее удавалось выдержать почти безболезненно, так, ближе, еще ближе, уже у самой двери, щелчок, как всегда неожиданный, слегка сжимается сердце, мать не слишком сердится.

– Собирайся быстрее, иначе опоздаешь в школу! С сегодняшнего дня вместо игр вечером со своим плюшевым медведем ты начинаешь прибираться, и если еще раз я увижу, что ты оставляешь носки на полу, будешь сама их стирать, и еще, наклоняйся над раковиной, когда чистишь зубы, мне каждый раз приходиться мыть зеркало после тебя. У меня есть ощущение, что ты совсем не ценишь мой труд, попробуй как-нибудь сама приготовить себе еду, постирать белье, погладить его!

И вдруг мама устало и как-будто более нежно добавила - пойми любимая ты должна научиться ценить чужой труд и - она особенно внимательно посмотрела на разрезанную лапу мишки - ценить свои вещи.

Натали показалось, что мама буквально вынула последней фразой какой то орган у нее из тела.

 

"Она уже знает"

 

Эта пронзительная мысль ледяным осколком впилась Натали в грудь и процарапала все внутренности до низа живота. Со стороны можно было подумать что девочка одиноко стоящая посреди не прибранной комнаты слегка согнулась и в смущении осматривает кончики пальцев на ногах. Но уже в следующие мгновение она со стоном попыталась прикусить губу и не дать выйти изо рта дыханию. Вдруг какая то неведомая сила тряхнула ее тело и Натали неожиданно сухо словно кашляя отрывисто зарыдала.

 

"Все кончено, проклятые слезы, проклятые глаза!"

 

- Ну что ты милая, что ты! - Мать попыталась обнять Натали, аккуратным движением стараясь вынуть медведя из руки дочки. И с удивлением заметила как та перестав рыдать мертвой хваткой вцепилась в игрушку и насупив брови с огоньком ярости и безумия в глазах смотрит на нее.

 

"Ничего нет, ничего нет, не отдам!"

 

В голове Натали настойчиво звучала эта фраза, как единственное спасение от страшной беды которая вот вот наступит. И она наступила! Жестокое и страшное существо которое жило в складках лица матери, проявилось, словно почувствовало наиболее благоприятный момент для своей разрушительной силы.

- Я переживаю, думаю что ты раскаиваешься, а ты мне решила спектакль устроить!?

Неожиданно демон исчез, будто бы надел на себя маску - привычное, с знакомыми острыми и слегка опасными чертами, лицо матери.

Натали знала на какую маску и как нужно реагировать, что бы уменьшить риск опасности, где то нужно заплакать, где-то виновато понурить голову, а где то и вовсе сесть на пол и беззащитно сжаться. Мама последнего очень не любила, и неоднократно после этих сцен она при разговоре с отцом, упоминала неприятное и какое то мутное по звучанию слово психолог. Вот и сейчас страшно неприятный звук щелчков материнских туфель об пол, вызывал жуткое, почти тошнотворное ощущение этого опасного слова.

- Я заберу у тебя твои любимые игрушки, если ты не будешь прибираться в комнате. Приберешься - играешь, не приберешься - будешь наказана!

 

"Теперь я точно в аду!"

 

Ясная до остроты мысль коснулась разума Натали. С каким-то страшным смирением, обреченно согласилась она с тем, что теперь придётся жить в вечном страхе. Матери как всегда удалось вынуть из головы Натали ту мысль которая была наиболее ужасна.

В любой момент в любой день и в любой час она могла лишиться самого дорогого в жизни!

-Папа ждет тебя в машине, что бы через пять минут ты была одета и с портфелем в руках!

Уже подходя к двери мать добавила.

- Кстати юбку свою ищи в коридоре, там где ее и бросила вчера!

В том, что юбка в коридоре спрятана, Натали была полностью уверена и даже знала для чего это было сделано! Она потратит на ее поиски все отпущенное ей время и так и не найдёт юбку, а потом придет мама вся рассерженная достанет юбку из какого-нибудь незаметного угла, она у же проделывала такое несколько раз, и тут мать... Дальше мысли у Натали теряли ясность и путались.

На вялых от тяжёлого предчувствия ногах, осторожно и недоверчиво осматриваясь по сторонам, она прошла в коридор и была поражена открывшемуся для ее взгляда зрелищу: юбка была бережно сложена и лежала на тумбе!

 

"Значит так и задумано."

 

Неведомые темные силы играли по своим правилам и эти правила отличались особой жестокостью. Основной их принцип гласил: издевательства над Натали должны быть настолько утонченными и изощренными, что - первое, окружающие не должны их замечать и если всё-таки заметят, то все издевательства должны быть оправданы какими-либо само-собой разумеющимися причинами, иными словами ловко завуалированы от посторонних глаз, и второе, издевательства должны быть неожиданными и постоянно меняться, что бы Натали ни в коем случае к ним не привыкла! И она не привыкла, она часто забывал о самых простых вещах, например, что одежда должна быть обязательно сложена на стуле или, что надо положить тетрадку в портфель когда сделала уроки, и естественно каждый раз за это была жестоко наказана, а когда она не забывала об этих вещах, непременно всплывали какие-то новые, к которым она разумеется не была готова.

В тот момент когда Натали увидела свою юбку, она вдруг услышала чудесную небесную музыку, словно тихий тонкий голосок чуть заметно пел невыразимо прекрасную песню. Ей стало так приятно, и даже подумалось, что она живет в этом мире не зря. Было чувство, вернее так хотелось, что бы эта песня звучала вечно, но Натали усилием воли оборвала у себя внутри музыку и еще одна тонкая струна словно бы исчезла из ее души как будто что-то умерло, возможно какая-то часть неведомого ни кому, даже ей самой, чувства. Натали рассуждала так, если я что-то убила в себе прекрасное, это значит, что я себе сильно навредила, и быть может злые силы эти ужасные жизневысасывающие черви хоть не надолго оставят меня в покое, ведь я частично выполнила их работу и сделала эта сама, что для человека значительно хуже! Ну ведь хуже когда сама...

Где то на самом краю своего детского сознания эта маленькая девочка, догадывалась, смутно подозревая одну страшную правду, что те струнки в своей душе которые она так неумолимо обрывает, подобны мертворожденным младенцам, они как часть единого духовного тела, уничтожаясь посредством воли неизменно приведут ее в жизненное пространство в котором она может ослепнуть,замерзнуть или случится еще что пострашнее.

 

"Но что мне было делать? Что я могла поделать?"

 

Эта мысль пронеслась в ней стараясь выдавить слезу, которая однако застряла где-то в районе грудной клетки не дойдя даже до горла.

 

"Привычка."

 

Мелькнуло у неё в голове.

 

"Ой, я совсем потеряла счет времени."

 

Натали испуганно посмотрела в конец коридора, прислушалась, не двигаются ли от туда тени или пронзительный, словно миллион иголок, поток воздуха. Схватила юбку смяла ее в комок и бросилась в свою комнату. Но время уже было потеряно, Натали суетливо засунула пару учебников в портфель с недоверием оглядываясь по сторонам вынула из секретного места медведя и положила его в то же отделение, что и учебники только на самое дно, при этом не забыв бережно прикрыть игрушку бумажным пакетом из под бутербродов. Одевшись и спустившись по лестнице,на первый этаж она вдруг приостановилась в неком сомнении или наверное частично смущении от мысли, что все как то не так, все слишком хорошо, а где же месть и привычные издевательства? Натали уже взялась за рукоятку входной двери на улицу и только тогда решила спокойно с достоинством принять все что принесет этот день, возможно все плохое начнется в школе, а до этого можно немножко пожить, свободно и спокойно подышать, а папа не в счет, он ведет машину, в этот момент он не опасен.

Теперь дверь, ступеньки, перила, дверь машины, предательский захлопывается слишком громко как будто бы кашляет, папа поморщился но промолчал.

 

"К добру это или нет, не знаю."

 

Эти моменты были одни из самых любимых, можно было прислонить голову к стеклу и слегка в полудреме отдаться теплому и светлому потоку беззаботности. По ощущением это походило на то, будто бы Натали выкапывает из земли кем то давно забытые сокровища, достает из земли сундучок отряхивает его раскрывает, примеряет на себя всякие драгоценности которые там находятся: колье, серьги, медальоны.

Ее сознание раскрывало параллельное измерение, и самым быстрым способом туда попасть было выпадание из этого мира, иногда даже буквальное. Вот и сейчас, она намеренно не пристегнулась ремнем безопасности, а лишь сделала вид незаметно придерживая ремень на груди. Неожиданно она увидела как блестящая, цвета металики машина резко вырулила из противоположного ряда и грациозно как пантера кинулась в их сторону. Удар...

 

"...мамочки..."

 

Чудовищная сила приподняла непристегнутую Натали в воздух. Она почувствовала как ее тело вылетая с заднего сиденья машины со страшной силой влипает в переднее стекло, ее кости хрустят, мышцы лопаются, стекло оказывает такое сильное сопротивление, что даже самая крепкая(это рассказал ей отец) кость в человеческом организме - череп трещит под неимоверным давлением, Натали внутренним взором увидела как мозг внутри черепа вот-вот выдавится словно паста из тюбика при резком нажатии, но тут стекло сдается и выпускает комок из детских костей мышц и сухожилий наружу.