А Слово никак не получалось. Белый лист перед ней оставался неизменным, простираясь во все стороны обозримого пространства. Он и листом то по сути не был. Даже разреженный воздух здесь не мог стать таковым - молекулы газов, пригодных для дыхания живого существа, нуждались в силе притяжения. Но она не думала сейчас об этом, ведя рукой в пространстве перед собой. Круг. Идеальная форма, чтобы заключить внутри себя суть. Она вела рукой плавно и сосредоточенно, но круг не желал быть замкнутым, он дробился на малые отрезки, эти моменты, смещаясь, повторяли сами себя, пока наконец сила, ведущая линию, не иссякала. Круг оставался незавершённым, раз за разом.

- Не выходит, - рука бессильно опустилась, белый фон перед глазами мельтешил, как скопище мелких белых мушек.

- Пробуй ещё. Закрой глаза. Что видишь?

- Ничего, - произнесла она после того как послушно закрыла глаза и посмотрела сквозь сомкнутые веки.

- Ничего? Или Ничто? Вспомни, с чего всё начинается.

Она попробовала ещё раз. Черноту проткнул яркий луч света и раскрылся перед внутренним взором, словно зонт. Ослепительно белое пятно с ровно размытым краем промелькнуло короткой вспышкой и мягко погасло, оставив на чёрном фоне хаотично разбросанные фотоны. "Свет", - уверенно и твёрдо произнесла она про себя, голос показался странным, будто не своим. На этот раз вспышка света мгновенно рассеяла темноту, и внутренний экран на какое-то время стал тем самым белым листом. Началом. Когда яркость уменьшилась и свет начал редеть - потерял однородность, а взамен её обрёл скученность отдельных частиц, которые правда всё ещё держали общий цвет фона, она вновь произнесла мысленно: "Свет!", и из яркой точки по центру начали медленно расходиться концентрические круги, расплываясь причудливыми узорами. Пересекаясь и накладываясь друг на друга, они образовывали удивительные по красоте фракталы, ни разу при этом не повторяясь. Однако и они постепенно теряли очертания, вливаясь в белизну листа, растворяясь в ней, словно возвращаясь к началу.

 

* * * *

Она шла, привычно засунув нос в поднятый ворот куртки, чтобы согреться собственным дыханием, и рассматривала дорогу под ногами. Погода не баловала. Подтаявшая жижа за ночь замёрзла грязной коркой и противно хрустела от каждого шага. На потемневшей и застывшей буграми земле виднелись крошечные белые крупинки, практически не заметные, если не вглядываться. Небо невнятного цвета нависало пыльным пологом. Казалось, ноябрь шёл за ней по пятам, то и дело опуская то по утрам, то ближе к ночи влажную кисею тумана, разъедавшего лёд на сыром асфальте, только успевший было схватиться, и меняя свежий, морозный, зимний аромат на тяжёлый, прелый, осенний. Она поёжилась, пытаясь стряхнуть навязчивый холод, который так и норовил проскочить за шиворот, несмотря на то, что на улице было не больше ноля. И вдруг почувствовала, как что-то щекотно опустилось на кончик носа, уколов на мгновение ледяным прикосновением, но тут же, исчезнув, разбежалось каскадом невероятно тёплых и нежных ощущений по лицу и вниз, добежав за секунду до самого сердца. Она подняла голову вверх. С густо-белого, словно очень плотный туман, неба сыпалось, летело, падало и кружилось, неслось навстречу ей, тая на щеках, губах и подбородке, застревая крупными каплями на ресницах, превращая чёткую картину мира в оригинальный рисунок пуантилиста, самое обыкновенное на свете чудо. Вдохнув так глубоко, как только казалось возможным, она произнесла чуть слышно и так нежно, словно все согласные в слове были мягкими и глухими: "Снег..." Перед взором плясали блики то ли от талой воды, то ли от слёз внезапно снизошедшего, невероятно тихого счастья.

 

* * * *

 

В начале было Слово. И Слово было...

 

Вот именно, было. Когда-то уже было. И это не его начало. Он продолжал болтаться в пустоте.

Не в космосе даже, а в пустоте - в безвременье, небытии. Разделённый со всем. Со всеми. Даже с самим собой.

Осознание себя как части Вселенной давалось ему с трудом. Пытаясь вспомнить хотя бы последние события, он мог воспроизвести перед внутренним взором только одну всеобъемлющую тьму, остальные чувства, даже мысленные, были ему недоступны. Даже задать напрашивающийся сам собой вопрос: "Кто я теперь?" - он не решался. Он не имел никакого смысла. Частица бытия в пустоте, которая могла бы стать началом нового мира. Или не могла...

 

Он мог бы предположить, что где-то время сейчас идёт, как ему и положено идти. Если бы помнил про время. И что где-то сейчас зима - морозный воздух опьяняюще свеж и сладок на вкус, а земля ждёт снега. Как ждут чуда люди абсолютно любого возраста, особенно в это время. В конце декабря. Если бы он помнил...

 

Но в мире, где всё связано со всем, никто не может потеряться бесследно. И кто-то несомненно помнил о нём, о том, кем он был до того как. И о том, что с ним стало теперь. Поэтому не мог не думать, не просить, не мечтать о том, чтобы его простили и позволили вернуться. Робко так просили, тихо. Но настойчиво. Не переставая. Где-то вероятно все эти желания и просьбы копились до поры до времени, словно в большом мешке Санты. Но вот волшебная ткань треснула, натянутая до предела, и мечты посыпались исполняться так естественно и легко - будто снег из плотного облака.

 

Снег... Первое, что он вспомнил - белое мельтешение перед взором, от которого слегка кружится голова и захватывает дух. Блеск, едва видимый на фоне чёрного неба, лишь когда свет касался тоненькой, крошечной и хрупкой грани. На свету движение белых точек превращалось в танец душ, летящих к своей новой жизни. Жизни... И в один миг темнота сменилась яркой вспышкой. На мгновенье ему показалось, что он сгорит в ней - такой ошеломляющей она ощущалась после пустоты, беспамятства и бесчувствия. Он не был уверен, что вернулось всё, утраченное прежде, но ему было достаточно. Боль, которую он испытал в первые секунды, казалась ему невыносимой. Потом он привык, осознав, что это вероятно и значило - быть живым. Вихрь, превративший в полнейший хаос всё, что составляло его суть, постепенно утихомирился. И теперь, словно после ночной пурги, его чувства и воспоминания лежали аккуратными сверкающими холмами под лучами подслеповатого зимнего солнца, нарядные и торжественные. Снег. Этот образ не отпускал, собирал на себе практически весь фокус его внимания. Снег был особым кодом, позывным, неразрывной связью между... Он вспомнил как она улыбалась, глядя на летящие с неба хлопья. Словно это обыденное погодное явление было пределом мечтаний. Он тоже любил снег, ждал его с нетерпением, радовался его приходу. По крайней мере когда-то. Но для него снег никогда не был чудом. А для неё был. Так он и стал однажды волшебником. Однажды и навсегда. Когда понял, что может стать на какое-то время снегом. Для неё.