в холодное: блякать! (по горячим следам)

Степан обомлел: роженица! Искупления ради засуетились? Аргументов не было. Сергею звонить было поздно. Никита отсутствовал. Жора! Степан привычно выдохнул, задвигал плечами. Блеснуло. Ойкнуло. Рыба-рыба без хвоста, плавников, в чешуе нездорового сияния. Тельняшка липла. Кастрюлька была мелковата и с подогревшим донцем. Ну? Что там. Степан гарцевал на своём любимом коньке. Подобно блаженно-красному леденцу в виде конской головы, он (прелестно) светился изнутри. Голицын недоумевая: что там? Ну? Осташкина приехала! Господи. Ну слава Блоу. Кажется, начинает обретаться. Структура есть, содержание появится? Гордеев снял резиновые сапоги огненно-зеленого цвета и поставил их рядом с печью. Грейтесь, братцы. Давай сюда кастрюль. Жора, можешь домой ехать, тебя там заждались. Порожали и хватит. Чай не последнее. А из целлофана цаплю лепить? Глупости. Дорогая моя столица! Говорит Москва? Девятнадцать пробок и на двадцатой - запор. Каркадуев отсыпал себе раковой шейки и уютно уселся на топчан. Не зря лепрозории строили! Степан (Ильич) в переднике с игривой надписью Jamais напоминал заботливую хозяйку (с усами). Что с еврейским вопросом? А вот, кстати, по родовым. Запретный плод! Леденец дососал себя сам. По графе выходило так, что Многоедов должен был уже находиться в помещении. Налицо дисбаланс. Осташкина брезгливо поморщилась. Акушеры хреновы. Копошился рассвет. Как в миске мотыль. Фитиль нервно мигал или подмигивал. Рука тянулась к мотыге, земля звала. Вполголоса молчало внутричерепное. Рыбьи косточки обносило туманом. Вязко нависали вышки, словно уже цепко метились в отползавших. Блоу так же безмолвствовал. Папье-маше домиков: блеклое, дряхлое. Старческие пятна озерков. Папилломы торговых площадок в творожной жиже гормассива. Плащаница спальных. Церебральный. Чахотка. Ох и колдобины.

Успокоился тщедушный? Залёг на дно и седалищный? Степан протёр пластмассовую посуду, но прогорклое напоминание о жире всё ещё витало. Мне страшно, Георгий. А кому не страшно. Благодарю. Осташкина кое-как - с грехом пополам- натянула платье. Окорок я. Докатилась. Гордеев спрыгнул с печи и непринужденно отрыгнул. Милая моя. Солнышко. Лесное. Ну, стало быть и Многоедова дождались. Вы пока тут приберитесь, а мамочка молока принесёт. Вопрос: что делать папочке. Ищи дураков! Самое время заполонить спальни свежими георгинами, астрами, астролябиями, самоварами и мундштуками. Но, спрашивается, на кой? Капец, ты гадина. Переводили только добро на тебя? Степан чинно отделал 3,5 коленца и был таков. Постепенно стали пропадать вещи. Когда спохватились, уже и подозревать было некого. Распродажей заведовали сверху. Снизу раздавались подавленные: смешки, брань, неразборчиво: гульба, строительство, деление. Купеческие гильдии тараканов заведовали чесноком и мазутом. Первыми исчезли сапоги. Сгноили Гордеева? Бальные шлепанцы, чугунные кегли и рвотные оползни находили свою целевую аудиторию не сразу, но интуитивно угадывая триггерные точки. Жора ещё приезжал два или три раза, потом абонемент истёк и кормушка закрылась.