Глава 6. Дорога на север.

Пилотов вывозили группами по пять человек. Никто не знал, куда и как. Версии множились. Играя в шашки, Койт озвучивал их Михе. Понятно было одно, на территории республики их подразделение концентрировать, обучать и сплачивать не будут. Слишком велик риск, что прилетит баллистика и разнесёт учебку к чертям собачьим. Версия с одним из нейтральных приморских княжеств была также отвергнута Михой. С этими карликами империя миндальничать тоже не будет, если что – разнесёт всё так же, как и в самой Республике. Койт втайне надеялся, что, может, их отправят на Дикие Острова, далеко на юг, может даже и не на кораблях, а на подводных лодках. Но Миха опять посмеялся над такой версией, уж больно всё это долго, хлопотно и затратно. Кроме того, там обитает крайне возбудимый и воинственный народец. Как бы не пришлось вместо обучения погрязнуть в войнушке с племенами. В итоге оставался единственный вариант.

 

Далеко на севере, за Великим Лесом и Скалистым Хребтом лежали так называемые Федеральные Территории. Формально они принадлежали правительству Земли, но фактически были давным-давно распроданы всевозможным частным корпорациям и просто богатеям. Каждый новоявленный феодал ревностно охранял свои территории, нашпиговывая их боевыми дронами и дроидами, подключая к охране границ продвинутые ИИ, кое-кто даже бессовестно минировал границы, злостно нарушая тем самым законодательство и террианское, и федеральное, земное. Согласно тщательно контролируемого землянами договора, над этой территорией была запрещена воздушная и космическая разведка террианских государств. Лучше местечка для секретного полигона найдётся вряд ли.

 

Наконец, в муравейнике осталось только семь пилотов, в том числе Койт, Кейт и Тонга. И было объявлено, что завтра они покинут базу. Из этой семерки парней было только двое. Товарищем Койта по переброске оказался пилот с именем Арон, кареглазый, с чёрным ёжиком мальчишка. Койт пытался сойтись с ним поближе, но Арон вроде бы и не отталкивал его, но и желания сдружиться не проявлял. А вот Койту он был интересен. Из биографии Арона Койт всё таки узнал, что приняли его примерно год назад в местном порту, на корабле, прибывшем с Диких Островов. Койт, конечно, завидовал Арону. Вот у кого, должно быть, были приключения как у героев Жюля Верна! Но Арон отмахивался и ничего не рассказывал. У Койта сложилось впечатление, что Арон несусветно боится остаться в ходе путешествия без доступа к экзоту, в результате чего захиреть и окочуриться.

 

Утром, после завтрака, который, правда, съели не все, пилотов отвели к грузовому лифту и подняли до большого паркинга, где рассадили по трём разным машинам и куда-то повезли, причём было понятно, что машины едут каждая сама по своему маршруту. С собой никто ничего не брал, в машинах им выдали сумки с сухпайком и влажными полотенцами. Койт глядел на Арона, которого едва ли не трясло от напряжения, и думал, как же вот этот экзот номер восемь пойдёт в бой? Наверняка он прикроется наглухо щитами и будет сидеть как устрица в раковине, пока не кончится заряд батарей. Но тут их машина остановилась, и всю компанию снова собрали вместе в большом крытом железнодорожном ангаре около подогнанного поезда. Состав состоял из локомотива, трёх первых пассажирских вагонов, дальше на платформе был сложен металл, потом шёл вагон-холодильника, в длину с полтора обычных вагона, потом опять пассажирский вагон, но классом подешевле, далее вагон фельдъегерской службы, полу-почтовый, полу- пассажирский, потом три грузовых вагона под сыпучий груз, и замыкала всё зелёная цистерна с химией Она, химия эта, была малотоксичной, как понял Койт из маркировки, а цистерна и восвсе пустая, пружины на тележках не сжаты, Койт сразу подметил это обстоятельство, ведь не зря же он три года играл с составами в гуделки.

Сотрудники ГУБРа подвели всю компанию к фельдъегерскому вагону. Капсулы с экзотами погрузили в багажный отсек. Крутившийся рядом малорослый дядька в железнодорожной линялой форме, начальник поезда, как сообразил Койт, всё бухтел, что надо, мол, опечатать, но его никто не слушал, и просто закрыли багаж на карту. Тут подошёл и взвод охраны. Офицер с усиками, четыре заспанных солдата и два дроида, один из которых слегка подёргивался, будто внутри него замыкало. Офицер с усиками долго и довольно бесцеремонно осматривал ребят. Он явно был даже не чем-то, а всем недоволен, но молчал. Койт был уверен, что один на один с охраной их не оставят. И точно. Губровцы посовещались и от себя оставили немолодого уже представителя, щупленького, высокого, холёного, который пытался тихо возмущаться, прижимая пальцы рук к груди, дескать, вы что, меня с ними оставляете? Меня? Но дело было решено. Все поднялись в вагон. Там было два плацкартных купе на четыре двухъярусные койки, еще три двухъярусные койки стояли около окон в проходе. У входа в вагон был туалет и купе на два спальных места, которое занял губровец. Окна были закрыты жалюзями, но по серёдке шторки можно было отодвинуть и глянуть, что там на свободе. Койт глянул. На перроне оставался только взвод охраны и железнодорожник. Усатый офицер наклонился над начальником поезда и что-то ему объяснял с такими жестами, которые Койт видел у приблатнённых типов. Вдруг на стенке в конце коридора включили телевизор. Диктор рассказал про новый бассейн для морской фауны, а потом была рубрика «Наши герои». Корреспондент то и дело поправлял съезжавшую на бок каску, что была ему очевидно велика, и рассказывал о буднях артиллерийской батареи на южном фронте, который, впрочем, по сути дела шёл вдоль границы, и все боевые действия на нём, как понял Койт, ограничивались взаимными обстрелами. Корреспондент всё спрашивал, когда мол, мы пойдём вперёд. Бойцы махали руками и бодро отвечали, что оно, конечно, вот-вот… Тут в кадр попал молоденький сержант с посеченным осколками лицом, безумно смотрящими глазами, и начал мычать в кадр, пытаясь произнести слова, но не смог.

 

- Вот он, наш герой,- корреспондент хотел пожать пареньку руку, но рука сержанта дёргалась, и схватить её журналист смог не сразу, - вчера он с напарником ехал на логистической бэбээмке, и в них попал эфпиви дрон. Друг его погиб, а наш герой сумел довести машину до батареи и только тут потерял сознание. Посмотрите на его решительный взгляд, он пока ещё не может говорить, но по его голосу понятно, как он рвётся в бой…

 

Койт смотрел на экран заворожено, даже слегка приоткрыв рот, поражённый нелепостью всего показываемого. Даже он, сопливый мальчишка, понимал, что бедного, онемевшего сержантика в госпиталь срочно везти надо, а не интервью у него брать. И от той мысли, что и он, Койт, попадёт туда, а скорее всего в место, где бои идут на порядок интенсивнее, у него холодело сердце…

 

Тут в вагон забрался усатенький офицер охраны. Он ещё раз неприятно оглядел стоявшего в коридоре Койта и, почесав усы, зашёл в купе губровца.

 

У лейтенанта Ахонена жизнь была спокойная и, можно не бояться сглазить, счастливая. Во всяком случае, до сегодняшнего утра. В детстве и юности он мечтал о путешествиях, и его мечте суждено было сбыться. В девятнадцать лет он устроился младшим стрелком в СИН, Службу Исполнения Наказаний, и начал перевозить всякого рода шантрапу из Южного Порта через всю страну до северного Скалистого Хребта, Великого Леса и, не часто правда, до Чёрных Холмов. Сперва он ехал в одном вагоне с заключёнными. Но к двадцати двум годам решил-таки купить диплом об окончании юрфака, затем честно оттарабанить два года в академии СИН, и получить-таки вожделенные офицерские погоны. Теперь он смотрел на страну из чистого окна фельдъегерского вагона. Женился. Родил дочь. Развёлся. Снова жениться не стал. Началась война. Он был на хорошем счету. Фронт вроде бы, тьфу-тьфу-тьфу, не светил. И вот сегодня его, как образцового офицера, подняли ни свет, ни заря и приказали прибыть на вокзал в крытый терминал в распоряжение ГУБРа, для сопровождения особо ценного груза. Особо ценным грузом оказались семь контейнеров с неизвестным, но очевидно, военным дерьмом, так как военные прислали ему вооружённых до зубов четырёх штурмов и два штурмовых дроида впридачу. К этим контейнерам прилагалось семь детишек разного пола и возраста. Как они были связаны, он не мог взять в толк, но детишки были непростыми. Он наметанным взглядом оценил их спортивное телосложение, а повадки выдавали уличное прошлое. Вон, мелкий пацан, всегда держал правую ладошку в позиции не до конца сжатого кулачка. Значит, имеет опыт ношения заточки в рукаве. Мотнёт кистью – заточка в кулачёк соскользнёт, он её дальше – между пальцами пропустит, кулак сожмёт что есть силы, и воткнёт своё оружие. Воткнёт-воткнёт, по задумчивой роже видно… А какова вам чёрная девка, самая здоровая из них! Взгляд у неё как у взрослой бабы, да не просто бабы, а сутенёрши портовой. И что вот получается, его, как в бытность стрелком, селят в скотовозник, а этих гавнюков в фельдъегерский вагон…Гавнюки-то, как пить дать, из муравейника, из губровских катакомб. То, что этот объект существует, никто в Южном Порту не сомневался, но версий об его предназначении было множество. Почему-то все были убеждены, что держат там детей. Откуда в народе была такая уверенность никто не знал, но верили все. Сначала думали, что там проводят опыты с неотениками, как и полоумные имперцы. Кое-кто смеялся и говорил, что это просто элитный бордель для богатых столичных извращенцев, приезжавших покутить на юга. А когда началась война, к этим версиям добавилась ещё одна, что там, в муравейнике, держат пойманных на федеральных территориях заложников, чтобы обменять их на необходимое Республике вооружение.

 

В любом случае Ахонен решил посмотреть, кто останется с детьми куратором от ГУБРа, и действовать только сообразно ситуации. Ахонену повезло. Оставили холёного офисного хлыща. Лейтенант сразу посмотрел на его руки. Пальчики длинные, нервные, кожа явно кремом мажется. Такими пальчиками только клубнику брать да щёлочки ласкать. И костяшки на кулаках острые, не сбитые, мордобоем не калечены. Осталось только перетереть с начальником поезда…

 

Конечно, Ахонен мог запросто осесть в наглую в детском вагоне, мест там хватало, и его оттуда хрен кто выгонит, но он задумал большее. Он бесцеремонно зашёл в купе к губровцу и закрыл за собой дверь:

 

- Вот что я вам скажу, ваше ненаглядное благородие… - губровец выпучил глаза, но Ахонен продолжил, как ни в чём не бывало, - и ваша и моя задница под серьёзной угрозой. Ваши коллеги неосмотрительно вместо того, чтобы поместить ваших подопечных и груз, в то место, где этому грузу и этим гаврикам быть и полагается, во вторую часть моего скотовозника, решили везти их в условиях люкс. Вот скажите, мой друг, какую безопасность могут предоставить эти пластиковые стеночки, - Ахонен постучал по вагону, - щторки на окнах. Если эти дети задумают сбежать, они сбегут. А у меня металл, один лючок в полу и один под потолком. Если кто на вас здесь надумает напасть, спереть, скажем груз, то пока я через вагон очухаюсь, боюсь поздно будет. А вы знаете, что в соседнем с вами вагоне будет ехать на север всякая южнопортовая шантрапа. И хрен знает, что ей на ум придёт.

 

- Так что вы предлагаете? – наконец подал голос холёный губровец.

 

- Давай, сделаем так. Нам приказано доставить груз и малолетних гопников в целостности и сохранности, мы и доставим, но в моём вагоне. А здесь, на освободившиеся места у начальника поезда есть на примете вполне тихая компания из молодых монашек и перевозимых ими сироток. Тишайшие создания и хорошо заплатят. А как прибудем на место, я сам тебя отведу на границе в дьюти фри и один бордельчик, где тебе предложат такое, что тебе нигде больше не попробовать…

 

Глазёнки у губровца забегали, видать бурная фантазия забурлила, но он, как понял Ахонен, больше для виду, поломался:

 

- Но я же обязан докладывать, врать чревато…

 

- А ты не ври, красавчик, докладывай правду, что мол, все живы-здоровы, груз цел, а где их там везут, всем по большому счёту по херу…

 

На том и порешили. Ахонен и губровец вышли в коридор, позвали на всякий случай на подмогу ещё и начальника поезда, выстроили на перроне охрану цепью. Ахонен вызвал всех пассажиров в коридор и объявил им о том, что в связи с новой оперативной информацией их переселяют во вторую половину рефрежератора. И это не обсуждается.

 

- Ещё как обсуждается, - возразила Тонга, - вы из нас идиотов не делайте.

 

- Я, милая моя, пока что отвечаю за вас своей головой и так далее по телу, - ответил ей Ахонен, - и волен делать с вами что угодно в пределах моей компетенции. Груз ваш мы уже перенесли в багажник скотовоза. Теперь очередь за вами, спортивные мои… На север едете, наверное, на лыжах кататься? Молчите… Так вот, кто залетит в скотовозник первым, получит эмэндэмс с арахисом, кто последним – резиновой дубинкой по голой жопе. Понятно?

 

Тонга ещё раз посмотрела на троицу. Ну, с Ахоненом понятно. Железнодорожник пожимал плечами, подёргивался, будто ему пи-пи надо, и всем своим видом давал понять, мол, а я чего – я тут не причём… Губровец, поддонок этакий, как только Ахонен заговорил о резиновой палке и голой жопе, размечтался, зарумянился…

 

- Ребята, - Тонга махнула рукой, нам не привыкать, - Ехать-то не неделю, Пошли в рефрежератор, тем более, что груз наш уже там, у них, внутри, всё к нам поближе, хрен с ними.

 

Вагоны-рефрежераторы Койт не любил, так как Коста объяснял, что в них возят всяческое мясо, от подвешенных на крюках под потолок туш, до сложенных абы как в чёрных пластиковых мешках убитых солдат. В пору консервной паранойи, Койт представлял себя в голом замороженном виде, подвешенном на крюке, и перевозимом в таком вагоне.

 

Увидев намечающийся расклад, что до экзотов будет рукой подать, Арон успокоился, даже подсадил Койта, когда тот замешкался на лесенке. Для ребят широкие створки никто не открывал, они зашли в вагон через обычную узенькую дверку на его торцевой части, около сцепки.

 

Внутри вагон оказался устроен как обычный грузопассажирский. Экзоты поместили вертикально в багажном отсеке и закрыли. Арон тут же примостился на лежаке возле входа в багаж. Рядом было ещё пару лежаков, застеленных тощими матрасами и, как ни странно, довольно добротными шерстяными одеялами. Койт попробовал подушку – большая и мягкая, он такие любил. Поскольку Арон выбрал свою лежанку первым, получилось, что мальчишки вынудили девчонок остаться в первых двух отсеках вагона, разделённых и от мальчишек, и между собой пластиковыми перегородками с отодвигающимися вбок дверьми. Койт заметил, что под самым потолком был небольшой люк, значит, если что, можно было пустить свежий воздух. Как выяснилось, туалета не было, но в полу каждой секции был лючок, который, по-видимому, его заменял. «Ну что ж, - подумал Койт, - денёк-другой потерпим…» Теперь стало совершенно понятно, что их повезут на север, на Федеральные Территории.

 

Поезд пару раз перемещался туда-сюда. Но, по-хорошему, с набиранием крейсерской скорости, тронулся, пожалуй, где-то через час. Койт сидел на лежанке, смотрел то под ноги, то на потолок, подошёл к лючку на полу, открыл его, не столько по необходимости, сколько из интереса слегка отлил на мелькающие бетонные шпалы. Сполоснул, как положено ладошки, благо раковина имелась и была рабочей, опять сел на лежанку и принялся разглядывать тощий зад Арона, который уткнулся носом в стенку багажного отсека и то ли спал, то ли и вправду потихоньку начинал трогаться кукушкой без доступа к своему драгоценному экзоту. Похоже было, что жёлтый неяркий свет в вагоне никак не регулировался, и светить он будет всё время, пока они едут. Койту очень хотелось встать и постучаться в девичий отсек, позвать Кейт, но предлога не было, а без подходящего предлога он на такие действия не решался.

 

День тянулся медленно. Арон пару раз вставал. Один раз чтобы пожевать, а во второй раз он принялся недоумённо оглядываться вокруг. Койт усмехнулся и показал лючок на полу. Арон, нисколько его не стесняясь, спустил штаны. Койту стало невмоготу противно, он отвернулся и подумал, почему он всю свою жизнь живёт в мире наполненном сплошной низостью и гадостью. Неужели ему не суждено жить, как, наверное, живёт семья преподобного, со своими правилами поведения, этикетом, слово это он вычитал в книге. Почему же вокруг него вот так: поел - где поел, там и погадил - где погадил, там и поспал. Арон пошёл прочь, похоже, даже не собираясь закрыть за собой лючок. На окрик Койта он обернулся, спокойно поддел ногой крышку, захлопнул её, прошаркал до лежанки и опять улёгся. «Даже руки не помыл, сволочь, - подумал Койт. Дело двигалось к вечеру. Койт порылся в вещмешке, достал плавленый сырок, но почему-то ни с того ни с сего опять представил Арона со спущенными штанами и есть расхотелось. Вдруг створка девчачьего отсека отъехала вбок, на пороге появилась Кейт. Она перескочила направляющие и беззвучно задвинула створку:

 

- К вам можно?

 

Койт обрадовался, закивал и даже постучал ладонью по одеялу на лежанке, будто перед ним был котёнок, которому предлагали запрыгнуть на кровать. Кейт, наверное, подумала так же, и мальчишка смутился, но она в три прыжка уже сидела близко-близко около Койта и кивнула в сторону Арона, мол, а он чего?

 

- Да ну его, - тихо сказал Койт, - совсем распсиховался без доступа к своему экзоту.

 

Тут Кейт приблизилась к Койту и шепнула ему на ушко:

 

-Койт, выручай, у меня синие таблетки кончились…

 

При этом кончик её холодного острого носика скользнул по уху Койта. У мальчишки застучала в висках, и Кейт толкнула его локотком в рёбра, мол, ты чего, и повторила просьбу.

 

-Да-да, сейчас, - Койт засуетился и достал из рукава спрятанную там пластинку, -

На, вот тебе, десять. У меня ещё столько же останется, но я пока их больше пить не буду.. Я ведь, бывает, сильно кричу во сне, но этого – Койт кивнул в сторону Арона, - и напугать не грех…

 

- А я вообще вою, - вздохнула Кейт, - вроде что-то хочу сказать, а вместо этого вою…

 

Они тихо засмеялись.

 

- Давай посмотрим, что там у меня есть, - Койт открыл сумку. Они достали пачку галет, открыли паштет, подцепляли его галетами и отправляли в рот. Запивали эрзац соком из пластиковых пакетиков. И опять посмеивались непонятно чему, просто тому, что им было хорошо вдвоём.

 

Есть такая поговорка, что во всём надо искать хорошее. А ещё есть поговорка, что худа без добра не бывает… Но какое добро, и чего хорошего может быть в войне, которая уже пять лет терзала Республику. Хотя… Вот не было бы войны, чтобы сейчас делали Койт и Кейт, сидя друг возле друга? Понятное дело, достали бы коммуникаторы, уткнулись бы в них и забыли бы друг о дружке. Но идёт война, коммуникаторов у них нет, да и сети нет, куда входить-то? И что же им остаётся? Только сидеть рядом и тихо, по-человечески, добро беседовать друг с другом.

 

Койт рассказал ей о прошлой, трёхнедельной давности жизни, о консервной паранойе, о своём шпионском прошлом, об убежище и его обитателях, о яблоневом саде, и почему он назвал глаза Кейт кислыми, о преподобном, о том, как делали из него херувима… А Кейт рассказала, как прибилась к санитарному поезду, что возил раненых с фронта в тыл, как убило однажды старого их начальника, а новый – совсем молодой доктор, начал к ней приставать, и она сбежала, и, надо же, её тоже подобрали монашки, и тоже вскорости бессовестно сдали губровцам…

 

- Знаешь, что, - Кейт подпрыгнула сидя на коленках на лежанке Койта, - а давай спать вместе! Если ты закричишь – я тебя пну под зад коленкой, а если я завою, ты мне рот заткни, только не пинай, пожалуйста…

 

- Хорошо… - пожал плечами Койт.

 

- Тогда не смотри, отвернись, мне тут кое-что надо…

 

Койт отвернулся к стенке и услышал, как стукнул лючок на полу, потом он услышал тонкую струйку умывальника. Кейт подошла и опять кивнула, мол, твоя очередь, но Койт помотал головой. Они улеглись. Койт на краю, а Кейт прижалась к нему сзади. Одеяло было большое, хватило на двоих. И они неожиданно для себя быстро уснули.

 

И Койту снился сон про то, чего с ним никогда не было. Бегала девочка по луговине на опушке леса. Ловила его молодая женщина в шортах и футболке. А он, Койт, сидел на чьих-то плечах. Сидел высоко, человек так носить не может. И тот, на ком сидел Койт, вдруг побежал вперёд всё быстрее и быстрее. И Койт увидел, что бегут они к обрыву, а что там внизу, не видно, там всё закрывали белые облака. И девочка кричала, и мама её кричала, но гигант не слушал и швырнул Койта в эту облачную пропасть, и Койт вдруг ударился об облака…

 

Мальчишка очнулся около больших ворот рефрижератора на противоположной стенке вагона. Он, сообразив, где находится, хотел было крикнуть Кейт, это, вот,, мол, и называется «пну под зад коленкой?» Но Кейт сидела рядом с ним, поскуливала и тёрла ушибленное плечо. Арон вообще влетел в перегородку и сидел, тряся головой и расставив ноги. Сомнений не было, было экстренное торможение, вагон как бы подпрыгнул, и хорошо ещё, если он не слетел с рельсов. Вариант был только один, в поезд попали. Дронами. Если бы ракетой, то с ними было бы уже покончено. Свет моргнул и погас. Койт сидел спокойно. Кейт была рядом, он слышал, как она дышит. В этой темноте, невидимый Койту Арон начал метаться, громыхнув чем-то в районе раковины.

 

- Да не мечись ты, - крикнул Койт, сейчас аварийку включат.

 

И правда, загорелся совсем тусклый белый светильник под потолком. Кейт встала под лючком, что был под потолком вагона:

 

- Давай Койт, я тебя подсажу, и ты посмотришь, что там…

 

- Ещё чего выдумала! Это давай я тебя подсажу, - Койт присел, и Кейт встала ему на плечи.

 

Лючок открывался сверху, не до конца, уголком.

 

- Ну, что видишь? – спросил Койт.

 

- Люди носятся. Зарево. Слушай… Охереть… Наш, фельдъегерский вагон горит, что около цистерны. В двух местах. Люди горят. Трупы есть. Бля… Трупы детские, нашего возраста. Лейтенат усатый носится. Наши соседи выскочили. Четыре солдата побежали спасать, два дроида остались на страже, а офицер, похоже к нам идёт…

 

Арон тем временем теребил створку в отсек девочек, но она не поддавалась. Тогда он бросился к грузовому отсеку, где стояли экзоты, начал теребить ручку его двери. Она, конечно, тоже была закрыта. Тут створка переборки со скрежетом отворилась, к ним заглянула Тонга, а за ней стоял усатенький офицер.

 

- Всё нормально, все целы? – спросил он.

 

- Мы целы! – Зло крикнул Арон, - Груз надо посмотреть, открой багажник…

 

Офицер и вправду решил посмотреть, как там, в багажном отсеке. Все контейнеры с экзотами были вроде целы и даже не слетели с креплений. Он собрался вновь закрыть дверь, но Арон ломанулся вовнутрь с криком, мол, запри меня с ними. Тут уж Тонга схватила его за плечи и швырнула в угол вагона.

 

- Может, оденемся и людям поможем… - неуверенно спросил Тонгу, Койт.

 

-Чем вы там поможете? – вместо неё ответил офицер. Он, видимо, ничего не знал про экзотов. - Мне приказано, чтобы вас никто не видел. И приказано доставить вас в целостности любой ценой…

 

- Так уже облажались, - усмехнулась Тонга, - что же защиту от дронов на поезд не поставили. Там же, в том вагоне, изначально мы ехать должны были, вы, суки, нас сюда запихали, а туда за деньги пассажиров… Готовь вазелин и жопу, лейтенант. Где наш куратор от ГУБРа?

 

Ахонен нервно засмеялся:

 

- Куратор ваш там, на насыпе отдохнуть прилёг…

 

- Как отдохнуть ? – искренне изумился Койт, но на его реплику никто не обратил внимания, кроме Кейт, которая дёрнула его за рукав и покрутила пальцем у виска прошептав:

 

- Ты чё, дурак, зажмурился он.

 

- Вот что я вам скажу ребятки,- продолжил лейтенант, - не я всё это затеял, а этот ловелас губровский. Он как узнал, что на борт молодые монашки с выводком молчаливых девочек просятся, аж затрясся весь. Говорит мне, мол, давай этих, моих охраняемых, к тебе в скотовозник засунем, а ты, я то есть, приходи, побалуемся, детки заснут, мол, а мы то тут развернёмся. Я, не пошёл, у себя сидел. Так что вы ещё бога должны благодарить, что так обернулось, что не вы там на насыпе догораете…

 

Тут все услышали гул геликоптера. Офицер выскочил наружу. А Тонга, зашипела и на Койта, и на Арона. На Койта, чтобы он не болтал лишнего. А на Арона, чтобы он прекратил истерики. Всю Республику с юга на север можно проехать за тридцать часов. И минимум к обеду завтрашнего дня они будут на границе, там и активируют экзотов. Раз уж один раз напали, а там и вправду, и детские трупы, и всё горит, то пока разберутся, что промах, они уже до цели доедут. За это время ничего с ним не случится. Тепловоз цел. Они на рельсах. Отцепят горевший вагон, насыпники и цистерну, и они покатят дальше. Даже ещё быстрее. На этих словах зажёгся свет.

 

- Давай, - Тонга протянула руку Кейт, - хватит тут ошиваться, пошли с о мной.

 

- Никуда я с тобой не пойду,- Кейт встала в стойку, уткнув руки в боки, - ты мне не командир и не мамочка. Где хочу, там и останусь…

 

В другое время, может быть, Тонга и устроила бы скандал, но тут она только зло дёрнула створку двери, поставила её на место, проверила, насколько она легко ходит туда-сюда, махнула рукой и вышла вон.

 

Вскоре несчастный вагон и всё , что за ним отцепили, поезд опять начал набирать скорость. Похолодало. Южными землями уже совсем не пахло. Койт и Кейт сидели рядом молча. Арон затих, опять лежал носом к перегородке.

 

- Вот понять я не могу, - тихо заговорил Койт, - как вот можно пять лет воевать… Ну ладно, сцепились, кровь пролили. Каждый хочет свой кусок урвать. Империя злится, что все богатства у Республики, а Республика своё не отдаёт. Ну сцепились. Но люди же гибнут. Вот чего они по нам ударили, видят же пассажирский состав…

 

- Да не такой уж получается пассажирский, - Кейт усмехнулась, - мы ведь особые пассажиры…И, похоже, кто-то сдал нас с потрохами. Аккуратно ударили. Точно куда надо. Да… Видать, Койт, кто-то за тебя молитву читает, а заодно и нас спас.

 

- А, может, это за тебя читают?

 

- Нет, Койт за меня читать некому..

 

И Койт живо представил себе, как в сумраке горят лампадки и свечи, как стоят на коленях Эмма, а может даже и девчонки её, а может и Аркадий рядом, крестятся и просят боженьку пожалеть и защитить его Койта… Нет. Койт даже головой помотал, не может такого быть.

 

- И вот так пять лет. – опять завёл мальчик свою шарманку, - Перемалывают, перемалывают друг дружку. Я бы через неделю устал бы, а тут…

 

- Знаешь Койт, - Кейт подсела к нему поближе и взяла за руку, - у нас поезд был для рядового и сержантского состава. Санитарных дроидов и всяких там реанимационных кроватей не было. Всё по-старинке. И санитарами у нас работали два парня и девка одна, Лиза её звали. Санитары наши были немного того, с придурью, с простиной, как говорил старый начальник поезда, но работящие. А у Лизки был один закидон. Если кто до госпиталя не доедет, значит, помрёт в вагоне, она его в мешочек-то запакует, но не до конца. Прежде чем молнией лицо закрыть, она сядет, гладит покойничка по лбу, - тут Кейт хотела на Койте показать, как Лизка гладила, но мальчишка со страхом оттолкнул её руку…

 

- Так вот, - продолжила Кейт, как ни в чём не бывало, - гладит она покойничка и песню свою поёт. Одну и ту же. Я раз сто её слышала. И весь вагон знает, раз Лизка песню затянула, значит, опять помер кто-то. Старый начальник поезда ругал её за это, нечего, мол, людей в тоску и безнадёгу вгонять, но Лизка каждый раз опять за своё. И я видела, как слушали солдаты её песню, и желваками на лице двигали. И казалось мне, что вот были бы у них руки-ноги на месте, были бы у них силы, то, после Лизкиной песни, схватили бы они опять свои автоматы, и пошли бы в атаку, последнюю свою атаку, но пошли бы…

 

- Но, должен же человек мечтать о хорошем, надеяться на хорошее, - горячо заговорил Койт, - я, например, надеялся, что мать моя жива. Даже эти ваши санитары, наверное, на что-то надеялись…

 

- Да на что им надеяться, - Кейт вздохнула, - разве что завтра дерьма выгребать поменьше…

 

- Ну, каждый о своём… А песня у неё грустная была?

 

- А я вот её сейчас спою…

 

- Да иди ты на фиг! Живые мы с тобой ещё пока вроде бы…

 

-Живые… Но и до фронта пока еще не доехали вроде бы… И не для тебя я её спеть хочу, а для тех, кто остывает там, на насыпе, лежит себе и ждёт свой чёрный шуршащий мешочек…

 

- Блин, Кейт. Мы, наверное, так и не поспали толком. Только глаза закрыли, как долбануло. Завидую я Арону. Ему кроме себя на всех насрать. Тонга его успокоила – смотри как дрыхнет, посапывает, как младенец. А мне до утра глаз не сомкнуть.

 

- Сомкнёшь… - Кейт раскрыла ладошку. В ней лежала синяя таблетка.

 

- Э, нет, - Койт замотал головой, - я обещал, что таблетку есть не буду, поберегу.

 

- А ты и не будешь таблетку есть, - Кейт взяла и разломила её напополам, - половину тебе, половину мне. Одна таблетка на ночь, а у нас полночи осталось. А ну, открой ротик.

 

И Койт, как маленький, открыл ротик, и полтаблетки проглотил, и лёг по указанию Кейт на бочок к стенке лицом, а Кейт устроилась позади него, накрыв их одеялом. И Койт подумал, не зло, а скорее с удивлением, почему это он позволяет этой девчонке командовать собой, и почему его это вроде как не злит. А Кейт тихо запела, и горячий воздух её дыхания шевелил ёжик волосков на затылке Койта, и как же ему это было приятно…

 

- Пташенька степная,

Чистый голосок.

В небо улетает,

Что брусничный сок…

Как же получается,

Не уберегли…

На заре качаются

Травы-ковыли…

 

Папка в ополчении.

Весточек нет год.

Мамка, без лечения

Померла, и вот…

Вот пришла девчоночка

К кухне полевой,

Золотая чёлочка

С лёгкой сединой.

 

Человеку дадены

Совесть и душа.

Он всё видел, гадина,

Целил не спеша.

По полю девчоночка

С песенкой бежит,

А за ней вдогоночку

Смертушка летит.

 

Догнала, подкинула…

Личиком вперёд…

Заряжайте миною

Лучший миномёт.

Звали её Сашенька,

Кровь стучит в висок.

За степную пташеньку,

Чистый голосок…

 

Кейт приподнялась на локте, бросила мимолётный взгляд на Арона, и чмокнула заснувшего Койта в чумазую щёку:

 

- Койта, ты, Койта, глупенький какой-то… Никто там, на Чёрных Холмах, ни о чём не думает и ни на что не надеется. Люди просто работают. А работа там одна – месть. Вот и мстят они и за всех, и каждый сам за своё, за личное…

 

Кейт закинула в рот другие полтаблетки и закрыла глаза.

 

У синих таблеток был один побочный эффект, во всяком случае, у Койта - точно. Он в ужасе вскочил как ошпаренный утром. Было холодно, очень холодно, а Кейт, засранка, натянула на себя всё одеяло и свернулась калачиком в его ногах. Койт откинул лючок на полу, но что от этого толку, разве только спустить штаны да лечь на живот… Но он представил, а вдруг камушек или ещё чего-нибудь. .. На мелькающих шпалах местами намёрз лёд. Да и ложиться на пол около этого отверстия… Спасение было только в раковине. Койт привстал на носочки… О-о-о-о… Его отпустило. Но чувство блаженства тут же сменилось обжигающей волной стыда. Он услышал, вернее даже почувствовал, что, за спиной, проснувшаяся Кейт соскользнула с кровати. «Ну почему же он такой вот невезучий, почему он постоянно выглядит полным идиотом!» - думал Койт, но прервать процесс был просто не в силах.

 

- Я к девчонкам, - тихо прозвучало сзади, - расслабься, я за твоей спиной ничего не вижу…

 

И тишина. «Как же она умеет вот так исчезать,- подумал Койт, - как мышка..» Похоже было, что теперь в их дурной компании был уже не один мышонок, а два. Точнее – мышонок и мышка…

 

Так уж получилось, что все, встреченные Койтом на своём пути за последнее время люди, кто вольно, кто невольно, обязательно кидали камушек или даже булыжничек туда, где билось его сердце. И уже там, за рёбрами, и места больше не было, и сердцу стучаться было тесно, а люди всё продолжали и продолжали наполнять корзину души мальчишки тяжёлыми предметами. Но потом появился Миха, и на пару камушков поубавилось. А Кейт,.. Она, пожалуй, за эти неполные сутки вместилище это ополовинила. Жить и дышать Койту стало гораздо легче…

 

Тут проснулся Арон. Он синих таблеток не пил. У него всё было гораздо легче…

 

В скотовознике все пассажиры сидели зарывшись в одеяла. Койт в том числе. Он высыпал на кровать остатки провизии из вещмешка. Высыпать, впрочем, было почти что нечего, треть пачки печенья и последний пакетик сока. Только- только Койт всё это доел и допил, поезд остановился. Койт прислушался. Лязгали сцепки. Минуты две, и вагон, к его удивлению двинулся в обратную сторону.

 

Краем глаза Койт поглядывал на Арона. Ему явно поплохело. Попутчика Койта трясло, он лежал, прижав ноги к животу. Койт подумал, что если всем пилотам невмоготу, то и ему придётся пить пару синих таблеток, как советовал доктор, из блистера, что у него спрятан в рукаве,. Вгонять себя в болезненное состояние Койту очень не хотелось. Но ехали недолго. Буквально полчаса. Большие двери рефрижератора отворились, в вагон заскочили люди в белом камуфляже, сильные здоровые молодые парни. Они первым делом бросили Койту и Арону тёплые комбинезоны, такие же понесли и девчонкам. Пока ребята одевались, Койт быстро, а Арон с трудом, был вскрыт багажный отсек. Капсулы с экзотами ловко перетащили на тележки. Койт поглядел на Арона, ему стало его жаль, но от помощи Арон отказался. За открытыми створками Койт видел унылую бетонную платформу и примыкавший к ней лес, круто уходивший вверх в гору. Послышался знакомый голос. Койт подошёл к створкам и глянул налево. Так и есть. Перед полковником Сай навытяжку стояли и усатый офицер и четыре штурмовика гренадёра, и полковник хвалила и лейтенанта и солдат за проявленную смекалку и оперативное чутьё, и что все будут представлены к поощрениям, а может быть даже к правительственным наградам.

 

- Учись, пацан, - раздалось за спиной Койта. Рядом стоял и трясся Арон, - вот, умеет человек жить, вроде и облажался, а в итоге гляди - героем прослыл… Ну чё стоишь, прыгай давай.

 

Койт спрыгнул на платформу. Дул сильный порывистый ветер, бросая в лицо неприятную острую ледяную крошку. Арона спустили два солдата в белом камуфляже и буквально потащили к грузовикам, что были подогнаны вплотную задними бортами к платформе. Контейнеры с экзотами уже, видимо, были погружены . Девчонки тоже залезали в грузовики. Полковник Сай увидела Койта, и замахала ему рукой, крикнув:

 

- Не тормози, времени нет, минут пятнадцать у нас в резерве…

 

Койт побежал к грузовикам, думая на ходу, что, мол, за суетливая бабка. Вечно у неё всё быстро, да побыстрее. За спиной тронулся состав, увозящий их конвой. Койт запрыгнул в борт машины и опешил. Машина была заполнена явно маникенами, в такой же одежде, как они и спецназовцы, были и три контейнера, в каких везли экзотов, у стенки кабины стоял мелкий андроид, а по середине пола кузова был большой люк, откуда торчал по грудь спецназовец, нетерпеливо подзывая к себе Койта:

 

- Бля, пацан, не тормози, сигай сюда быстрее!

 

Койта буквально втащили в люк и пинком отправили под платформу, где было полным полно народу. Последней в люк прыгнула полковник Сай. Солдат бережно её поймал и отнёс под платформу. Оставшиеся в грузовиках дроиды застегнули тент и подняли задний борт, и машины двинулись вперёд. И всем было дано указание поглубже уйти под платформу. Тут Койт увидел, как машины строятся в колонну. Впереди бронетранспортёр, два грузовика и замыкала зенитка с четырёхпулемётными турелями. «Вот блин, - подумал Койт, - какая фигня твориться-то, даже интересно стало». Под платформой с трудом, но всё же смогли спрятать десяток бесшумных электроквадроциклов, на которых в качестве водителей лежали солдаты в камуфляже, а они именно лежали, потому как рост не позволял им сидеть, к квадроциклам были привязаны сани, семь с контейнерами, а на остальных, как понял Койт, повезут их самих.

Военные явно чего-то ожидали. Пока была минутка, полковник Сай распорядилась накормить ребят гороховым супом с гренками в пол-литровых банках-самогрейках с маленькими ложечками, прикреплёнными сбоку. Консервы были опустошены моментально, но до конца чувство голода ещё не ушло. Моторов грузовиков уже почти что не было слышно, когда неистово затрещала зенитка, высоко в небе ярко вспыхнул взрыв, раскат от которого добежал до платформы секунды через две. Потом взрыв был уже на земле, огромный, не иначе как от баллистической ракеты. Ещё раз грохнуло в небе, и Койт услышал приближающийся звук вроде долгого фыр-р-р. Что-то явно крупное ощутимо пролетело прямо над ними, над самой платформой и ушло низко над идущей меж деревьев дорогой в гору, издав уже звук типа зу-у-у, и все увидели раскалённое сопло движка. Это была крылатая ракета, полёт которой Койт не спутал бы ни с одним боеприпасом. И тут уж громыхнуло, так громыхнуло. На секунду Койт подумал, что плиты платформы поднимутся в воздух и похоронят их тут заживо. Сверху посыпались ошмётки, пепел и сажа, куски веток и земля. Потянуло гарью. В наступившей тишине громко заговорила полковник Сай:

 

- С очередным днём рождения, ребята. Сейчас там дроны покружат, а мы через полчасика двинемся на губровскую горнолыжную базу. Минут сорок езды. Там засядите в ваши экзоты, оклемаетесь, сколько вам надо, а потом уже поговорим о том, что делать дальше.

 

Когда двинулись в путь, девчонок посадили на двое саней, а на третью положили Арона, рядом сел Койт и полковник Сай.

 

- Здравствуйте, леди Сай. – Койт не мог не поприветствовать начальство.

 

Леди Сай, уже в который раз постучала Койта пальцем по лбу:

 

- Вот они твои якобы безобидные гляделки с составами. Может быть, такие же мальчишки, какими вы были раньше, засняли похожие как близнецы сборные поезда, что примерно через одинаковые промежутки времени идут от Южного Порта до самого севера. Имперцы засуетились, заинтересовались, а у наших болванов не хватило ума хотя бы вагоны в составе по другому переставить. И, конечно, крот у нас завёлся, Койт, предатель, значит. Подключили имперцы агентуру и начали охоту за вашим четвёртым поездом. Так что живы вы чудом…

 

Койт не понимал, зачем она ему всё это рассказывает. В принципе, он сам обо всём уже догадался, да и все остальные не глупее. Наверное, у самой леди Сай с души тоже свалился такой камень, что ей надо было хоть с кем-то поговорить, а Койта она уже знала, может даже доверяла ему, видела в нём этакую родную душу, ведомая старческим материнским инстинктом.

 

Наконец показались ворота базы. Десяток домиков. Три строения ангарного типа. Два были явно спортзалами, а около третьего парила труба котельной, наверняка там был небольшой бассейн. Сани разделились, девчонок повезли к спортзалу повыше, полетать значит, как подумалось Койту. Мальчишек высадили у другого, гораздо поменьше. Арону совсем нездоровилось, он, наконец, позволил Койту довести его до раздевалки. В раздевалке было жарко, одуряющее и прияно жарко. Экзоты уже стояли и ждали пилотов. Койт глянул на Арона, тот явно приободрился из последних сил, и сказал Койту, мол всё нормально, иди в зал первым, я оденусь и следом. Койт опасался, что внутри экзот окажется ледяным, но его приняло пусть и склизкое, но тёплое нутро. Он оглянулся на Арона, который, как и положено, ме-е-е-ед-ле-е-е-но стягивал с себя портки. Койт зашёл в зал. Пара маленьких ворот, волейбольная сетка, тусклый свет. Ему-то залезать в экзота было и вовсе не обязательно, но что поделать, он будет ждать, пока Арон не восстановиться, если надо, хоть до самого завтрашнего утра… И тут он отчётливо услышал булькающие звуки. Сомнений не было – автоматные очереди. Койт, не рассчитав, вышиб двери спортзала – в раздевалке не было ни Арона, ни его экзота, а снаружи опять-таки явно стреляли. Койт заметил, что его одежонка, которую он сложил в черепашкоподобный рюкзачок экзота, валяется на полу. Он вытряс всё. Блистера с синими таблетками не было.

 

Арон убедил себя, что он ни в чём не виноват, что он таким уродился. И если ему что-то хотелось, особенно иметь какую-нибудь вещицу, то он не знал ни сна ни покоя, пока её не получит. Как только его ручки научились хватать, а глазки находить, что можно схватить, Арон хватал и прятал у себя. Даже если в этом предмете для него не было никакого смысла. И не надо думать, что это были просто плохо лежащие вещи. Даже те предметы, которые лежали по делу и хорошо, тоже, бывало, похищались и прятались. На корабле особо воровать было нечего, да и все знали, где искать. Надо отметить, что Арон никогда ничего не ломал, ни откручивал, ни выковыривал. Вещь должна была просто лежать. Иногда клептомания Арона была даже полезной, потерял что-нибудь - иди к реакторному отсеку, в каморку Арона – как пить дать найдёшь. Жил Арон именно что в каморке, был он не общителен и нелюдим, за исключением тех случаев, когда ему что-то было от человека надо. В каморке было всегда жарко, градусов под тридцать, но Арону нравилось, он любил тепло и редко когда потел.

 

Когда их корабль пропахал брюхом заросли Великого Леса, когда Арон попал в настоящее людское общество, то ему понадобилось не больше недели, чтобы сориентироваться в ситуации и почувствовать себя не то, что в раю, но в многообещающем чистилище. Арон быстро сообразил, чем просто тырить вещички для мелкой продажи, лучше выполнять кражи на заказ, получая гонорары. В первый раз его на кражу по заказу навели рудокопы, просто по приколу, чтобы посмеяться над наглым мальчишкой, которого, конечно, поймают, и если не сдадут хлыстам, то уж точно выпорют как сидорову козу. Каково же было изумление заказчиков, когда ещё до исхода дня, они держали в руках то, что им по большому счёту было-то и не очень нужно, но раз уж попало в руки, применение найдётся. Так и пошло-поехало. Поначалу и хлысты Республики и жандармы Империи думали, что никакого Арона-крысёныша не существует, что орудуют несколько банд, ну не может же, по описаниям, паренёк двенадцати лет работать вором на заказах, иногда даже сколачивая группу, с которой шёл на дело.

 

Когда началась война, криминал поприжали. Да и сам Арон у авторитетов воровского мира вызывал далеко неоднозначные чувства. Конечно, мальчик был гениален в плане дела, но совершенно беспринципен и ради денег был готов на всё, в том числе и наплевать на негласные законы. Дело поворачивалось так, что Арон всё больше рисковал получить пулю или пику в спину, тем более, что за человека считать его уже перестали, поскольку он не рос, и это замечали люди, знавшие его давно. А значит, с точки зрения террианцев, он был беглым имперским неотеником, а имперские неотеники все, рано или поздно, либо сходили с ума, либо становились агентами имперской разведки. К такому же выводу пришли и криминалисты как Республики, так и Империи, ведь как не хранись, а потожировые всё одно где-нибудь да останутся, а геном у Арона был нигде не зарегистрирован, и явно имел соответствующие отклонения. Арон всё понимал и вынужден был бежать. Сперва он ошивался в Прибрежных Княжествах, но и там было стрёмно. В итоге он очутился на Диких Островах. Деньжата у него были, на островах было также жарко, как в каморке около реактора, казалось бы, живи свою долгую жизнь неотеника и кайфуй. Но Арон так не мог, и буквально за полгода перессорил десяток племён, спровоцировал одну местную войну, и в итоге оказался в Южном Порту, где сдался местных хлыстам. Послушав историю паренька, хлысты вызвали детского психиатра. Но вместо больнички Арон оказался в муравейние, среди товарищей по экипажу, опустившись до уровня бытового клептомана. На что он, собственно говоря, и рассчитывал.

 

Когда в их команде появился Койт, Арон непременно его обшмонал от и до и нашёл синие таблетки. Надо сказать, что в тот момент Арон пребывал в перманентом паническом состоянии. Он прекрасно понимал, что стал заложником экзота, и что выбраться из сложившейся ситуации нет перспектив никаких. Он понимал, что их поят и кормят, видя в них супероружие, а погибать за Республику в его планы не входило. И вот, когда вроде бы всё плохо-плохо, появились эти синие таблетки.

 

Среди пилотов экзотов ходил слухи про то, что есть препарат, который замедляет процесс угасания отлучённого от своего второго я страдальца. Откуда они появились, никто не знает, но то, что эти таблетки должны быть именно синие, говорили все. Арон смекнул, что Койт мечтает о Диких Островах и периодически напоминал мальчику, что он там жил, возбуждая его интерес, но, соблюдая интригу, ничего о них не рассказывал. И Койт частенько крутился возле него. Когда пилотов начали увозить, Арон лихорадочно соображал, как бы сделать так, чтобы оказаться с Койтом в одной группе, но всё вышло само собой, здорово облегчив ему задачу. Оставалось только ждать подходящего случая, когда Койт разлучится с таблетками и он, Арон, будет в боевом экзоте. И на губровской спортбазе настал именно такой момент. Койт сунул вещи в рюкзачок, и таблетки были там, где же ещё, и Арон был в экзоте. Всё сложилось, и Арон начал действовать.

 

Таблетки перекачивали в его черепашку. Арон выскочил на улицу – никого. Спецназ и полковник Сай не иначе в том двухэтажном административном здании. Дверь он вынес ногой. У стоящих в рекреации двух спецназовцев головы были явно лишними. Всё произошло настолько молниеносно, что смерти своей они не осознали, а фонтаны крови не успели даже капельку кинуть на экзота Арона. Чёрт побери, оружия у них не было. Арон принялся дальше громить первый этаж. Ему повезло. В одной комнате спал ещё один солдат. Рядом лежал автомат и три рожка в разгрузке. Солдат, видимо, секунду назад открыл глаза и потянулся за оружием. Но это для него секунда. Арон мгновенно схватил автомат и, хоть и стрелял очередью, чётко отсчитал четыре пули. Остальные люди были, понятное дело на втором этаже. Арон выскочил назад в холл, активировал позитронный щит и стал ждать. На балконе появились три танцующих медленный твист полуодетых вооружённых дробовиками мужичка. Они недоумённо и с ужасом смотрели вниз, на пол, где луже крови лежали с оторванными головами два их коллеги, но никого постороннего около них не было. Арон скинул щит и одной длинной очередью уложил всех.

 

В это время леди Сай дремала в горячей ванне. Её разморило, и она так и лежала ещё секунды три-четыре, уже слыша грохот автомата на первом этаже. Если бы она была помоложе, в те года, когда ударом изящной ножки могла с места сломать даже здоровому мужику переносицу… Но время взяло своё. Полковник вроде как вскочила в ванной, но нога поехала, она снова шлёпнулась в купель, залив половиной воды из неё весь пол вокруг. Пока опёрлась на край, пока поднялась, пока перекинула ногу и, опять поскользнувшись, удержала таки равновесие, пока дотянулась до тумбочки и схватила, нет, не пистолет, а коммуникатор, дверь ванной вылетела вон, сбив её на пол. Коммуникатор выскользнул из мокрой ладони и, крутясь, залетел под тумбочку. Последнее, что она увидела в своей жизни, это была морда экзота с номером восемь.

 

Когда с губровцами было покончено, Арон кинулся в ангар с квадроциклами. Наперерез ему пошли активированные кем-то два дроида, накрыв экзота плотным огнём. Значит, не всех он уложил губровцев, но времени уже не было. Арону пришлось бежать неудобно, заложив руки за спину и открыв сразу два щита, иначе пули достали бы его тело. Вот и ангар. В санях лежало то, что ему было нужно – пара валенок и термокомбинезон. Он вскочил на квадроцикл, вспомнил, как водитель его заводил и, пробив полузакрытую дверь на противоположной стороне ангара, помчался лесом вверх по склону. Арон в силу своей нечеловеческой реакции мог ехать очень и очень быстро, тенью мелькая средь толстых стволов. За несколько минут он миновал километров десять вверх и выскочил на опушку леса. Гора впереди шла круто в небо, и так километра на два, была густо засыпана снегом. Кое-где карнизы заносов угрожающе висели, ощерившись сосульками. Весна всё-таки, в некоторые деньки припекало.

 

Арон вылез из экзота. Ветер слегка приутих, крупы не было, но он стоял голышом посреди снежной пустыни, сперва энергично тёр себя полотенцами, затем схватил с сидения какую-то мохнатую подстилку, растёрся ею, и, уже трясясь всем телом, залез в термобельё, а затем и в комбинезон, и валенки и поехал прочь, наискосок, снова в лес.

 

Арон был прожженным мерзавцем. Да и жил он на этом белом свете, отнюдь не внешние двенадцать лет. Он понимал, что ГУБР страховался от их побега многократно, и экзот обязательно заминирован. А именно – позитронная батарея. И взрыв будет огого какой. Арон понимал, что даже тот десяток минут, пока он мчался на квадроцикле, экзот мог рвануть, но это было крайне маловероятно. Пока разберутся в ситуации, пройдёт время. А, может быть, вовсе не разберутся в ситуации, может там, на спортбазе и некому будет разбираться. Может там остались лишь соплежуй Койт, да девки. Девки, пожалуй, могут броситься вдогонку, могут отыскать его по следу и убить, но, скорее всего, не броситься, на фиг им это надо. Лезть вверх по склону, где до границы несколько километров, было тоже смерти подобно. Границу защищали дроиды и дроны. Сколько таких бегунков так и остались лежать на заснеженных склонах, срезанных безжалостной очередью или коварным сбросом… Все эти мысли крутились в голове Арона, когда он уже несусветно медленней ехал вниз. Он планировал добраться сперва до платформы, затем по шпалам до Приграничного Города. А там уж он обзаведётся паспортом, под видом чьего-то сыночка попадёт на федеральные земли, сдастся землянам, таблетки помогут продержаться дней десять, может и больше, а там им заинтересуются, обязательно заинтересуются земные спецслужбы, земная медицина его спасёт…

 

На всякую хитрую жопу… Ну, вы знаете продолжение. А более интеллигентный человек сказал бы, что и на старуху бывает проруха, а поп бы покрестился и вымолвил, мол, человек полагает, а Господь располагает… Арону не повезло. Позитронный блок сдетонировал гораздо раньше, чем он ожидал, и гораздо мощнее. Физик оценил бы мощность взрыва в пять сотых от килотонны, в пятьдесят тон тротила, то есть. После взрыва позитронного блока радиации не остаётся, а в момент взрыва волна гамма излучения убивает всё живое в радиусе километра, а в радиусе десять километров уже мене опасна, ослабевает в кубе, в тысячу раз то есть. От той дозы, что получил Арон, будучи едва ли в двух километрах от взрыва, выжить будет проблематично. Но это ещё не всё. Арон никогда не был в горах, никогда не интересовался горами, иначе он бы сообразил, что взрыв позитронной батареи сорвёт в безжалостную тающую на ходу лавину весь снег, лежащий по эту сторону склона…

 

Звери на терре три были шестилапыми. Может потому, что планетка была поболее Земли, поувесистей, и на шести лапах тяготение переносится уверенней. А может потому, что шестью лапами местным медведям кромсать жертву было быстрее. Об этом не думал голодный террианский шатун, нашедший в языке разбудившей его лавины ещё теплое мясо, по вкусу напомнившее ему местных скальных крыс, в изобилии бегавших по склону тёплым летом. ..

 

Койт выскочил на центральную площадку спортбазы. Ветер поутих, крупа перестала падать с неба, на свежем покрове хорошо были видны следы экзота Арона, ведущие к административному корпусу. Через мгновение Койт стоял на пороге. Зрелище было не из приятных. У него заурчало внутри, Койт ощутил наличие кишечника. Если бы Койт был бы не в экзоте, то ни за что бы не наступил в лужу крови. А так ему было всё равно. На первом этаже и ведущей на верх лестнице Койт насчитал пять трупов. На втором этаже из одной открытой двери заметно парило. Койт направил экзот туда, и обмер на пороге. В довольно просторной ванной комнате, на полу, в розоватой от крови воде, распростёрлась обнажённая и явно мёртвая леди Сай. Вот тут уж гороховый суп дал о себе знать в полную силу. Койт метнулся в соседнюю комнату, где был туалет. Ребята не соврали. Экзот и вправду ничего в себе не держал. Но насчёт того, подтираться или нет, никаких указаний Койт не помнил. Да и всё равно ему было. Он снова вышел в коридор, а на другом его конце, только что поднявшись по лестнице, два спецназовца явно готовились открыть огонь по Койту, вскидывая автоматы. Эти ребята, конечно, считали себя профи с молниеносной реакцией, но пока они нажимали спусковые крючки, Койт не только активировал щиты и свёл их вместе, как его учили, чтобы пули от выстрелов в упор не пробили защиту, но даже успел подумать, мол, видно, придётся их прикончить, и тотчас он отвергнул эту мысль, ведь «это же наши». И даже успел удивиться, с каких это пор губровцы стали для него «нашими». Очереди пробили даже два щита, пяток пуль больно стукнули по экзоту. Койт не стал медлить, поднырнул под поток пуль и просто скинул обоих стрелков с лестницы на первый этаж. Парни даже не успели понять, как они грохнулись со второго этажа, но они были ребята крепкие, ушиблись, но вроде ничего не вывихнули и не сломали, и очухались во мгновение ока. Койт скинул забрало и хотел прокричать обычным человеческим голосом, чтобы не стреляли, что это не он убивал. Но крика не получилось, а так хриплое сипение, но спецназовцы, очевидно, и услышали, и поняли, и вроде бы ему поверили. А Койт опустился на колени и локти, выбора не было, от экзота придётся освободиться. То есть, сейчас он совершенно беззащитен, но солдаты не бросились его добивать, а изумлённо наблюдали процесс вылупления насекомого из кокона. Койт, как только освободилась голова, ещё раз сказал им более уверено, что бойню устроил Арон, другой экзот. Едва он освободился полностью, один из спецназавцев, сообразив, сорвал висевшую за спиной штору и набросил на трясущегося Койта.

 

- Вода,- сказал Койт, - мне надо всё с себя смыть…

 

И опять сообразительный спецназовец схватил Койта как вязанку с дровами на плечо, головой назад, и, несмотря на ушибленное тело, поскакал вверх по лестнице, к ванной с мёртвым полковником. Добежав до ванной, он тоже остановился как вкопанный, глядя на мёртвое тело начальницы. Койт пару раз стукнул его кулачком по спине, мол, отпусти. Его отпустили. Он накрыл шторой пол и тело полковника, перебежал и заскочил в ванную. Вода была живительной и горячей, и смывала с него липкую жёлтую слизь.

 

- Пожалуйста, - попросил Койт, - там в маленьком спортзале, в раздевалке моя одежда в рюкзачке, как черепашка… Пожалуйста, принесите рюкзак, я забыл его…

 

Сообразительный спецназовец кивнул и побежал вниз. А второй продолжал стоять в дверном проёме и смотреть, как Койт пытается смыть слизь со спины.

 

Когда Койт получил одежду и сбежал на первый этаж, там уже стояли девчонки, в обычном человеческом обличии. Правда, Кейт с ними не было. Значит, догонять Арона было некому. Тонга беседовала с незнакомым Койту пожилым, спортивного вида дядькой в меховой одежде поверх трико.

 

- Я ещё раз вам объясняю, Казимирыч, - спокойно говорила Тонга, зачем-то мыском ботика перекатывая оторванную голову спецназовца, - мы не сможем никого догнать, мы не можем снова войти в экзота ранее, чем через час, ну там плюс-минус пять минут, скорее даже плюс пять минут. И этот безумец, пустившись в бега, долго не протянет, не понимаю, на что он рассчитывает, и чего он взбесился…

 

- После ихнего горохового супа он взбесился, - подала голос другая стрекоза, чьё имя Койт не помнил, и четвёрка расхохоталась.

 

Койту стало противно смотреть на этих хохочущих над трупами гарпий, хорошо, что они ещё не принялись пить свежую кровь, опустившись на четвереньки, как он живо себе представил.

 

Кейт стояла на улице. Койт подбежал к ней:

 

- Испугалась?

 

-Я выросла в крови, отрезанных конечностях и криках, чего мне пугаться…

 

Койт приблизился вплотную и прошептал, что Арон украл у него все синие таблетки.

 

-Теперь понятно, на что он надеется, - сказала Кейт, - когда экзот разрядится и станет ему не нужен, он ещё дней десять, а то и больше протянет на блокаторах, а там, глядишь, и к землянам выйдет. Хитёр, гад…

 

- На каких блокаторах?

 

-На твоих синих таблетках. Ты просто с них спишь как убитый, но это их побочное действие… Для инициированных экзотов они продлевают жизнь без подключения…

 

- Это точно?

 

-Так говорят. Вот скоро и проверим…

 

Тут на крыльцо вышел Казимирыч и подозвал дроидов, мол, надо порядок навести, помочь солдатам тела вынести. Потом он подозвал Тонгу, и начал совещаться, как, и с кем связаться, нельзя же всех вводить в курс дела. Тонга отвечала, что понятия не имеет. Всем заправляла полковник Сай, и никаких распоряжений в случае своей гибели она не оставляла. Казимирыч помрачнел.

 

Койт потащил слегка сопротивлявшуюся Кейт в сторонку:

 

- Давай смоемся отсюда. Лучше случая не будет, до платформы, а там по рельсам до города, Затеряемся, Ну же…

 

Кейт ответила не сразу:

 

- И что дальше, Койт, найдём себе норку и будет жить тихо, как мышки? Ты об этом мечтаешь?

 

- А что тут плохого. Я деловой, ты умная. Мы не пропадём. Какой у нас выбор, мы для них просто оружие и всё…

 

- А они для тебя кто? – Голос Кейт изменился, в нём появились незнакомые до этого Койту резкие, стальные нотки. – Что ты помнишь о своей жизни Койт, кроме этих лесов, городов и людей? Ничего ты не помнишь. Да мы родились там, - Кейт ткнула пальцем ввысь, - но жизнь свою мы начали только здесь, в Республике. Ты, Койт, можешь поступать, как хочешь. Если ничего тебя не держит, не за кого идти в бой, никто тебе не дорог и не нужен, то беги куда глаза глядят, хоть на Дикие Острова, будь там счастливым, если сможешь… А я никуда не побегу. Я поняла, что такое Родина. Наш старый начальник поезда был человеком со связями и очень, очень мудрым и добрым. И когда я его попросила, он не отказал, - Кейт задрала правый рукав комбинезона и термобелья, и Койт увидел на её запястье коричневый браслет, - я гражданка Республики, Койт. А он меня удочерил и стал моим отцом. Я ношу его фамилию. И если я нужна Республике, я останусь с ней до конца. Мне есть, за что поквитаться с имперцами. За отца, убитого подло, за всех, умерших на нарах санитарного поезда бойцов, за тех сожженных детишек на насыпи у спецвагона. Если ты о них уже забыл, Койт, то я не забыла. Я хочу защитить всех, кто живёт на этой несчастной земле. Защитить всех, даже одного глупого мыщонка…

 

Кейт развернулась и пошла к Казимирычу. Койт стоял молча. Койт начал вспоминать. Первые дни бомбёжек. Бесконечные толпы полуживых беженцев с Чёрных Холмов. А ведь и правда. Он всё это видел, но всё это текло как-то рядом, не через его душу. Ничего у него в жизни не было, за что он мог бы пойти в бой. А сейчас вот появилась одна ненормальная девчонка, которая заставила его проститься с детством.

 

Тем временем, Казимирыч крикнул всем, мол, надо бы собрать всё оружие и патроны, они могут пригодиться. Койт вспомнил, что на столике в ванной под полотенцем он заметил автоматический пистолет леди Сай. Он снова вошел в административный корпус. Трупов уже не было. Дроиды дочищали пол. Койт поднялся в ванную. Пистолет так и лежал под полотенцем. Койт вынул обойму – полнёхонька… И тут он даже вздрогнул. За тумбочкой дребезжал коммуникатор.

 

Койт держал в руках требовательно верещавший аппарат леди Сай. Он был безнадёжно заблокирован, но на приём работал свободно. Было уже три неотвеченных звонка. В сложившейся ситуации Койт решил, что будет разумно снять трубку, что он и сделал. Мальчишка услышал слегка раздражённый мужской голос:

 

- Сай, я три раза звонил вам… Полковник? Что случилось, почему молчите?

 

- Это не полковник, это Койт.

 

- Какого хрена! Кто ты?

 

- Я кузнечик номер десять…

 

- Какой на хрен, кузне…

 

Похоже, до говорившего наконец дошло, с кем он беседует:

 

- А где полковник Сай?

 

- А с кем я говорю?

 

- Я генерал… Для тебя я просто двухзвёздный генерал. И хватит вафлю жевать, доложи обстановку. Где Сай?

 

- Она убита. И ещё четыре, нет пять спецназовцев убиты…

 

- Какого чёрта, Койт, что у вас там твориться?

 

- Восьмой кузнечик, Арон, всех положил и убежал…

 

- Он же не протянет, он что, с ума сошёл?

 

Койт подумал, стоит ли рассказывать про таблетки, но решил, что надо сказать правду, ну, в разумных пределах, конечно:

 

- Он где-то раздобыл блокаторы, таблетки, что жизнь без экзота продлевают. Он к границе подался, к землянам.

 

- А кто ещё у вас там живой?

 

- Все девчонки целы. Есть два спецназовца и дед в трико и шубе…

 

-Казимирыч?

 

-Да…

 

-Трубку не клади, марш бегом до него, с ним буду говорить…

 

- А что Арон, сбежавший?

 

Генерал помолчал секунду, и сказал гораздо спокойнее:

 

- А ты не знаешь, что ждёт предателя в военное время? А он не просто предатель, он диверсант, он старшего офицера убил, что он заслуживает?

 

Теперь уже Койт задумался на пару секунд:

 

- Смерти?

 

-Ты правильно мыслишь кузнечик. И согласись, что это справедливо. И так оно и будет, уж поверь… Хватит вафли жевать, дай трубку Казимирычу, живо!

 

Казимирыч стоял всё там же, на крыльце. Лежали рядком трупы. Стояли рядом и девчонки и спецназовцы. Казимирыч, видимо, обдумывал, что дальше и дымил вейпом. Койт протянул ему сперва пистолет, а потом и коммуникатор:

 

- Это леди Сай за тумбочку уронила, там на связи генерал…

 

Казимирыч от протянутого пистолета отмахнулся, вытер правую ладонь об треники и потянулся к трубке:

 

- Что за генерал?

 

-Казимирыч! - раздалось из трубки, и он явно узнал голос, схватил коммуникатор и отбежал в сторону.

 

 

Разговор был коротким. Казимирыч сунул коммуникатор в карман шубы и забегал, заорал, что он сейчас подгонит грузовой трак. В него надо погрузить всех экзотов и самим усесться и мотать отселе куда подальше, а именно на второй объект, западнее по склону.

Сборы были прямо-таки панические, уложились минут за десять. Койт попросился в кабину трака и Казимирыч, махнул рукой, мол, давай, но сперва всё таки, в двух словах прояснил ситуацию:

 

- Эта ваша сволочь пошла туда, - он показал рукой на вершину, - границу, значит, вздумал переходить. Да хрен ему. Рванёт у него позитронная батарея, а это, ребята, анигиляционная бомба. Когда не знаю. В любую секунду. Как рванёт, вжимайтесь в пол. И останутся от него рожки.. Да не хрена от него не останется…Ну, поехали с богом. Кто знает молитвы, молитесь…

 

Рвануло, когда они отъехали километра на два. На небе засияли два солнца, Одно багровое, закатное, наполовину ушедшее за контур горы, а второе ослепительно белое у её подножия.

 

- Не смотри, дура! – Казимирыч нагнул голову Койта так быстро, что тот едва не вписался физиономией в приборную панель. Минут через пять их догнала ударная волна.

Трак накренило, но несильно.

 

Койт глянул в зеркало заднего вида. Над горой поднимался огненный гриб. Даже с такого большого расстояния было видно, как со склона начала сходить практически вся масса снега, копившаяся там не один год, превращаясь в бурый поток. Койт взглянул на Казимирыча. На его глазах были слёзы.

 

- Вот так, пацанчик, сорок пять лет жизни, всё прахом, все… Ну ничего, мы всего три десятых зиверта хапанули, да и импульс был коротким. Будем жить, будем…

 

Через двадцать минут они въезжали в ворота охотхозяйства номер два.