Глава 5. Инсектарий

Полёт на геликоптере Койт почти не запомнил. Машина летела долго. Мальчишка то просыпался, видел в иллюминаторе тёмное небо, то снова проваливался в горячечную дремоту. Рядом с ним были два человека в белых комбинезонах, но с открытыми лицами, врачи, кто же ещё. Один был со смешной козлиной бородкой, высокий, худосочный, Койт запомнил его длинные узловатые пальцы. Второй – гораздо моложе, плотный, и, самое интересное, носил очки. Койт читал о таких людях в книгах, но вживую человека в очках видел впервые. Когда вертолёт приземлился, и грузовые створки распахнулись, в салон ворвался на удивление тёплый и влажный воздух, и обдал Койта доселе незнакомым ему запахом, чем-то напоминавшим запах прелого белья, которое бабка пыталась сушить на трубах в подвале. Пока врачи возились у выхода из геликоптера, Койт попытался самостоятельно даже не встать, а просто сесть, свесить ноги с кушетки, но неожиданно его поясницу обожгло, будто кто-то невидимый хлестанул широким ремнём, и мальчишка со стоном рухнул на пол геликоптера, понимая, что встать он не сможет. Врач в очках, причитая и ругая самого себя подскочил к больному, во мгновение ока мальчишку положили на каталку и повезли по лётному полю к скорой. Последние, что видел Койт, прежде чем опять впасть в забытьё, это бездонное чёрное небо, столбообразные диковинные растения с перистыми листьями, а когда он повернул голову, то взгляд заскользил вдаль по бескрайнему водному пространству. Всё это так напомнило ему картинки из книг Жюля Верна:

 

- Пальмы, море…

 

Потом, когда ему стало гораздо лучше, Койт сообразил, что его отвезли в глубокий тыл, на самый юг республики. На тот небольшой кусочек побережья Тёплого Моря, который был присоединён к остальной территории их государства совсем недавно, и был раньше одним из карликовых княжеств южных морей. Но это Койт сообразил потом, а сейчас ему было не до рассуждений. Паралича у него не было, руки-ноги двигались, и даже голова могла касаться подбородком груди, как просили его каждый раз сделать врачи, но сидеть он смог только на четвёртые сутки, а дойти до санузла в сопровождении взволнованной медсестры он смог только через неделю с лишним. Вообще-то, Койт редко болел, и все болезни ограничивались двумя-тремя днями. Поэтому нынешнее состояние было для мальчишки в новинку, даже воспринималось, когда полегчало, как некое приключение.

 

Через два дня после эвакуации Койта, на широкой, но неглубокой веранде, выходящей на море, собрались четверо. Двое были нам уже знакомы, это полковник Сай и доктор с бородкой. Леди Сай была в гражданском брючном костюме розового цвета . Она сидела на высоком широком табурете, поставив ноги в босоножках на платформе на его нижнюю рейку. Полковник смотрела на море, на сад внизу, откуда в небо угрожающе пялились пулемёты двух зенитных установок. Доктор с бородкой сидел у соседнего окна, повернувшись с нему спиной. Сидел он на таком же табурете, было заметно, что ему некомфортно, хотя в силу своего высокого роста он оставил ноги на полу. Сейчас он был одет в обычный длиннополый халат врача. Напротив, через овальный стол, на плетёном большом стуле расположился двухзвёздный генерал, понятно дело, человек немолодой. Он был широкоплеч, щекаст и мундир ему был немного маловат. Генерал то и дело поправлял воротник, но расстёгиваться так и не стал. По правую руку генерала сидел майор в обычном фронтовом камуфляже. Сидел он на краю широкой лавки, что шла вдоль всего стола и была тут ни к селу, ни к городу, поскольку сам стол в силу своей формы не подразумевал её присутствие. Майор застыл в окаменевшей позе, да так и просидел всё время встречи, только взгляд его живо перекидывался от одного собеседника на другого, в зависимости от того, кто говорил в данный момент.

 

- Какая у нас ситуация? – генерал решил, что обязан начать беседу.

 

Доктор оживился, видно, что ему хотелось поскорее закончить это совещание:

 

- На данный момент, господин генерал, в нашем распоряжении десять кузнечиков…

 

- То есть, мальчишек, этих.. Гоблинов…

 

- Мы, господин генерал, предпочитаем называть их кузнечиками. А вот стрекозок…

 

- Это девок, что ли?

 

- Ну да, женские особи… У нас их поболее, дюжина, двенадцать штук.

 

Глаза присутствующего на совещании майора округлились и забегали от врача к генералу, похоже, офицер был в полном недоумении.

 

- Доктор, - леди Сай закрыла окно и повернулась к остальным, - майор совершенно не в курсе всего происходящего. Введите его в суть дела…

 

- Давайте потом, - генерал теребил воротник, - мне нужен конкретный доклад!

 

- Господин генерал, - леди Сай посмотрела на него с усмешкой, - куда нам спешить. Десять минут вашего внимания стоят того, чтобы ещё раз понять, с чем мы тут имеем дело. Вашему подчинённому идти с этим земным сбродом в бой. Он, конечно, прочтёт все переданные ему материалы, но доктор тут нам расскажет кое-что новенькое, ведь правда?

 

Доктор закивал.

 

- К тому же, - продолжила леди Сай, - когда ещё нам выпадет судьба побывать на побережье… Вы же наверняка, господин генерал, привезли сюда семью? Так пусть подольше тут побудут…

 

Насчёт семьи полковник Сай явно не промахнулась. Генерал махнул рукой. Доктор смотрел на майора и начал объяснять ему то, что уже очевидно знали и генерал и леди Сай.

 

- Примерно десять лет назад в нашем распоряжении оказались экзоты – особые кибернетические организмы землян. Строение экзотов представляет собой некое подобие организма насекомого, внешний скелет и насекомоподобная мускулатура. Но самое главное, питание этого псевдо организма налажено с помощью специальной колонии нанитов, которые в свою очередь берут энергию от заменяемых позитронных анигиляционных батарей, а проводимость нейронного сигнала за счёт комбинированных металлобелковых нейронов просто потрясающая. Эти экзоты способны двигаться на порядок быстрее человека, если бы у них был центр управления. Нам сразу стало понятным, что в качестве пилота экзота должен выступать человек, но человек особенно модифицированный, способный сливаться с экзотом в единый организм. Судя по тому, что размер экзотов соответствовал человеческому организму примерно одиннадцати-двенадцати лет, его пилотами должны были стать специально выращенные дети. В этом был определённый смысл. Чем меньше пилот, тем быстрее работает экзот. Чем меньше пилот, тем дешевле производство экзота. Чем меньше пилот, тем меньше весит экзот и тем более удлиняется период работы на единицу энергии. Но, с другой стороны, пилот должен быть вполне адекватен, социален, развит и умственно и физически. Короче говоря - это человеческий организм десяти- двенадцатилетнего уровня развития…

 

- Вам, майор, понятно всё это? – перебил врача генерал.

 

- Так точно, господин генерал, в общих чертах.

 

- Все наши попытки соединить экзота с обычными детьми в подходящем возрасте кончались либо просто неудачно, либо с тяжёлыми последствиями…- Доктор посмотрел на майора, но на его лице не дрогнул ни один мускул.- Пять лет назад произошла история с грузовиком землян, явно вёзшим контрабандные технологии имперцам. Среди добытых артефактов были семь членов экипажа примерно шестилетнего возраста с очевидными признаками глубоких модификаций организма. Сколько их там было, не знаю, но, судя по габаритам корабля, наверняка не меньше полусотни. Когда первые дети-синтетики достигли возраста, сопоставимого с размерами экзотов, примерно полгода назад, мы провели эксперименты, и наши догадки были успешно подтверждены. В наших руках действительно находятся пилоты насекомоподобных организмов. Тогда господа из ГУБРа раскинули свои сети и принялись шерстить все детдома, приёмные семьи в поисках синтетиков нужного нам возраста. Но самые лучшие результаты дала операция по зачистки республики от беспризорников. На данный момент этих организмов, с учётом последнего, доставленного нам накануне в тяжёлом состоянии, у нас двадцать два.

 

- То есть, как я понимаю, речь идёт о суперсолдатах, - подытожил майор, и, поглядев, на генерала добавил, - но смогут ли они сражаться, убивать противника. Как ни крути они дети, ну, или почти как дети… Или они вроде имперских неотеников, того, сдвинутые на всю голову… Но с такими воевать не с руки, толку от бесноватых солдат всегда никакого…

 

- Не беспокойтесь, майор, - отозвалась леди Сай, - земляне брак не гонят. Эти кузнечики весьма управляемы, сообразительны и отважны. При должном уровне мотивации они прекрасные солдаты. А насчёт мотивации, то это дело предоставьте моему ведомству. Кстати, доктор, так что там за беда с Койтом? Этих детишек колом не перешибёшь… Что за хворь он подцепил?

 

Доктор воодушевился, похоже, он сейчас вскочит на воображаемого коня, и, воздев руку, двинет полки вперёд:

 

- Когда мы провели анализы, то нашли в крови мальчика, Койта, как вы его зовёте, антитела к нескольким десяткам аденовирусов, но самих вирусных частиц не выделили. Данные вирусы имеют эндогенный характер, их выделяют наниты в крови особи. Главная задача этих вирусов распаковать до этого спящие участки пятой хромосомы, спровоцировав начало процесса неотенического торможения. Задержки физического созревания организма. Процесс оказался болезненным, но для пилотов экзотов, по видимому, естественным. Мы провели соответствующие исследования и, оказалось, что у всех пилотов отловленных вами на воле, этот болезненный переход уже произошёл. Его провоцирует стресс, угрожающая жизни ситуация, когда уровень гормонов достигает нужной концентрации для пробуждения нанитов. А вот у тех семи особей, что находились у нас с самого начала, процесс неотенического торможения ещё не наступил, поскольку мы с вами держали их в тепличных условиях…

 

- Получается, у нас с вами уже минус семь бойцов, - опять подытожил майор, - ведь они ещё не прошли процесс окукливания, не превратились так сказать из гусеницы в бабочку и первый стресс, первый бой, свалит их в тяжёлом забытье.

 

- Вы абсолютно правы, - доктор посмотрел на майора с уважением.

 

Леди Сай встала с табурета и задумчиво подошла к столу:

 

- Похоже, у нас ещё не всё готово…

 

Генерал тоже вскочил из плетёного кресла и стукнул ладонью по столу:

 

- Да сколько можно уже экспериментировать, нам нужен контрудар…Нам нужно отбить город рудокопов, а лучше всего закрепится на высотах над ним, опрокинуть оборону имперцев…

 

Вслед за генералом вскочил и майор. Он вроде бы даже хотел что-то сказать, может быть даже возразить, но быстро потух, не произнёс ни звука. Зато довольно громко заговорила леди Сай:

 

- Вот что, мой генерал, остыньте. Вы прекрасно знаете, что и наш президент, и министр обороны в этом деле дали карт-бланш ГУБРу. Вы тут в роли исполнителей… Война стала позиционной давно. Вы и сами знаете, что до лета, до сухости и тепла фронт не подвинуть. А за это время мы всё успеем. Мы больше не будем проводить облав. Мы приведём в нужное состояние всех пилотов. И, спасибо вам за толкового боевого командира, - полковник Сай подошла к майору, одобрительно пожав ему руку, - проведём необходимое слаживание личного состава и опрокинем имперцев, - она будто что-то вспомнила и улыбнулась, - обязательно опрокинем, клянусь вождём нации.

 

Генерал хмыкнул, махнул рукой и быстро пошёл прочь, а за ним и майор.

 

У Койта, пожалуй, впервые в жизни возникла возможность без спешки, обстоятельно поразмышлять о своей участи, о способах решения своих проблем и о глобальном строении мироздания. Возможность эта оформилась только на третий день пребывания в клинике, когда его самочувствие значительно улучшилось. В ту ночь он опять увидел сон, который закончился криком и побудкой от взволнованной медсестры, которая, как и многие до неё люди, окружавшие Койта, просила больше не пугать её такими воплями. На вопрос, что это такое ему приснилось, мальчик предпочёл обмануть, сказал, мол, не помню, хотя сон он запомнил прекрасно.

 

Койту чудилось, что сидит он в зацветающем яблоневом саде, в Чектауне. Однако, сад из его сна был огромным, насколько хватало глаз. Вокруг цветков кружили наверное всё-таки пчёлы, но они сильно смахивали на террианских летунов, и были огромными, но не страшными, во всяком случае Койт не чувствовал от них опасности или агрессии. Сидел Койт за столом, который до этого стоял в их комнате в убежище и непонятно каким образом очутился здесь, среди деревьев. Койт увидел, как издалека, между стволов к нему приближается женщина, но лицо разглядел, только когда она подошла совсем близко. Это была леди Сай, но какая-то молодая, ну, если не совсем молодая, то гораздо моложе, чем в жизни. Она взяла Койта за руку и потащила в глубину сада. Шли они быстро, скорее даже летели, ветки будто бы хлестали Койта по лицу, но их прикосновения он не ощущал. Вдруг сад закончился широким водным пространством. Что это, река или озеро Койт понять не мог, так как туманная пелена качалась над водой сразу около берега. На границе сада и песчаного пляжа стоял знакомый Койту чёрный губровский минивэн. Его боковая дверь отъехала в сторону, и по лесенке бодро спрыгнул старик. Он был высокий плечистый. Леди Сай подтянула Койта к старику, и мальчик увидел, что это император, это их враг. Тут из минивэна вышел другой персонаж, в нём Койт узнал лидера нации. К ужасу мальчишки эти два человека поздоровались, улыбнулись друг другу. Вот леди Сай поставила Койта перед ними, и император спросил, и голос его звучал, будто он говорил в какую-то водосточную трубу:

 

- Что ты хочешь, мальчик?

 

Койт растерялся и ответил первое, что пришло ему в голову:

 

- Я хочу найти мамку…

 

- Мамку? Ха-ха-ха…

 

И вслед за императором захохотали и леди Сай, и лидер нации. И лидер нации опустил свою крепкую ладонь Койту на плечо, нагнулся и шепнул ему в ухо:

 

- У тебя никогда не было и быть не может мамки, потому что у андроидов мамок не бывает. Ха-ха-ха…

 

Койт испугано опустил глаза на своё тело и, действительно, мальчика тут не было, а был дроид, Энди, растерянно рассматривающий свои пластикометаллические ручки. И Койт закричал, открыл глаза и увидел над собой недовольное и слегка испуганное лицо медсестры. Это была старая медсестра в медицинской шапочке. Её сменяли по очереди ещё две сиделки. Они были моложе, наверное, как решил Койт, такого же возраста, какой должен был быть у его матери. Эти другие две медсестры имели короткие стрижки, не носили медицинские шапочки, и сладко пахли фруктовой газировкой. А старая медсестра не пахла ничем. Она была не то что строгая, но по-медицински требовательная. Каждое больничное утро ещё до визита врачей, у Койта, в первую неделю болезни, пока он окончательно не поднялся на ноги, начиналось с дурацкого ритуала осмотра его тела. Старая медсестра делала это так:

 

- Открой рот!

 

Койт открывал рот.

 

- Высунь язык!

 

Койт высовывал язык.

 

Потом она щупала холодными пальцами у Койта область под челюстями на шее, потом он доставал подбородком до груди. Потом она отбрасывала верх мягкого покрывала, смотрела Койту на грудь и живот, потом покрывало опускалось, поднималась его нижняя часть и звучало:

 

- Прижми коленки к животу и разведи ноги…

 

Койт делал нечто подобное этому приказу, во всяком случае, старая медсестра никогда не уточняла, правильно ли он её понял. Секунд десять она созерцала его промежность, потом говорила:

 

- Ляжь, как положено.

 

Как положено, Койт мог только догадываться, он просто вытягивал ноги, руки прижимал к бокам, и где-то посерединке под покрывалом наблюдался предательский бугорок.

Молодые медсёстры в принципе проделывали тоже самое, но ласковей. Например, осмотр нижней части Койта начинался с игривого:

 

- Давай ка посмотрим, всё ли у нас там в порядке…

 

- Да, что, чёрт побери, там могло быть не в порядке! – мысленно смеялся Койт. Он возлежал на волшебной кровати, которая могла сама почесать, если вдруг где-то зачесалось, и сама же, не совсем понятным Койту образом, убирала все его естественные безобразия, не забывая помыть ему попу тёплым ароматным раствором и тщательно всё там просушить. Да на такой кровати любой человек может впасть в глубокое детство. И если это и было счастье, то Койт был счастлив. Кроме того кормили тут не сказать, что обильно, но вкусно. Сутра приносили разные каши, обязательно с маленькими желтым озерком подтаявшего сливочного масла, на обед и суп, и пюре с котлеткой, на ужин доходило даже до омлета. И ещё, Койт узнал, что на свете существует полдник и какао, напиток цвета одежды преподобного, к которому обязательно дают пару печенек. В таких условиях у Койта вдруг появилась возможность серьёзно пораскинуть мозгами.

 

Во-первых он начал размышлять о том, что так о нём заботятся неспроста. Нет, конечно, понятно, что он больной ребёнок, но больно уж всё серьёзно. Койт привык, что за всё хорошее надо либо платить, либо, что гораздо хуже, расплачиваться. Насчёт того, не пойдёт ли он на органы, мысль он отверг. Ещё раз, во-первых, поскольку он болеет, а значит органы у него точно испорченные. Кроме того, для процедур изъятия, на хрена ли было везти его чёрти куда к тёплому морю, всё можно было сделать и в Чектауне. И ещё, Койт вспомнил оброненную леди Сай фразу о том, что он может послужить республике, и, может быть, даже загладит своё шпионское прошлое. Значит, его точно готовят к какой-то миссии, и пусть она даже станет последней в его жизни, но некоторое время он точно ещё будет жить. Данный вывод Койта здорово успокоил. Он как мог, пытался окольными вопросами выяснить свою судьбу и у медсестёр, и у врачей, но те просто игнорировали его вопросы. Только доктор помоложе, тот, что в очках, слегка щёлкал его по носу и говорил, что он вырос, но Койт знал, что это просто глупость.

 

Вторая проблема, которую Койт мог бы здесь решить, это узнать судьбу своих родных. Он понимал, что полковник Сай имеет все возможности для этого, но она пока к нему не приходила, а все окружавшие Койта медработники жали плечами и говорили, что абсолютно не в курсе дел леди Сай, и мальчишка понимал, что это конечно так, его не обманывали.

 

И, наконец, о глобальном. Койт впервые серьёзно задумался, почему мир делится на мальчиков и девочек, или на мужчин и женщин во взрослом варианте. Койт рос в низменном окружении, и в общих чертах представлял себе механизм зачатия, но не мог взять в толк, зачем боженьке было всё так усложнять. Вон, террианские слизни, размножаются себе почкованием, а если их разрезать, то из каждой половинки снова отрастёт противный слизняк. Правда, Коста говорил, что в Южном Океане водятся организмы с ещё более сложным процессом деторождения, чем у людей, что там самец и самка вкладывают свои клетки в полость третьей особи, которая и вынашивает потомство, но Койт не особо ему верил. Мальчик не понимал, какими словами взрослые договариваются обо всём, не понимал, почему для взрослых это важнее всего, пожалуй, для многих даже смысл жизни. Коста говорил ему, что это кайф, наслаждение, что ли. Иногда Койту казалось, что он тоже близок к какому-то новому чувству, например, когда осмотр заканчивали молодые медсёстры, и у него под покрывалом торчал уже не бугорок, а колышек, и вроде вот-вот… Но проходило меньше минуты, колышек падал, неразличимо исчезал, а мысли Койта перекидывались на другие темы…

 

Человеку от природы достались два действенных способа управлять жизнью вокруг себя. Это ложь и запугивание. Будь-то борьба за территорию, за более перспективного партнёра, за больший кусок добычи, тут уж без обмана и угроз не обойтись. И человек тут далёк от совершенства, у природы были миллионы лет для оттачивания этих качеств. Но у человека есть то, чего нет у природы. У природы, как у сущности неизбежно, естественно возникающей в подходящих планетных условиях, нет таких понятий как добро и зло, и, соответственно, многих-многих других подчинённых этим понятиям мотиваций. И тут творцу всего сущего стало очень одиноко и скучно. Не было в его мире существа, которое могло бы в должной мере оценить его могущество и поклоняться ему. Не то, чтобы творцу это было нужно, но, несомненно, приятно. А до поклонения может додуматься только разумное существо. Тогда он взял имевшиеся у него в загашнике 139 генов, которые, как он полагал, могут решить данную задачу, и поставил долгий, лет на миллион, эксперимент. Чего-чего, а терпения творцу хватало. И творец ждал только одного, когда какой-нибудь катаклизм, или просто случай, не приведут к тому, что одна из обёзьян задумается: «А что, если я…», - а дальше уже завертится, закрутится.

 

И вот однажды, одна стая гоминид, сильная, большая, напала на другую, помельче и подурнее. И сильная, само собой, победила. Перебила в слабой стае всех детёнышей, подростков, стариков и кое-кого из самцов, поймали победители сколько смогли молодых самок и принялись размножаться на новой территории. Те немногие особи из побеждённой стаи, что остались живы, разбежались по убежищам, дабы залечить раны и тёмной-тёмной ночью разбрестись куда глаза глядят, не переживая о прошлом, не мечтая о будущем. Кому-то повезёт и он встретит новую пару, но большинство, как существа социальные, в одиночку сгинут в жестоком мире…

 

И вот один из этаких гоминид, наделённый спящими задатками от творца, вышел из своей пещеры, посмотрел на заходящее солнце, и вдруг ощутил такую необъяснимую тоску и жалость к себе, такую злобу на этот жестокий мир, что из груди его вырвался крик, в крови забурлили гормоны, и началась лавинообразная одновременная экспрессия, то бишь работа всех 139 заложенных создателем генов. И погрозил этот гоминид небу, и поднял с земли булыжник, и бросил его в сторону солнца, и упал на колени и давай колотить каменистую почву. В этот миг он понял одно, что жил он праведно и правильно, а те, кто отняли у него всё, и потомство, и землю, и самку воплощение всего неправильного, что есть вокруг, и заслуживают они лютой смерти. И подумал этот гоминид: «А что, если…» И родилось в его узкой тёмной черепушке то чувство, что никогда не могла дать ему природа, чувство мести. Вот так и появилась на свет разумная обезьяна. И начала она думать, что у той стаи у самцов руки длиннее, так я сорву палку, размочалю зубами её конец, обточу на камне, возьму эту палку в руку и воткну в сердце врагу. Подберу кусок обсидиана с кромкой поострее и уже не просто ударю кулаком, а распорю врагу шею. И сделаю это не одна, а соберу вокруг себя других, и они тоже поймут, что так надо, а не поймут, так заставлю их делать тоже самое, ложью ли, запугиванием ли. И вот подготовилась эта горстка разумных обезьян, даже нашла место, где тропа на водопой идёт под каменистой россыпью, и напала на врага, предварительно пустив камнепад. И вот когда враг был повержен, когда были убиты самцы, и надо было приниматься за остальных, одна из разумных обезьян занесла руку с рубилом над визжавшим чужим детёнышем, и опустила её, но не на его голову, а просто опустила, потому как эти двое встретились глазами. Вот именно в этот миг и родился человек.

 

И уже потом, да простит господин Энгельс, эти люди догадались, что острой палкой можно возделывать землю, куда можно бросить семена, и они прорастут и дадут урожай больший, чем просто их собирать по округе, что рубилом можно резать мясо и скрести кожу… Труд вовсе не превратил обезьяну в человека. Труд сделал человека цивилизованным.

 

Вот так и подарил нам творец два новых чувства, отсутствовавших доселе в природе, мести и милосердия. Но творец на то и творец, что без горькой иронии он не творит. Мы все рождаемся разумными обезьянами со временем приобретаем свои понятия добра и зла, обуреваемые желаниями найти свою справедливость и отомстить обидчикам, но вот людьми нам становиться необязательно, тут уж как у кого получится…

 

А в больничном отсеке, как показалось Койту, появилось сразу несколько новых пациентов. И в коридоре стало гораздо больше шума и медперсонала прибавилось, и несколько раз еду мальчишке приносили незнакомые уставшие медсёстры. Да и врачи, смотревшие за Койтом, всё время говорили о каких-то других людях, всё сравнивая их состояние с контрольным образцом. Койт не сразу догадался, что контрольным образцом был именно он. За три дня до выписки врач в очочках заметил, что Койту совсем скучно и сказал, что скоро он покинет клинику и что ему принести, чтобы его немного развеселить. Койт попросил мультик Том и Джерри. Врач удивился, сказал, что знать не знает, что это ещё кто-то смотрит, но к вечеру принёс проектор и карту памяти. И целых два дня с утра до вечера Койт смотрел эти бесконечные погони, прерываясь на приём пищи. И даже старая медсестра не стала его ограничивать, просто покачала головой и спросила, не надоело ли ему одно и то же. Койту не надоело. Она махнула рукой и ушла.

 

На десятый день своего пребывания в госпитале Койт выглядел и чувствовал себя совершенно здоровым. То же самое подтвердили и два врача, пришедшие к нему как всегда после завтрака. Они даже не стали его осматривать, а предложили накинуть на спортивный костюм курточку, надеть носки и кроссовки и следовать за ними, так как кое-кто хочет его видеть. Коридоры подземного комплекса петляли, переходили с уровня на уровень, так что Койту стало понятным, что назад он уже не вернётся. Ему даже стало немножко грустно. Он понял, что райский период его жизни завершён. Эти переходы маленький доктор в очках, запыхавшись, тихо назвал долбанными катакомбами. Койт никогда раньше последнего слова не слышал, но катакомбы звучало интереснее, чем просто подвал.

 

И вот очередная дверь распахнулась, и Койт вышел на ту самую веранду, где несколько дней назад проходило совещание и по его душу в том числе. На веранде стояли всё тот же овальный столик и не-по-делу-скамейка. Доктора за Койтом не пошли. Высокий с бородкой просто повернулся и молча удалился прочь, а доктор в очочках тихо сказал:

 

- Мы не прощаемся, нам ещё с тобой работать и работать…

 

На веранде у открытого окна стояла леди Сай. Она радостно подозвала Койта к себе, обняла за плечи и подвела к открытому окну:

 

Вот, посмотри, какое море… Жаль, что сейчас не лето, да и ты только что после болезни, а то бы я сводила тебя туда, ты бы мог даже искупаться. Впрочем, к морю подходить нынче опасно, того и гляди долбанёт дрон сверху, или всплывёт дрянь какая-нибудь…

 

Койт жадно вдыхал забытый им аромат свежего воздуха. Леди Сай его не торопила, но надышаться, погулять по веранде им не дали. Зазвенела тревога, негромко, но настойчиво, замигал красный диод дроновой атаки. Они быстро пошли к выходу, опять прятаться в катакомбы, а вдогонку им залаяли зенитки. В катакомбах леди Сай шла не быстро, даже нарочито медленно. Она рассказала Койту историю про земных экзотов, и что судьба Койта была решена в тот миг, когда он там, на пустыре возле дома, без проблем взял и подключился через нейроинтерфейс к андроиду.

 

- Ты уникальный мальчик, Койт, - полковник ободряюще улыбалась, - и таких как ты, мы нашли с десяток. Если вы освоите эти костюмы, то можете помочь нам обеспечить тактический прорыв фронта, мы снова возьмём Город Рудокопов, а то и закрепимся на высотах за ним.

 

- Значит, я пойду на войну? – Койт остановился как вкопанный. Вариант со своим прямым участием в боевых действиях он не рассматривал.

 

- Значит так… - леди Сай завела Койта в просторную комнату, освещённую ярко-ярко и заставленную большими горшками с комнатными растениями, доросшими уже до потолка.

 

- А среди нас девочки будут? – неожиданно в голову Койта пришла именно эта мысль.

 

- Да ещё какие. Они будут парить над вами и защищать вас своими щитами. Валькирии да и только…

 

Леди Сай показала Койту куда он должен сесть. Мальчик подумал, что вот он подходящий момент выяснить всё про свою семью. Он ведь солдат, что может сложить голову за республику, и ему не откажут…

 

- Я понимаю, что ты хочешь спросить, - сказала леди Сай, включила свой коммуникатор и на стене напротив появился девственный Великий Лес.

 

На поляне, среди порхающих мотыльков бегала в одних трусиках хохочущая девочка лет десяти. Её шутя пыталась поймать молодая женщина в синих футболке и шортах. Чуть поодаль стоял невысокий молодой человек, на голых плечах которого был мальчик, который тоже был в одних трусиках и тоже заливался смехом. Койту не надо было ничего объяснять, он понимал, что видит свою семью. Сюжет длился всего минут пять. Леди Сай подошла к Койту сзади и рассказала, что фамилия у него такая-то, что маму зовут так, а отца вот так-то, а девочка - его старшая сестра. Больше у него никого не осталось, ни дедушек, ни бабушек, ни дядей, ни тёть. Есть, правда двоюрный дядя по матери, он он где-то в окопах Чёрных Холмов, и семьи у него нет. После этих слов она дала Койту в руки распечатанный документ, где всё-всё это было расписано. И ещё леди Сай сказала, что отец пропал без вести, старшая сестра его погибла, а раненную мать имперцы уволокли в плен, и судьба её неизвестна, и столько лет прошло… Койт понял, к чему клонила леди Сай.

 

Запись закончилась. Койт встал и повернулся к полковнику, и она даже слегка отшатнулась, встретившись с ним взглядом.

 

- Клянусь вам, леди Сай, я убью их всех. Сколько вам будет нужно, стольких и убью.

 

Леди Сай как-то нарочито засуетилась, вызвала к себе в кабинет незнакомого Койту военного и велела ему проводить мальчика до нового жилья.

 

Когда за Койтом задвинулась створка апартаментов, в помещение через неприметную доселе дверь зашёл майор, что присутствовал на недавнем собрании.

 

- Ну, как он вам? – Спросила леди Сай, имея ввиду Койта.

 

- И вы всем им вот так… - майор, похоже не мог подобрать нужно слова.

 

- Врёте? – Леди Сай взяла пульверизатор и принялась прыскать на листья цветов. – Со всеми по-разному. Согласитесь, но мотивация бойцов крайне важна…

 

- А правду им сказать не пробовали?

 

- Даже и не думали… И, надеюсь, вы тоже будете осторожны и благоразумны.

 

 

Новое обиталище Койту не понравилось. На четырёх квадратных метрах умещались узкая койка, два стула, малюсенькая раковинка и унитаз. Всё вместе, без всяких там перегородок. В тюрьмах мальчику бывать не довелось, но он решил, что, не иначе, именно так содержат зеков за решёткой. Койт вовсе не страдал боязней замкнутых пространств, наоборот, в них он чувствовал себя мышонком в безопасной норке, но то, что он видел здесь, был уже перебор. Единственное, что ему понравилось, был свежий и обильно поступавший в камеру воздух.

 

Ночью Койту не спалось. Он несколько раз перечитывал выданный ему отчёт о его происхождении, вглядывался во вложенные распечатки кадров видеосъёмки, и его не покидало чувство неудовлетворённости. На плечах мужчины сидел вполне себе смышленый мальчишка, вроде малышей из их убежища. Ну должен же был он, Койт, хоть что-то вспомнить помимо травы под ногами. Но нет. Сколько он не вглядывался в лица на картинках, они ему совершенно не казались родными, даже его собственное лицо. «За отца, за мамку и сестру…»- вспомнил он строчку из песни, что порой распевал Марсик. Кроме того, Койт никак не мог успокоится, что, думая только о себе, совсем забыл про товарища. Ничего не спросил о его судьбе у леди Сай. Просто-напросто забыл, забыл того, кого называл братом. И ещё, что злило Койта, что в его обиталище не удосужились разместить хоть какие-нибудь часы. Мальчишка был постоянно приучен контролировать время и без хронометра ему было очень неуютно.

 

В конце концов Койт заснул. И, как обычно, увидел сон. И сон этот был на удивление бессвязанный, бестолковый, со множеством случайных персонажей и закончился он тоже бестолково, просто дверь его каморки бесцеремонно открылась, знакомый военный зажёг свет, сказал Койту, чтобы он оделся, оправился, умылся и он ждёт его, Койта то есть, в коридоре, и что на всё про всё у Койта ровно пять минут. Внутри мальчишки всё клокотало от этого дебилизма, во-первых если нет часов, как контролировать время, во-вторых и далее - он что, слабоумный и сам не может разобраться, что заключённому, а Койт решил, что он именно заключённый, делать при побудке?

 

Военный решительно повёл Койта вверх по лестнице, и мальчишка понял, что, при всё при этом, его ещё и кормить явно не собираются. Сначала Койта завели в помещение со стулом посередине. Военный показал, что Койт должен сесть, и достал машинку для стрижки волос. Койту было всё равно, что его обстригут. На днях Коста в убежище всё равно сделал бы так же, поскольку длинных волос он не любил. Военный оставил на голове Койта мелкий ёжик, почесал подбородок, будто соображая, достаточно ли коротко, но куда уж было короче, разве что побрить его голову как пару раз делала тётка в парихмахерской из многоэтажки. Но бритва не появилась, и Койта опять повели вверх по лестнице. На втором лестничном пролёте Койта перехватил знакомый доктор в очочках. Он повёл Койта уже по боковым коридорам этого начинавшего надоедать мальчишке муравейника, говоря на ходу:

 

- Полковник Сай говорила тебе про экзотов?

 

- Да. Это земные боевые костюмы…

 

- Вот, опять ошибка. Слушай сюда. Это вовсе не костюмы, совершенно не костюмы. Это кибернетические полуживые организмы на основе земных насекомых. Ты знаешь, что такое насекомые?

 

- Ну, пчёл видел…

 

- Отлично. У нас с тобой мышцы крепятся к костям, У нас с тобой внутренний скелет. У насекомых скелет наружный и мышцы крепятся к твёрдым хитиновым пластинам снаружи тела. Экзоты же – своеобразный гибрид. У них тоже есть наружные металлокерамические пластинки с микропорами, подслоенные псевдохитином. В эти микропоры проведены волоски, где находятся сенсоры практически на все человеческие тактильные чувства, плюс ещё много других детекторов, чьё предназначение нам не ясно. Поглощая пилота, экзоты обладают и наружным и внутренним скелетом. При этом экзоты антропоморфны, то есть напоминают по способу движения человека, поскольку именно человечек как ты находится внутри него и обуславливает его деятельность.

 

После этой фразы доктор остановился, перевел дух. Перед ними была дверь.

 

-Ну, вот мы и пришли. – Но заходить во внутрь он не спешил, - вот что я тебе ещё скажу. Ты у нас самый маленький среди пилотов. И среди экзотов были две мелких особи. Мы уже думали, что не пригодятся, но тут попался ты. По габаритам вы должны подходить друг другу, но дальше всё зависит уже от экзота На его спине есть треугольная пластинка. Положи на неё ладошку и если вы подходите друг другу экзот раскроется, приглашая тебя на поглощение.

 

Койту очень не понравилось это слово. Поглощение, поедание, переваривание и отрыгивание… Как бы эта цепочка не осуществилась…Но вслух он спросил:

 

- А если экзоты меня не примут, ни один не раскроется, что тогда?

 

Было видно, что данный вариант доктор в очочках как-то не рассматривал. Он пожал плечами:

 

- Даже не знаю. Для нас – печалька. А для тебя, даже и не знаю… Ладно, давай, заходи, - и он раскрыл дверь в ярко освещённый громадный ангар.

 

Свет был настолько ярким, что Койт на мгновение ослеп, инстинктивно прикрыв ладонью глаза. Когда он освоился, то увидел, что около входа стоит стол, три стула, на одном сидит длинный доктор с бородкой. Метрах в трёх около стенки стоят два устрашающего вида экспоната, как догадался Койт, экзота, и вправду подходящего для него роста. В ярком свете эти чудища казались шероховатыми, в некоторых местах отражённый свет даже расщеплялся на радужный полоски. Морда у экзотов была слегка вытянута вперёд, на месте глаз плоские красные окуляры, состоявшие из шестигранников. Короче говоря вид у них был в целом довольно хищный.

 

В своё время Коста учил Койта определять расстояние на глазок. Ангар был метров тридцать в ширину и метров пятьдесят в длину. На другом его конце тоже была дверь в стене. Около неё тоже неподвижно стояли два экзота, головы на полторы выше Койта и гораздо плечистее.

 

- Экзот это будет твоё тело снаружи, - теперь уже заговорил доктор с бородкой, - когда ты в него погрузишься, ты поймёшь, что я имею в виду. В двух словах. Себя как человек ты будешь ощущать по лини лба, чуть ниже за глаза, по скулам и ободу подбородка. Морда экзота спереди – это по сути просто шлем. Ты спокойно можешь дышать хоть носом, хоть ртом и видеть окружающее как бы через стёкла гермошлема, какой носят, к примеру, лётчики. Поэтому боятся нечего. Единственное, что в него, в экзота, погружаться страшновато, а сделать это надо быстро, он открытым остаётся три минуты, потом блокируется, и ждать целый час. И не спрашивай меня почему. Поверь, на девять твоих вопросов из десяти мы можем ответить только «хрен его знает», технология не наша, земная, божественная, если хочешь. Мы даже про то, как они открываются, и как из них при желании пилота выйти, узнали методом научного тыка. Единственное, что я тебе гарантирую – ты будешь жив-здоров, тут у нас безусловный опыт. И ещё, общаться ты с нами не сможешь. У вас экзотов, своё восприятие мира Например, наш человеческий мир будет выглядеть для тебя так, - и доктор с бородкой кивнул напарнику в очочках. Тот улыбнулся и начал чудовищно медленно поднимать руку, поднимал её секунд тридцать, и в такт этому движению поворачивал голову, и издавал густой рык разной тональности.

 

- И поэтому общаться ты снами тоже не сможешь. Разве только если мы будем писать тебе предложения на экране, а ты так же нам отвечать, - добавил доктор с бородкой, - но, слава богу, у нас есть подготовленные инструкторы, а тебя приказано вживить в экзота не за месяц, а за неделю… Ребята, - и он махнул рукой двум экзотам в другом конце зала.

 

Койт бегал неплохо. Расстояние до тех двух экзотов у противоположной стены он одолел бы, пожалуй, секунд за десять…

 

Но он не смог увидеть, вернее, увидеть-то смог, но осознать – нет, как эти два монстра очутились возле него. Мгновение, просто секунда-полторы, беговых движений было просто не рассмотреть. Койт в ужасе наверное грохнулся бы на пол, если бы его услужливо, и, видимо, заранее подготовясь, не подхватил бы доктор в очочках.

 

- Что, - спросил он Койта, - и правда, страшно? А представь, как будет страшно врагам увидеть таких противников.

 

Экзоты стояли как истуканы, не шелохнувшись.

 

- Не бойся, - ещё раз обратился к Койту доктор с бородкой, - этими тварями управляют такие же мальчики, как и ты, ну, только года на два постарше. Они замерли, потому что знают, что должны вести себя безопасно, и лишний раз не пугать новичка… Кстати, ты там это… Сухой?

 

Койт кивнул.

 

- Ну, тогда давай, раздевайся, - доктор с бородкой показал на средний стул, где лежал вещмешок, будто панцирь черепашки, - этот вещмешок в полевых условия крепится на спину экзота и отстреливается рядом, когда ты из него выходишь. Там будет лежать одежда и всё, что тебе нужно.

 

И вот Койт стоит голышом за спинами двух предложенных ему экзотов, не спеша класть ладонь на жёлтую пластину в основании шеи, там где у него самого торчит позвонок. Он машинально, в забытьи сильного сосредоточения, почесал правое бедро. Сердце громыхало. Койт наконец положил ладошку на один треугольник, задержал на пару секунд – ничего. Он испытал облегчение, подошёл к другому экзоту, тоже приложил ладонь – тоже ничего…

 

Но обрадоваться или, может быть расстроиться Койт не успел. По двум костюмам, один за другим, побежали зелёные змейки, и они раскрылись сзади от пяток, через спину, до кистей рук, а череп откинулся вверх, и это всё действительно напоминало пасть демонического зверя, наполненную жёлтой слизью, слегка пульсирующую, жадно готовую принять трепещущее тело мальчика.

 

То, что открылись сразу два экзота, похоже было неожиданностью даже для докторов. Первым очнулся врач с бородкой:

 

- Ну, давай, Койт, решайся время идёт. Иначе будешь голодным ждать ещё час. И ребята будут голодными.

 

Один из экзотов слегка дёрнулся и издал пронзительный звук, будто кто-то задул в спортивный свисток.

 

- Койт! – настойсиво говорил высокий доктор, - сперва засунь левую ножку, он тебя заглотит, потом засунь левую ручку, тебя притянет к экзоту, тут же вдевай правую ручку, потом правую ножку, и он закроется…

 

Койт прицелился, вобрал в лёгкие воздух, и сделал всё так, как говорил ему врач.

 

Тело сперва ощутимо обожгло. Потом Койт вроде как ненадолго потерял сознание, но буквально через пару мгновений оно к нему вернулось. На несколько секунд он ощутил сильную боль в затылке, но и она прошла. Он открыл глаза и вздохнул. Доктор не соврал, его лицо и вправду находилось в обычном шлеме. А вот ушей он не ощущал. Вернее, Койт понял, что он вообще ничего кроме лица не ощущает. Точнее он понял, что это тело мальчика ничего не ощущает, а вот другое тело, поглотившее его, даёт вполне осязаемую картину мира. Койт посмотрел на свои руки, пластинчатые, но вполне осязаемо пятипалые. А вот пальцев ног он не чувствовал, потому что вместо пальцев на кончиках ступней экзота была просто подвижная пластинка, вроде плоского когтя. И Койт мог поклясться, что чувствовал эту пластинку, как естественную на своём теле. Мальчик прислушался к другим ощущениям. Он вполне ощущал полость рта, гортань, нёбо язык, чувствовал, как урчит его голодный желудок, биение сердца было различимо, а вот дыхание было неотъемлемо от тела экзота, ни рёбер, ни груди он не чувствовал, короче говоря, все остальные внутренние и наружные ощущения принадлежали экзоту. И в это мгновение сердце его опять заколотилось. Он потерял ощущение того органа, что делало его, собственно говоря, мальчиком.

 

- Ну что, сожрал он твои причиндальчики, - догадливо сказал кто-то сзади.

 

Койт обернулся. Перед ним стоял экзот. Это говорил он. И вполне понятным для Койта человеческим голосом. Койт поглядел на доктора с бородкой. Его губы совершали медленный процесс растягивание в улыбку, также медленно закрывались веки в процессе моргания, и плечи начали движение вверх. Койт не стал досматривать эту пантомиму, ему и так стало понятно, что доктор хотел сказать, мол, друг друга вы, мальчишки, поймёте.

 

А заговоривший с Койтом экзот продолжал:

 

- Меня зовут Жека. Я экзот номер пять, - он показал циферку у себя на лбу, на груди, на плече, и повернувшись, на спине.

 

- А я Серый, экзот номер шесть, - сказал другой монстр. – Ты не тушуйся, веди себя как обычно, двигайся, как обычно, разговаривай, как обычно. Простых людей мы пугаем до ужаса своей скоростью жестов и передвижения, но эти двое привычны. А насчёт причиндальчиков, ты этого дурачка не слушай, всё у тебя на месте. И ещё сразу мой тебе совет. Прежде чем что-то сделать, особенно это касается физического воздействия, особенно если это касается людей, то будь осторожен, поскольку ты орудие убийства, но убивать должен осмысленно, врагов, а не просто шлёпнув в приветствии кого-то по плечу и оторвав ему руку. Это понятно?

 

Койт кивнул.

 

- Теперь самое главное. – продолжил Серый. – Видишь у себя в шлемофоне индикаторную линейку, три зелёных полоски, две жёлтых и одну красную? Это, как ты понял заряд батареи. Когда загорается красная, у тебя есть минута, чтобы принять правильную позу, в которой экзот тебя выплюнет. Если эту позу не принять, то без посторонней помощи не обойтись, а то и вовсе сдохнешь, задохнёшься. Смотри!

 

И Серый, экзот номер шесть, опустился на колени и оперся на локти.

 

- Рачком вставай, если не понял, - пояснил Жека.

 

- У тебя сперва освободится голова, потом раскроется спина, - невозмутимо продолжал объяснять Серый, - ты в такой позе свободно вынешь руки, ну а задницу с ногами вынимай в последний момент. – Он поднялся. - Учти, что новую батарею в экзот вставлять бессмысленно. Это тебе не электрокар, а всё-таки полуживое существо. После цикла работы, бодрствования, ему надо как минимум четыре, а лучше шесть часов отдыха, оцепенения, типа сна. Батарея у него на груди, под овальным щитком. Когда экзот раскроется, рядом с ним ты увидишь свой рюкзачок. Там одежда и влажные полотенца. Ты должен быстро себя обтереть, и чем быстрее, тем лучше. Эта жёлтая слизь – недополимезированный псевдохитин. На воздухе он затвердевает минут за десять, и ты покрываешься будто тонким стеклом. Очень неудобно и порой больно. Здесь мы его сейчас пойдём и смоем в душе специальной пеной. В полевых условиях у тебя будет десяток пропитанных полотенец. Сначала освободи от слизи голову, и все свои суставы, чтобы передвигаться свободно. А дальше – что успеешь. Особо неудобно – спину.

 

В процесс обучения вмешался Жека:

 

- Тебя как зовут, мелкий?

 

- Койт.

 

- Так вот, Койт… - Тут Жека отвлёкся, - слышь, Серый, у нас ведь та мелкая чернушка, не на Кэйт ли отзывается? Блин, как бы вас не перепутать: Ты – Койт, она – Кэйт… Оба недоростки… Так вот, Койт, - Жека вернулся к сути вопроса, - видишь ту дверь на противоположной стене? На левом косяке, ну планке около двери, посередине на стене есть мелкая такая надпись. Прочитай её.

 

- Да как же я её, - Койт удивился, - далеко же…

 

- А ты представь, что в глазах твоих бинокль, настрой фокус, приблизь мысленно…

 

Койт бинокля в руках не держал, но представил, что хочет приблизить противоположную стену к себе, и стенка будто надвинулась на него, хотя он чувствовал, что стоит на месте. Он прошёлся глазами по косяку и точно, была надпись. «Тот, кто прочитал эту надпись, у того сожрали причиндалы…» Автора этой пошлости угадать было нетрудно.

 

- И ещё Койт, - Серый очень медленно принёс и поставил перед ним ведро. Койту подумалось, как это видели сидящие рядом доктора.

 

- Насчёт естественных надобностей, не сомневайся – продолжил Серый, - тут все свои, не стесняйся, посикай в ведро, ну, попробуй…

 

Койт не понимал, как он может это сделать. Охота вроде была, он чувствовал свой мочевой пузырь. Койт примерно прикинул, где там у него всё должно быть и расслабился.

И откуда-то снизу, будто он девчонка, в ведро брызнула уверенная струйка.

 

- Поверь мне, - стукнул его по плечу Жека, шлепок был ощутимым увесистым, но не страшным, рука у Койта не отвалилась, но струйка дрогнула, - с другой надобностью тоже будет полный порядок, вот только если плюнешь, харкотина так внутри шлема и останется, уж поверь мне, и хватит ссать, тебя просили только попробовать, а ты литр выдал.

 

Койту стало стыдно, и впрямь разошёлся как маленький. Он почувствовал, как загорелись от стыда его щёки, но ребята, конечно же, видеть этого не могли.

 

- Ну ладно, первый урок закончен, - примирительно сказал Серый, - пойдём мыться, мы тоже не завтракали, а брюхо подводит.

 

 

Они вышли из зала через дверь на противоположной стене. Она вила в длинный сумеречный коридор с ещё одной дверью в конце.

 

- Там колодец, там наши валькирии занимаются, - пояснил её назначение Серый.

 

Справа были ещё два помещения. Они зашли в первое по ходу.

 

- Смотри, как надо вылезать, - Серый показал на Жеку. – Видишь, он кладёт большие пальцы под подбородок шлема, а остальные щепотками около скул и тянет вперёд. При этом представь, что тебе надо что-то убрать от лица.

 

Койт увидел, как шлем на морде экзота Жеки действительно открылся, выдвинулся вперёд на несколько сантиметров, образовав щель. В этот момент Жека отключился от механизма управления экзотом, а значит замедлился. И Койту пришлось наблюдать длиннющий фильм линьки насекомого. Жека принял нужную позу. Стоял так с точки зрения Койта вечность, потом, наконец, костюм начал раскрываться и Жека вылезал из него так медленно, что последовательность действий Койт запомнил сразу. Высвободившись от оболочки, Жека в своём мире побежал под душ, а в мире Койта-экзота его движения напоминали тормознутую гимнастику паралитика.

 

Как не пробовал Койт открыть шлем, у него ничего не получалось. Серый не злился, но вздохнув, сказал Койту, что тому придётся потерпеть, и ещё раз посмотреть в замедленном формате фильм о линьке насекомого, но в качестве насекомого теперь будет он, Серый.

 

Койт понимал, что на деле все эти трансформации заняли минуты три людского восприятия, но для него ожидание затянулось. В конце концов Серый освободился и медленно побрёл к нему, показав, мол пробуй ещё открыть забрало. Пока Койт возился с неподатливым шлемом, Серый приблизился совсем близко, и Койт увидел, что рот его изнутри явно наполняется, наполняется, наполняется слюной, губы Серого вы-ы-ы-ы-тя-а-а-ги-и-и-и-ва-а-а-а-ю-ю-ю-тся-а-а-а в трубочку, показался кончик его языка с омерзительной харкотиной, и этот плевок медленно отрывается от губ Серого и летит Койту на забрало, преодолевая большое расстояние, сантиметра в три. Койт с омерзением отшатнулся, его забрало чавкнуло и открылось.

 

- Вот это и представляй себе каждый раз, как будешь откидывать морду. Не тормози,- услышал он голос Серого, - вставай на колени и локти и вылезай, как видел. Мне надо быстрее, а то я тут с тобой закостенею и превращусь в статую…

 

- Застынет Аполлоном, - донеслась Жекина речь сквозь шуршание струй душа, - и девки будут к нему приходить, смущаться, хихикать и, закрыв ладошкой рот, убегать…

 

Все эти разговоры про статуи, обильная пена душа погрузили Койта в воспоминания. Кто бы мог подумать, ещё пару недель назад он жил совершенно в другом мире, жил совершенно иными заботами, имел абсолютно иное мнение об устройстве окружающего его мира…

 

- Ты давай, не тормози, не засыпай, энергичнее отмывайся, - сильные руки Серого повернули Койта спиной, и мочалка больно впилась мальчишке между лопаток, - вон, уже костенеешь, туды тебя…

 

В этот момент Койт услышал звонкие голоса девчонок, грохот и суету где-то рядом. Ещё через мгновение Койт сообразил, что душевая была разделена на женскую и мужскую половину ластиковой перегородкой.

 

- Кэйт! – раздалось совсем близко, - Иди ко мне!

 

Голос зовущей девчонки был довольно низкий, казалось, что за перегородкой моется взрослая тётка. Глаза Жеки загорелись, он толкнул Серого и кивнул головой вверх:

 

- Подсади, гляну на главную гарпию…

 

Койт проследил за жестом Жеки и увидел под самым потолком, в углу, у стены вяло вращавшийся за решётчатым кожухом небольшой вентилятор. Серый подставил плечи, подсадил, и взволнованный Жека прильнул носом к решётке. Девки за стенкой резвились, явно не думая о подглядывающем.

 

- А что это за гарпия? – шёпотом спросил Койт Серого.

 

- Тонга, самая здоровая из валькирий…

 

Тут Жека спрыгнул с плечей Серого:

 

- А, - он махнул рукой, - пару поддали, ни хрена не видать. А гарпия она, потому как фурия, подскочит к тебе и голову оторвёт.

 

- Ну да, - добавил Серый, оторвёт и сожрёт, как самка богомола…

 

- Ну что, полезешь? – мотнул Жека головой.

 

Койту все эти подглядки и на фиг не нужны были, но его очень заинтересовала личность Кейт, он замешкался, а Жека уже подсел, сам поставил Койта себе на плечи и понял его, и даже встал на мысочки, ведь Койт был пониже. Едва лицо Койта оказалось около решётки вентилятора, в ячейки защиты впились тонкие чёрные пальчики, вентилятор вместе с кожухом и всей начинкой был сорван вниз и повис в женской половине на проводах, а перед Койтовой физиономией показалась чёрная как уголь мордашка девчонки, едва ли старше его самого. Они встретились взглядами. Было видно, что девочка ожидала увидеть в проёме чьё угодно лицо, только не Койта. Она была и растеряна и испугана, и смущена. Все эти чувства перемешались и лицо её застыло на пару мгновений. Койт удивился, какие правильные у неё черты лица. Он видел негритят в Чектауне, да и по ходу своей жизни. Все они были широконосые, круглолицые, а у этой девчонки носик был прямой тонкий, слегка заострён. И личико было скуластое. Но больше всего Койта поразили глаза, они были глубокого зелёного цвета, как те кислые яблоки, которые они рвали прошлой осенью в саду около убежища.

 

- Ты Кейт? – спросил он шёпотом, и не дождавшись ответа ещё тише добавил, - у тебя такие кислые глаза…

 

Койт хотел сказать «зелёные», но случайно произнёс именно «кислые».

 

А из девчоночьей половины душа раздался приказ Тонги:

 

- Кто там? Дай ему в морду, Кеэйт!

 

Кэйт качнулась, опора Койта тоже зашаталась и дети столкнулись лбами и носами, а потом они рухнули вниз, где их поймали на руки.

 

- Ну, ты мелкая даёшь! – услышал Койт из-за перегородки, - Я же сказала в морду дать, а не целоваться.

 

Жека удивлённо глянул на Койта, но то отмахнулся:

 

- Ты дёрнулся, и мы лбами столкнулись…

 

- Эй, Кузнечики, - не унималась из-за перегородки Тонга, - помыли перчики и марши в столовку…

 

- Тебе-то что, завидно? – Моментально отреагировал Жека, - У нас хоть есть, что помыть…

 

Тут в женскую половину забежали ещё девчонки, Жека начал базарить со всеми по-очереди, всё потонуло в хохоте и оре…

 

Неожиданно Серый опять потащил Койта под душ, но прижал его к стенке, за горячими шумными струями и пугающе серьёзно, глядя Койту в глаза тихо, но чётко сказал:

 

- Вот что, паренёк. Ты вляпался так, что не знаю, выберешься ли. Слушай внимательно. Они орут да идиотничают не просто так, они наш разговор прикрывают. Здесь я многого тебе не объясню. Мы пойдём в столовую, там ты сядешь между мной и Жекой, быстро всё слопаешь, голодный ведь, сложишь на столе руки и положишь на них голову, будто спать хочешь и тебе на всё вокруг наплевать. Я буду тебе говорить, но с таким видом, будто говорю и не тебе вовсе, а с Жекой говорю. Слушай во все уши и запоминай. Второй такой беседы не будет. И веди себя сейчас, как ни в чём не бывало, прошу тебя, очень прошу…

 

Серый вытолкнул Койта из под душа. Койт пошёл в раздевалку с равнодушным выражением лица, но с близким к панике, полным смятением в груди, как тогда у взорванной гимназии. Он вдруг почувствовал себя в этом подростковом вертепе абсолютно маленьким, глупым ребёнком, хотя был моложе всего на пару лет. «Неужели и я стану таким через два года?»- Подумал Койт. И тут же сам себя поправил, похоже, вопрос стоило сформулировать немного по другому: «Если я буду через два года, я тоже стану таким?»

 

Экзотов в раздевалке не было. Серый пояснил, что пока они мылись приехали дроиды-тележки и отвезли их на регенерацию. И ещё Серый сказал, что после завтрака они покажут Койту его спальное место в общем бараке мальчиков, а жить они теперь будут все вместе, потом обед, часок на сон, если захочется, и они опять станут экзотами и потренируются ещё немного.

 

В столовой, за небольшим но общим столом собрались все. Мальчишки напротив девчонок, или девчонки напротив мальчишек, это уж с чьей стороны поглядеть. Может случайно, а может специально, Койта и Кейт посадили далеко друг от друга. Они пару раз встретились взглядами, но виду не показали. Беспризорное прошлое это хорошее обучение театральному искусству.

 

На завтрак были две большие мясистые сосиски, одно яйцо, хлеб с кусочком масла и сладкий чай. Койту вполне хватило, но он подумал, что ребятам постарше могли бы дать и три сосиски. Вскоре за столом начался интенсивный балаган. Девчонки всё допытывались, кого поцеловала Кейт, она, очевидно, не признавалась. Мальчишки тоже что-то живо обсуждали. Койт был поражён умению этих ребят создавать такой вроде бы непринуждённый шумовой разговорный заслон. И от этого ему становилось страшно. Что, чёрт возьми за дела тут творятся? В другой раз он принялся бы разглядывать окружающих, запоминать лица, но ему было не до того.

 

Как и просил Серый он положил голову на скрещенные на столе руки, и уткнул лицо в стол, будто ему надоела эта суета вокруг, а он типа не доспал.

 

- Если хорошо меня слышишь, - сказал Серый, глядя в лицо закивавшему Жеке, - стукни пару раз по полу ногой. Хорошо. Койт, ты хоть и мелкий, но соображать-то должен. Неужели ты думаешь, что в экзот может войти обычный террианский ребёнок, каким бы гениальным он не был? Мы открывали, и они обычных детей туда засовывали, крематорий дымил на славу. До сих пор их души по тёмным углам.. Вот мы по одиночке-то и не ходим… И ты, и я, и все тут находящиеся - земные инкубаторские синтетики. Наше отличие только в том, что мы с самого начала знали это, а ты нет. И тебе зачем-то решили врать. Эта бабка наверняка и семейку тебе придумала. А нам всем приказано молчать. Впрочем, ничего они нам не сделают, но лишний раз напрягать отношения мы не хотим, но на всякий случай мы решили и тебе, и Кейт всё рассказать. Виду не подавай. Остальное расскажу под душем, вечером.

 

Серый отвернулся. Ребята начали вставать и выходить из столовой. Поднялся и Койт. Он был спокоен. Очередной пазл сложен. На нём была чёрная пустота. В голове звенело, но Койт стиснув зубы, заставил себя даже улыбнуться, даже сказать какую-то глупость. Ребята отвели его в казарму, показали койку. Койт, скинув обувь, упал на неё, хотел вроде как обдумать всё сказанное, но неожиданно для себя заснул.

 

Когда Койт проснулся в казарме было три человека. Серого и Жеки не было. Койт сел на своей лежанке. Кровати тут были двухъярусные, но с запасом. Похоже было, что верхние полки были необитаемы. К Койту подошёл паренёк.

 

- Ты всегда во сне кричишь? – спросил он спокойно.

 

- А я сильно кричал?

 

- Сильно. Раньше вроде мы не замечали, чтобы вы кричали. Вы такие тихие были…

 

Паренёк не стал ничего объяснять, а пригласил жестом Койта за стол.

 

- Пойдём. Я научу тебя в шашки играть. Остальные в классе. С тобой будут отдельно заниматься, тебе догонять надо. А насчёт крика, ты к врачу подойди. Он даст тебе синенькую таблетку. Я договорился. Снов не будет. И криков не будет.

 

В казарме висели часы. В шашки они играли полчаса, потом пришли остальные ребята и с ними армейский, сержант, низенький, толстый, даже можно сказать шарообразный дядька. Он оглядел казарму и направился прямо к Койту. Койт, увидев это, встал. Сержанту явно понравилось, что мальчишка имеет представление об субординации и вежливости вообще.

 

- Завтра утром, в семь часов, если не встанешь я тебя разбужу. Нам быстро надо освоить стрелковое оружие. Как человек, со мной. Как Экзот – с Серым.

 

Через полчаса все пошли на обед. Койт смотрел на ребят, но, почему-то, ему было всё равно, кто есть кто. И вообще всё равно. У него украли пусть маленькую, но целую жизнь. И, похоже, здесь он начинает жизнь во второй раз, по-новой. Коста, в один из тех редких дней, когда был в хорошем расположение духа, как-то поведал ребятам в убежище, что у кошек, говорят, есть девять жизней. Койт, конечно, никаких доказательств этому утверждению не находил, но с учётом своего нынешнего положения, пожалуй бы не удивился, если бы это было правдой.

 

Уже в самой столовой Серый предупредил Койта, что через час тренировка, ему в экзота влезать, и пока он, Койт, полностью не освоился с эти паразитом, много лучше не есть.

 

Все сели за стол, дроиды выкатили тележки с едой, но раздавать не спешили. Наверное, подумалось Койту, тут заведён какой-то ритуал. И точно.

 

- Помолимся, братья и сёстры! – торжественно произнёс Серый.

 

- Помолимся, сёстры и братья! – повторила Тонга.

 

И за столом сперва тихо, потом всё громче и громче грянула песня, и все стучали ей в такт кулаками по столешнице:

 

-Железный шлем, железный дух

И нервы из металла.

Врагов нам мало будет двух,

И десять будет мало!

Когда завидишь ты наш строй,

Считай, уже на плахе.

И ангел в небе над тобой

Глаза закроет в страхе.

 

Раздумий нет и дрожи нет,

И жалости тем более…

Тебе мы свой даём совет:

Наш строй увидев в поле,

Ты всё бросай, беги, беги,

Поскольку без сомнения,

Здесь наши упадут враги,

Сражёны за мгновения.

 

Разверзлись ад и небеса,

Мы – божия десница.

Нас не пугают голоса,

Нам ночью крепко спится.

Нам ясный взор ласкает кровь,

Мы все единой веры,

На поле боя выйдут вновь

Солдаты берсеркеры.

 

И после боевого крика солдат республики, - Ва!, Ва! – дроиды наконец начали подавать незатейливые яства.

 

- Пойми одну вещь, - начал объяснять Койту Серый, когда они влезли в экзоты, - ты, на поле боя по сути голый. Да, твой экзот покрыт металлокерамикой, да он спасёт от пуль и осколков на излёте, но от прямого автоматного огня, от рядом взорвавшейся мины или ракеты ты беззащитен. Тебя можно убить даже обычным ножом, если знать, куда бить. – Серый показал в область под языком.- Тут слабое место, и между пластин на теле тоже. Твоё преимущество - это скорость передвижения, но этого совершенно недостаточно. Для маскировки и защиты у тебя есть два позитронных щита. Активируются они на предплечьях. Как – покажу, освоишь быстро, простая механика. Радиус щита – метр, прикроет полностью и замаскирует. Пуля, даже крупного калибра, не пробьёт, только рука потом заболит, но это ерунда.

 

Серый показал Койту на пустой зал:

 

- Жека уже стоит за таким щитом. Ты его видишь?

 

Койт, как не присматривался, определить местоположения Жеки не мог. Тогда Серый схватил мячик для гольфа из корзины, что стояла под столом, и кинул что есть силы в пустоту зала. Раздался звонкий звук, мячик вдребезги, но Койт увидел рябь в пространстве, будто от камушка на воде. И тут же в этом месте возник экзот Жеки. Он, как догадался Койт, выключил щит.

 

Хоть Серый и говорил, что щиты активировать несложно, но с первого раза у Койта не получилось, и с десятого – нет. Получилось, наверное, с двадцатого, когда даже невозмутимый Серый начал терять терпение. Оказалось, что за щитом ничего не видно. Со стороны экзота он представлял собой чёрный провал пустоты. Поэтому, чтобы двигаться, надо было всё время то активировать щит, то гасить. И стрелять через него не получится. Опять же, погасил щит, дал очередь, активировал. Серый откровенно сказал, что он думал, что Койт освоится быстрее, но ничего, мол, время есть, три-четыре дня, и будет получаться сносно. Жека тоже внёс свой жетон в копилку койтова обучения. Он показал, что если два щита совместить спереди, то их мощность будет такова, что даже попади снаряд – экзота отбросит метров на пятьдесят, но не убьёт, зато с боков и со спины защиты не будет. Если активировать щиты спереди под углом, то экзот превратиться типа в танк, от него всё будет рикошетить, но спина опять голая. А если прикрыться щитами спереди и сзади, то попадаешь как в двухстворчатую ракушку – тебя не видно, всё прикрыто, но так ты не воин, а сыкло натуральное…

 

После тренировки был неизбежный душ. Проблем с открыванием экзота у Койта больше не было. Когда Серый шкрябал Койту между лопаток, он опять подтолкнул его к стенке, за пелену воды и выдал новую порцию информации. А потом был ужин. А потом кто хотел, смотрели телевизор, сводки с фронта. Собственно говоря, смотрел один Койт. А потом он зашёл в кабинет врача за синей таблеткой. Врач выслушал его рассказ о снах, заканчивающихся криком, и спросил только одно, мол, бывает ли так, что Койт видит себя во сне со стороны. Койт ответил, что часто, через раз, пожалуй. Врач почему-то констатировал, что это, мол, отлично и дал Койту упаковку синих таблеток, большую, штук тридцать и спокойно, так вот запросто сказал, что если выпьешь за раз больше четырёх, то сдохнешь. Надо только по одной перед сном. После этого в экзота нельзя входить часов шесть, иначе сдохнешь. И таблетки эти надо непременно прятать от чужих глаз. С одной стороны Койт проникся к этому дядке уважением, он говорил с ним честно и прямо, как со взрослым, но с другой стороны он был в ужасе, ведь он же ребёнок, ну ладно, он всё сделает, как надо, он приучен, но если бы на его месте был какой-нибудь дурачок… И уже когда он проглотил, лёжа в кровати, одну таблетку, ему вдруг подумалось, а что если этот доктор намекал ему, что нужно делать в том случае, когда ничего другого не остаётся как… Койт накрылся с головой, не желая заканчивать мысль и быстро провалился в сон, глубокий как колодец, без сновидений.

 

И понеслись дни тренировок. И, чёрт возьми, Койту было интересно. И даже желание поговорить ещё раз с Кейт ушло на второй план. Мальчишку знакомили с оружием, и он стрелял из него. Серый и Жека тренировали его экзота. И эти лекции Серого в душе, а пару раз и за завтраком, из которых Койт понял едва ли половину. Это были рассказы о его, Койта, происхождении, о приключениях находившихся вокруг него пилотов экзотов, о том, почему, и как всё вышло. Поначалу Койт верил всему, но потом засомневался, уж больно мрачная картина мира вырисовывалась…

 

Из рассказов Серого следовало, что и мир Терры-три, и мир земных богов погрязли в жадности и предательстве, это было Койту понятно. Но ещё утверждалось, что всем правят такие понятия, как коррупция и политика. Серый объяснял это долго и совершенно путано, но Койт понял главное – его хотят убедить, что миром правят исключительно плохие люди, а с этим он никак не мог согласиться. Его маленький разум отказывался признавать, что вокруг него, согласно Серому, есть только безбрежный океан беспросветной подлости и лжи. Этот океан Койт представлял себе вживую, как в иллюстрациях в романах Жюля Верна. Но всё равно он верил, что есть таинственный остров, где остались честные, добрые и бескорыстные люди, и капитан Немо, и конечно же Лидер Нации, и они дружат друг с другом… И даже леди Сай обманывала его из лучших побуждений, не желая травмировать его правдой. А правда, судя опять таки по рассказам Серого, была такова.

 

Лет за двадцать до того, когда очевидность конфликта между Республикой и Империей за владение Чёрными Холмами стала неизбежной, симпатии землян разделились между двумя претендентами на территорию. И для республики её земными сторонниками было решено незаконным путём оказать военную помощь. Не за просто так, конечно, а за хорошую награду. Серый объяснял Койту что-то там про оружейную мафию и контрабанду, но Койту было на эти детали наплевать. Самое главное, что он понял, что поскольку всё было незаконным, с самого начала во всей этой истории начались сплошные косяки. Двадцать лет назад, не важно откуда, к Терре-три стартовали два корабля. На первом прислали самих экзотов – они оказались разнокалиберными, наряду с обычными серийными были и какие-то непонятно маленькие, экспериментальные, что ли. А на втором везли пилотов. Эти корабли были без экипажа землян. Всё их функционирование поддерживалось дроидами. С кораблём экзотов никаких проблем не было – всего-то и надо, как раз в год менять батареи у спящих псевдоживых организмов. На корабле с пилотами был инкубаторий. Первая партия пилотов родилась сразу, как только корабль отчалил. Дроиды, как смогли, дорастили их до десяти лет, дальше был инициирован неотенический протокол, который пережили практически все. Оставшиеся десять лет полёта уже эти пилоты-неотеники, по сути физически будучи детьми, обученные дроидами, постепенно перенимали функции управления кораблём, поскольку автоматика потихоньку выходила из строя. После того, как первая партия пилотов стала неотениками, родились оставшиеся пилоты, которых неотении не подвергали. Тут уж потери были побольше. И лишь за два года до аварийной посадки родились дети из третьей партии пилотов. Такой протокол был заведён в инкубаторий. И с этими детьми вышла проблема. Они в своём росте и развитии сильно отличались от нормальных. Пока разобрались, как с ними обращаться, даже просто элементарно кормить, из десяти выжили только четверо, в том числе Койт и Кейт. Эти пилоты умудрились за два года полёта достичь физического развития пятилетних детей. Но при всём ускоренном развитии и тела, и мозга, у них оставалась инфантильная амнезия. Эти дети хорошо говорили, ухаживали за собой согласно физическому уровню развития, но психика оставалась на досознательном уровне, себя как личности они не воспринимали и события собственной жизни не запоминали. Когда корабль с пилотами совершил аварийную посадку, ребята, которые решили уйти с корабля, просто забрали эту группу экспериментальных пилотов, довели до человеческого жилья, и по сути дела подбросили их фермерам да рудокопам, скинув с себя бремя заботы. Вот, получается, как Койт оказался у фермеров и почему он ничего о жизни на корабле не помнит.

 

Койту предлагали поверить, что и Жеке, и Серому, и Тонге, и Михе, с которым он пристрастился играть в шашки, этим по виду довольно крепеньким, но всё же двенадцатилетним паренькам на самом деле было уже за двадцать, а ему, Койту, на вид десяти- а то и одиннадцатилетнему, и семи ещё не исполнилось… Вся эта история напоминал Койту многослойную луковицу, чистишь её и с каждым слоем глаза всё больше наполняются горькими слезами. Это тоже было одно из его ранних воспоминаний. Фермерский дом. Трое детей с пятнами вместо лиц где-то поодаль, а Койт стоит около стола, где женщина режет колечками лук. Койт плачет, слёзы текут по щёкам, но он их не вытирает. А женщина приговаривает:

 

- Сидит дед, в семь тулупов одет, кто его раздевает, то слёзы проливает…

 

Единственным способом не тронуться умом, для Койта было представить всё происходящее игрой воображения. Сперва он придумал, что видит сон, но это было бы уж слишком глупо. Вокруг была явь явная. Тогда он придумал, что попал в какую-то злую сказку, но это тоже не катило. Не было кругом настоящего волшебства и волшебников. Сплошные технологии. И вдруг его осенило. Койт представил себе, что он персонаж ещё одного, одиннадцатого, секретного, тайного тома собраний сочинений Жюля Верна. В предыдущих томах говорилось о людях, о людях разных, честных и предателях, смелых и трусах, но таких понятных и человечных… А вот одиннадцатый том – это приключения иных существ, богоподобных, коварных, инопланетных. И главными героями тут были дроны и дроиды, киберорганизмы-дроиды и синтетики-пилоты, непонятные политики и оружейные мафиози… А люди тут были персонажами второстепенными, постольку поскольку, не наделёнными выписанными характерами. И Койт уверил себя, что прочитает этот секретный том до конца и закроет его. И, глядишь, жизнь наладится, и будет новая третья жизнь. Ведь если у кошек, у идиота Тома, их девять, то почему же ему, бедному мышонку Джерри, что натерпелся стольких злоключений, боги не могут подарить третью.

 

На седьмой день интенсивной учёбы, Койту, как и остальным, объявили, что пришла пора собираться в дорогу, что их наконец-то отвезут на некий секретный полигон, где собственно говоря и соединят их с людьми и боевыми дроидами, создав секретную боевую часть, что пойдёт в тактический прорыв, опрокинет имперцев и добудет если не победу республике, то хотя бы принудь врагов к миру. Произнесено всё это было торжественно, самим полковником Сай. Койт надеялся, что она потом подойдёт к нему, может даже объясниться, но полковник вещала с балкона в рекреации, вещала так, будто перед ней не жалких два десятка пилотов, а целая толпа восторженного народа. Сказала речь и удалилась. И приблизиться к ней не было никакого шанса. И Койта она не замечала, и глазами они не встретились…

 

И никто на эту речь особо не отреагировал. Жизнь текла и текла. Ну отправят на полигон, и отправят… Ну, пойдём на войну, ну и пойдём. Койту это равнодушие казалось форменным безумием. В глубокой задумчивости он присел на койку и почувствовал у себя под задом вроде как косточку от шашек. Койт засунул руку под покрывало – и точно косточка. И ещё он понял, что внутри её сложена бумажка, И догадался, что это тайное послание, что же ещё могло это быть в окружавшем его сумасшедшем доме. Вытащив бумажку из шашки, он быстро прочитал текст, едва выдвинув листок из-под покрывала.

 

И вот, как было велено, Койт, в одиннадцать тридцать ровно, стоял возле лифта, на котором вместе с шарообразным сержантом ездил вниз, в учебные классы, и ещё ниже в тир. Неожиданно погас свет. Такое пару раз бывало. Свет гас ненадолго, минут на пять. Его включали, причину не объясняли, да никто, честно говоря, и не интересовался. Только Койт вздохнул и подумал, что ему делать в темноте, как вдруг он услышал, что дверки лифта открылись, чьи-то руки схватили и потянули его в шахту, прошептав, чтобы он не боялся. Створки закрылись. Койт узнал голос Михи, ну понятное дело, кто ещё может сунуть ему шашку с запиской. Зажёгся неяркий жёлтый свет. Миха сидел на крыше лифта на табуретке. Рядом стоял видавший виды детский стульчик. Миха махнул Койту рукой, мол, садись и тут же, совсем как Серый в душе сказал:

 

- Слушай. Никто тебе тут не скажет того, что я тебе сейчас расскажу. Серый ввёл тебя в курс дела, это несомненно. Но имей ввиду, пилот боевого экзота становится рабом боевого экзота. Это своего рода страховка от того, что пилот откажется воевать, исполнять приказы, подвергая тем самым свою жизнь опасности. Экзот без пилота будет жить долго, меняй батарейки раз в год и все дела. Пилот же, если не погрузится в экзота хотя бы на пару часов раз в два дня, начинает болеть головой, хиреть, и на четвёртый – пятый день впадает в безвозвратный ступор, превращается в террианский бурьян и подлежит утилизации. Поэтому пилоты и обречены сражаться, сражаться и сражаться. Они не могут даже в плен сдаться, батареи экзотов имеют свой идентификационный номер и меняются в определённой последовательности, пилот её не знает, батарея у хозяев, сдашься в плен – умрёшь. Вот они и горланят гимн берсерков как оглашенные. – Миха усмехнулся, - я его им написал. Они думают, что и ты такой. Но ты не такой, и Кейт не такая. И я не такой. Про меня ведь что думают, я пилот, но не один экзот мне не открылся, значит, просто не было подходящего мне. Поэтому я инициацию и не прошёл. Так и остался я на обслуге. Но экзот у меня был. Помимо боевых экзотов, кузнечиков и стрекоз, были ещё и рабочие, технические. Ты каких насекомых ещё знаешь?

 

- Пчёл видел…

 

- Вот именно! Я - рабочая пчела, или даже муравей. И меня не надо к экзоту привязывать намертво. Сегодня работаю в одном, завтра – в другом. На корабле были и другие неотеники. Я постарше Серого ещё на пяток лет, но он этого помнить не может и не знает. Мы работали на тех палубах, куда они не допускались. А что касается тебя, Койт, и Кейт, то вы экспериментальная, незаконченная партия. Уничтожить вас должны были, Чем-то вы земным военным не подходили, но в процессе утилизации несколько экзотов и эмбрионов пилотов спёрли и сбагрили на Терру-три. Не привязан ты к своему экзоту намертво, не инициирован, поэтому и обучаешься туговато. А если вдруг такая ситуация, что второй день, а ты экзоте не был, то есть, вдруг додумаются проверять, ты пару синих таблеток сразу заглоти, начнёшь, типа, загибаться, тебя засунут в экзот, и ты вроде как отойдёшь и всякие подозрения от себя отведёшь. Понял?

 

- Койт кивнул.

 

- Сейчас не сбегай. И Кейт не сбежит. Пройдите всю подготовку, пригодится. А как начнётся бой, по возможности держитесь друг около друга. Как увидите, ситуация подходящая - бегите. А подходящая ситуация будет. У вас батареи стандартные, а экзоты помельче. Вы на поле боя можете находится на полчаса, а если поэкономите энергию, то и на час дольше остальных. Останетесь одни, освободитесь от экзота и бегите. Вы неотеники, вам открыли пятую хромосому. Держитесь друг друга. У вас впереди долгая-долгая жизнь. И ещё, во время боя на товарищей не полагайтесь, не будет там ни Серого, ни Тонги, Там будут бездушные гоблины и валькирии.

 

- И гарпии…

 

- Ну, это уж само-собой…

 

Миха встал. Встал и Койт. Повернулись они к закрытым створкам. Миха смотрел на часы. Жёлтый аварийный свет погас. Щелчок и звук открывающихся створок. Миха шепнул Койту на ухо:

 

- Береги себя, мышонок, - и подтолкнул его в темноту коридора.

 

В душе Койта, в океане безнадёги и отчаянья, из глубины, в пене и раскатах грома, поднялся новый материк веры.